Трепетно

В школьной гостиной воцарилась подозрительно напряженная обстановка, что воздух, казалось бы, наэлектризован до предела, и вот-вот искры, яркими брызгами полетят в стороны. Джонс медленно прошел внутрь, угрюмо смерив присутствующих своим взглядом. И все вокруг не напоминало ему ту картину, которая предстояла перед его взором обычно, когда его одноклассники, весело хохоча, болтали о чем-то непринужденном. Сегодня же, в комнате было по-странному тихо, а все находящиеся там переглядываясь, косились друг на друга. — Что здесь произошло? — более эмоционально, чем обычно, спросил Джонс чисто из приличия, так как не особо хотел вникать в школьные потасовки. Арчи, придерживаясь за челюсть, вытирая пальцами кровь из разбитой губы, только лишь озлобленно хмыкнул, неуклюже присаживаясь на диван. А обеспокоенная Вероника приземлилась рядом, прикладывая к ушибленному месту своего парня холодную жестянку колы. В другом углу комнаты находился Чак, окруженный товарищами-футболистами, которые презрительно смотрели на компанию. Под глазом Клейтона уже красовался синий кровоподтек, к которому, видимо, приложил свою руку Арчи. — Кто-нибудь все-таки объяснит? — Джагхед недовольно развел руками в стороны, пытаясь достучаться до друзей. Но, так и не услышав ответ, устало приземлился на спинку дивана, оказываясь рядом с Лодж и Эндрюсом. — Все как обычно, — встрял Кевин, до этого собиравший разбросанные вещи на полу, которые, видимо, улетели туда во время потасовки. — Местный задира Чак никак не хочет оставить кое-кого в покое. — Келлер сел на кресло, аккуратно складывая тетради, поднятые с пола, и кладя их на стол. Джагхед перевел на них взгляд, замечая знакомые цветные узоры на нежном розовом фоне, и аккуратные буковки, которые складывались красивым почерком в имя того, кому они принадлежали. Их он узнает из тысячи. — А где Купер? — немного встревожено спросил он, но все-таки старался не выдавать своего беспокойства. Бетти не мелькала перед его глазами уже более недели, он не слышал ее звонкого смеха, мягкого голоса и сладкого аромата. Парень оградился от нее каменной стеной обиды, не желая ни видеть, ни слышать, пытаясь заставить себя думать, что она ему не нужна. Джонс до боли стискивал кулаки только лишь об одной мысли о ней, он хотел бы ударить себя лишь бы только в его голову вновь случайно не забрел светлый образ его любимой девушки, которая так нещадно разбила его сердце. Растоптала, смешала с грязью, наплевала. Джагхед заставлял себя злиться на нее, заставлял ненавидеть. Поэтому и сейчас пытался столь холодно упоминать о ней при друзьях. — Не поздно ли ты вспомнил? — рассержено спросила Вероника, глядя на него исподлобья. Она, конечно же, заступалась за свою подругу, которая уже семь дней ходила сама не своя, все время с красными от слез глазами, с искусанными губами в кровь. Лодж не знала причины их ссоры, обвиняя Джонса во всех смертных грехах. Парень знал, что Бетти не скажет Веронике ни слова. Джагхед слишком хорошо знал Купер. — Я, кажется, задал вполне простой вопрос, на который можно было ответить. — брюнет уже начинал заводиться, нервно сжимая в руках лямку своего рюкзака. Как бы он не пытался себя силовать в мысли, что теперь ему наплевать на Бетти Купер, но все его нутро сейчас кричало от страха, что с ней могло что-то случиться. Он прекрасно знал о вражде между блондинкой и Чаком, знал, как Клейтон всегда пытался задеть ее, поэтому каждый раз сам же и вставал на нее защиту, не один раз сбивал костяшки своей правой руки об его челюсть. А сейчас… что изменилось? Абсолютно ничего. Его кулаки все так же чешутся, желая врезать по его довольной физиономии. И не дай Бог, он хоть пальцем тронул Бетти! Хотя Джагхед сейчас поступал с ней не лучше, пытаясь избегать любым способом. — Она убежала. — сжалился Кевин над другом, сжимая губы тонкой полоской. — Чак опять ее