Порядочный

Мы добежали до здания кинотеатра и тормознули у входа возле открытого ларька мороженщика, запыханные, отдыхиваясь. Костя мягко убрал с моего вспотевшего лица растрепанные ветром пряди волос и спросил: — Ты точно в кино хочешь, Кось? Такая погода чудесная… Может, купим по мороженому и погуляем просто? В кино не поговоришь толком! Я смотрел на альфу и счастливо улыбался, не очень соображая, что он говорит. Меня распирала бурная, бьющая ключом по мозгам энергия, которая требовала продолжать куда-то нестись оглашенной кометой, вместе с Костей, разумеется, во рту пересохло, кололо в левом боку и непонятно тянуло внизу живота. — А? — заморгал я, сам как ветер легкий, воздушный, рвущийся покорять небеса, и Костя повторил, ткнув пальцем в ларек мороженщика: — Мороженое хочешь, Кось? О да, я хотел мороженое, шоколадный вафельный стаканчик, и воды, но еще больше хотел поцеловать наконец моего альфу. Потому, наплевав на то, что мороженщик смотрит, ухватил Костю за отвороты распахнутой куртки, притянул к себе и исполнил мучающее меня желание — ткнулся губами в его губы и сразу отстранился, смутившись проявленной смелости. Получилось вскользь и неуклюже, ну и ладно. Зато поцеловал, как бы. — Ты обалденно вкусно пахнешь, — сказал я захлопавшему ресницами Косте. — У меня от твоего запаха напрочь крышу сносит, прости. Костя затрепетал мне навстречу ноздрями, вынюхивая нечто, и недоуменно вскинул бровь. — Кхм… — вымолвил, одновременно и хищно вспыхнув зрачками, и резко посерьезнев. — Кось, кино определенно отменяется, тебе в твоем состоянии опасно находиться в замкнутом помещении с многими альфами. Давай-ка съедим по мороженке, поймаем такси и я отвезу тебя домой. Я только фыркнул, меня мое состояние вполне устраивало, ну, кроме нарастающей, раздражающей мокроты между ягодицами и определенно вызванных бегом, причиняющих дискомфорт спазмов в животе. Ветер властно звал, теребил волосы и одежду, требовал раскинуть пошире руки и обнять весь окружающий мир. Или не весь, только Костю, и снова его поцеловать. — Домой?! — громко возмутился я. — А как же ки… — меня изнутри вдруг затопило огромным, всепоглощающим, жаждущим жаром, тело скрутило сладкой, отшибающей разум судорогой. — Костя… — всхлипнул я беспомощно, складываясь пополам и пытаясь кулем осесть в лужу под ногами, ибо коленки подкосились. — О-о-о… Ветер не позволил мне упасть, подхватил под мышку, выровнял обратно в вертикальное положение и хлестнул по щеке. Боль от пощечины отрезвила ровно настолько, чтобы, пусть с трудом, но врубиться: раз — под мышку меня держит отнюдь не ветер, два — мокрая задница и спазмы в животе означают стихийно нагрянувшую, абсолютно внеплановую и необыкновенно мощную по силе течку. Раньше так никогда прежде не накрывало, Господи… Миг, и Костя сгреб меня в охапку, я обвил руками его крепкую альфячью шею и провалился в наполненное невыносимой, неконтролируемой похотью бездну. Вроде, потом меня трясли и куда-то тащили, Костя ли, ветер, успокаивающе гладили по спине и плечам, вроде, заставляли глотать какие-то таблетки… Выплыл я у себя дома, в собственной кровати, в Костиных надежных объятиях, стонущим в голос и всем телом по-кошачьи исступленно трущимся о лежащего подо мной альфу. Ну, выплыл — более-менее осознал себя. Странно, но и я, и Костя были полностью одеты, только наша обувь и куртки куда-то исчезли. Как же мне мешала на теле, раздражая пылающую, жаждущую прикосновений теплых альфячьих ладоней кожу, одежда! Как саднили без поцелуев хватающие вязкий воздух сухие губы! Как крутило изнутри живот волнами спазмов! Как звенело напряжением в паху! Я, не прекращая фрикций, попытался стянуть насквозь мокрые сзади трусы и брюки, но Костя почему-то не позволил, перехватил мои запястья и сжал. — Стой! — альфа держал — не вырвешься, хоть забейся, смотрел строго. — Кося, сколько таблеток подавителя сразу ты обычно принимаешь при течке? Одну, две? Я тебе пока дал одну. Норм, нет? Блядь! Меня трясло, плющило и колбасило от желания, а этот псих что-то нудил про таблетки… Ну какие нахуй таблетки?! Зачем?! — Хочу, — всхлипнул я, выгибаясь в пояснице, и отчаянно вильнул приподнявшейся, чпокнувшей очередной порцией выделившейся смазки задницей, призывая альфу к прямым альфячьим действиям в гоне. — Костя, пожалуйста, хочу тебя пометить… Так хочу… Я сейчас умру, клянусь… Что я еще лепетал, захлебываясь, знает только Бог. Никогда в жизни мне настолько дико не хотелось тяпнуть кого-нибудь зубами, чтобы соленая свежая кровь наполнила рот, аж десны горели!