доставал. Ну, а результат у Арчи на лице. — Келлер хмыкнул, указывая на ссадину друга. Джонс лишь благодарно кивнул, быстро поднимаясь с дивана, бросив злобный взгляд на Клейтона, перед тем как вылететь в коридор. Толпа школьников рассеялась в холле, то и дело, мешая Джонсу, который заглядывал в ближайшие кабинеты, желая найти блондинку. Хотя сердцем чувствовал, что искать ее нужно совсем не здесь. Подойдя к женской уборной, Джонс притих, смотря в щелку приоткрытой двери. Парень знал, что Бетти там, так как слышал громкие девичьи всхлипы, которые разрезали собой тишину. Сердце больно сжалось, не давая возможности вдохнуть хотя бы немного воздуха. Костяшки его рук побелели, больно сжимаясь в кулаки, заставляя держаться. Держаться, чтобы не подойти сейчас к ней, не обнять, не утешить, как делал это обычно. Он не может быть прежним Джагги, после того, как она поступила с ним. Она просто убила в нем того юного парнишку, который все же поверил в то, что его жизнь может стать хотя бы немного лучше. Но почему же тогда сейчас так больно? Почему он сам готов заплакать лишь от того, что слышит ее рыдания. — Все хорошо. Все будет хорошо. — шепчет сама себе Купер, зашипев от боли. Он слышит все это, чувствуя, как внутри все начинает жечь огнем злости. Злости на Чака, на себя, на всех за то, что сейчас все происходит именно так. Парень не выдерживает, резко врываясь в туалет, заставляя Купер вздрогнуть от неожиданности. Она быстро утирает слезы рукавом своей кофты, отворачиваясь к зеркалу, но соленая жидкость с новой силой стекает по ее лицу, смешиваясь со струйкой алой крови, которая сочилась из раны на виске. Блондинка была не в силах сдерживаться, поэтому рыдала, не обращая внимание на вошедшего. Она вытирала липкую жидкость, с металлическим привкусом, которая, не желая останавливаться, пачкая ее розовый свитер. Джонс злобно рыкнул, чувствуя то, как ненависть к Чаку Клейтону возрастает в разы, хотя еще больше чувствовать презрение к кому-либо было просто невозможно. Парень быстро подошел к Бетти, поворачивая ее к себе лицом. Она не решалась поднять на него свой взгляд, и сейчас так было даже лучше. Джагхед осторожно прикоснулся к ее волосам, заправляя непослушные пряди за ухо, открывая доступ к небольшому рассечению с левой стороны. Он недовольно поджал губы, видя, как кровь струится по ее милому лицу, которое было таким заплаканным. — Не нужно… — прохрипела Бэтти, когда брюнет полез в ее портфель, который валялся на полу. Он знал ее до мелочей, поэтому быстро нашел в верхнем кармашке салфетки, как и ожидал. Парень также извлек оттуда упаковку пластырей, которые находились там, на случай, если новые бежевые балетки натрут ноги. Джаг не слушал Купер, начиная осторожно вытирать ее лицо мягкой салфеткой, стараясь не причинить боли. Он всегда боялся сделать ей больно, всегда пытаясь быть, как можно нежнее. Не только сейчас. Купер напряглась, судорожно вдыхая, все так же продолжая плакать, роняя одинокие слезинки. Ее тело дрожало, не от рыданий, а, скорее, от напряжения, которое сейчас сковывало каждую клеточку ее тела. Она чувствовала его робкие прикосновения к себе, его холодные шершавые пальцы на своем мокром подбородке, которые аккуратно приподнимали ее лицо. Ей становилось намного лучше, так как Джагги был рядом и сейчас пытался изо всех сил ей помочь, но при этом было безумно тошно от того, что она уже больше недели не могла увидеть его темный взгляд или хотя бы услышать такой родной голос. Бетти прекрасно понимала, почему он был зол, почему ненавидел ее. Она была виновата и признавала это каждой клеточкой своего тела. Ей было стыдно, безумно стыдно. От чего девушка так и не решалась хотя бы мимолетно на него взглянуть, устремив свой взор на рисунок его футболки. — Откуда это? — спросил, не прекращая собирать уголком салфетки капли крови, выступающие из ранки, осторожно дуя на место ушиба, когда Бетти в очередной раз зашипела от неприятных ощущений. — Чак толкнул меня. Я ударилась об шкафчик, стоящий рядом. — она перевела дыхание, крепко сжимая свои руки в кулаки, чувствуя, как ногти больно врезаются в незажившие полумесяцы на ладонях. — Я про синяк. — секунда, и сердце Купер пропускает очередной удар, замирая. Девушка, как можно сильнее прикусывает нижнюю губу, пытаясь дышать ровно. Он замечает этот жест, сдавливая ее подбородок пальцами, чтобы она прекратила это делать. — Я не слышу ответа, Бетти. — парень говорит спокойно, но его выдержка уже на пределе. Он проводит большим пальцем по гематоме на ее щеке, которая уже почти сошла. Но ее след больно впечатывается в сердце парню. — Это неважно. — она не многословна. Ей не хочется мучить Джагхеда своими проблемами еще больше. Джонс осторожно приклеивает маленький пластырь в забавных звездочках на ее висок, закрывая ранку. Уголки его губ на мгновение приподнимаются вверх, когда ее лицо больше не застилает алая жидкость. Парень не отступает ни на шаг, нежно проводя руками по ее волосам, поддаваясь минутной слабости. Но позже резко отдёргивает руку, словно обжигаясь. Так и было. Он обжегся. На его сердце раскаленным железом была оставлена печать ее имени. И это не лечится. — Кто это сделал? — парень не отступает, желая знать правду. А в его голове уже давно вихрем кружатся картинки того, как его кулаки врезаются в челюсти Чака Клейтона. Как тот, откашливаясь кровью, сгибается пополам. Как Джаг наносит ему удар за ударом, вымещая свою злость за обиженную Бетти Купер. — Я упала. — она врет. И он это чувствует. Он знает ее лучше самого себя. И ей не стоит верить в то, что сможет его провести. — Хорошо. — парень отступает на шаг. — Я думаю, что сейчас Чак сам об этом расскажет. — он решительно идет к двери, но ее холодная рука его останавливает, касаясь локтя. Джонс замирает, поворачиваясь к ней на пятках. Она сдается. — Это не он. — девушка наконец решается поднять на него свой взгляд. И в нем сейчас столько боли и отчаяния, что внутри Джага все просто рушится. Рвутся все нити самообладания. Все его стены, так старательно выстроены по кирпичику, падают, ломая кости, до последней. — Кто? — его голос тверд, а парень из последних сил держится, чтобы не разнести все вокруг в пух и прах. — Элизабет! Чья это работа? — брюнет указывает пальцем на ее синяк, который она сейчас пытается прикрыть своей маленькой ладошкой. — Мама. — тихо шепчет блондинка, подходя к раковине спиной, опираясь на нее руками. Джонс удивленно хмыкнул, а его челюсть злобно сжалась от упоминания миссис Купер. Все его обиды на эту женщину и на саму блондинку вновь вернулись, захлестывая с головой, убивая былую слабость. Бетти даже кажется, что ему не жаль. — И что послужило причиной? — он задает вопрос, и этот сарказм, льющийся из его уст, больно режет по ушам девушки. Она съеживается, оттягивая рукава кофты еще ниже. — Ты ведь идеальная дочь, которая беспрекословно исполняет приказы своих родителей. — его задело за живое одно лишь воспоминание о семье Куперов. — В вашем приторно идеальном семействе ведь не может быть по-другому, да, Бетти? — ей больно царапает душу обида, заставляя внутри все кровоточить. — Нет, Джагги! — блондинка не выдерживает, резко подскакивая со своего места. — Нет никакой идеальной семьи! Нет идеальной дочери Элизабет! — девушка кричит, больно ударяя себя по ноге кулаком, лишь бы не завыть сейчас прямо перед ним. — Я не послушала их! — она слегка затихает, бросая на него многозначительный взгляд. — Я не сделала это, Джаг… — ее глаза застилает пелена слез, а губы судорожно дрожат, так же как и холодные пальцы. Парень не понимает происходящего, бегло осматривает ее лицо, ее тело, останавливая взгляд на животе, потом вновь поднимая выше. Джонс не понимает, почему внутри сейчас что-то лопнуло, останавливая дыхание на несколько минут. Он совершенно не понимает, почему все еще стоит на месте, не имея возможности пошевелиться. Бетти знает — он все понял. — Правда? — его голос дрогнул, а в глазах читается святая наивность и страх. Страх, что услышит отрицательный ответ. — Правда. — уверено произносит Купер, вновь присаживаясь на раковину, так как колени уже давно начали дрожать от волнения. Воцарилась убивающая тишина, которая больно резала по ушам. Никто не решался сказать и слова. Он постепенно осознавал сказанное ею. Она привыкала к мысли, что уже ничего и никогда не будет так, как прежде. — Я не смогла. — прошептала блондинка, устраивая руку на своем животе, мягко поглаживая большим пальцем. На его лице расцветает легкая улыбка, а сердце начинает учащенно биться. Мгновение — и девушка уже крепко прижата к телу парня, уткнувшись носом в его плечо, омывая его солеными слезами, оставляя на джинсовой курточке мокрые следы. — Я не могу поверить, Бетти… — он произносит, зарываясь в ее волосы рукой, а второй крепко обнимает за талию, стараясь еще больше приблизить к себе. Джонс счастливо вдыхает ее аромат, который преследовал его повсюду. — Прости меня. — она еще больше утыкается в него, прикусывая одежду. Ей слишком гадко на душе. И слишком стыдно. — Прости, что я сделала тебе так больно. — блондинка не может остановиться, вспоминая их последний разговор, когда парень на коленях просил ее не делать глупостей, обещая, что он ни за что не бросит ее. Он умолял оставить их ребенка, который уже жил у нее под сердцем. А Бетти было страшно. Настолько страшно, что она послушала маму, думая, что это ошибка. Будто бы под гипнозом, девушка повторяла себе, что аборт — это лучший выход. Джагхед не простил бы ее. Никогда. Она знала. И пыталась с этим смириться. Но уже, по дороге в больницу, в голове будто бы включили свет, заставляя осознать, что происходит. Купер помнит, как судорожно просила остановить машину, как рыдала от того, что чуть ли не убила частичку себя и до боли любимого Джагги, у которой уже билось сердце. На щеке Элизабет до сих пор красовался след от пощечины матери, которую она влепила в порыве злости и негодования. А вещи блондинки уже как неделю обитали в доме Вероники. — Тише… — прошептал парень, поглаживая ее по голове, стараясь успокоить. Он будто и вовсе забыл об этих кошмарных семи днях, которые остались в его истории сплошным черным пятном, когда он поверил в то, что их с Бетти ребенок так и не увидит этот мир. Джонс стер из своей памяти эту кошмарную неделю, как только услышал то, что его девочка все-таки поступила правильно. Он никогда в ней не сомневался. — Я не смогла убить его, Джаг… — она всхлипнула, прикусывая губу до крови. Ей было противно только лишь от одной едкой мысли, что она серьезно чуть ли не стала хладнокровной убийцей. — Я не смогла убить кроху Джонса. — его губы растянулись в улыбке, а в душе разлилось неимоверное тепло, когда она произнесла последние слова. — Спасибо тебе, Бетти. — он оставил поцелуй на ее макушке, а рукой приблизился к животу, робко касаясь, будто бы боясь сделать больно. Его пальцы почувствовали тепло ее тела, а от осознания того, что там — внутри — бьется сердце его сына или дочери, будто бы заставило его поверить в то, что у людей могут вырасти крылья. — Мы справимся, детка. — парень блаженно прикрыл глаза, чувствуя ее горячие губы, которые запечатлелись поцелуем на его щеке. — Я всегда буду рядом. — Люблю тебя. — она заглянула в его темные глаза, которые сейчас излучали необыкновенный свет. И это было счастье. — Люблю. — прошептал парень, проводя пальцами по ее подбородку, перед тем, как накрыл ее уста трепетным поцелуем, будто бы боясь, что девушка сейчас исчезнет, и это все окажется сном. Но она не исчезала, доказывая реальность происходящего, вновь и вновь отвечая на его поцелуи, обвивая за шею и прижимаясь ближе.