Ты живешь как истинная львица, Но сегодня, словно раненная птица… Неужели багряной водицы больше не напиться, Ведь твоим «добром» играет славная девица!
Главный сад.
Валиде Султан расправив массивные рукава платья цвета синевы, ожидала Кеманкеша Пашу в центральном саду дворца. Ее белоснежная кожа едва ли тронутая годами покрылась мурашками из-за нарастающей тревоги внутри. Кёсем все еще помнила их последнюю встречу, которая закончилась молчанием и пустым взглядом с его стороны. Султанша боялась потерять его и это раздражало ее еще больше. Она не привыкла быть слабой, трястись под гнетом жизненных ситуаций — не ее путь. В одночасье госпожу одолела буря сомнений, хотя по сути все наконец, наладилось и она была вот-вот у заветной цели. Властная женщина любила манипулировать подданными, сеять сомнения и играть чувствами, но ненавидела испытывать подобное на себе. Была бы ее воля и Кёсем бы разорвала те нити, что связывают ее с Кеманкешем, но не могла… Любовь ли это или же спокойствие на душе при виде глубоких темных глаз? Она не знала ответа на этот вопрос, хотя он часто возникал в ее мыслях, особенно наедине с собой в бессонной ночи, когда бушуют ветра… Увидев приближающего мужчину в привычно темных одеждах, она тяжело вздохнула. Кеманкеш поклонился, произнеся безразличное «госпожа», но тут же обратил свой беглый взгляд, будто бы боявшийся столкнуться с небесными очами султанши его души. — Мы достигли чего так долго ждали, Паша. Вскоре ты получишь то чего так долго заслуживаешь — с улыбкой произнесла Кёсем подойдя ближе к мужчине. — Я выполнил Ваш приказ, госпожа. Более мне не нужно — опустив взгляд, пробубнил Кеманкеш. — Понимаю тебя. Быть палачом непросто, но поверь принимать подобные решения не дар вовсе, а тяжба власти. Убрав Великого визиря со своего пути, нам станет легче дышать без его пристальных глаз, но тем самым я сделала Гевхерхан вдовой, а внуков лишила отца. Ты думаешь это не рвет меня на части как мать? Еще как! Но я давно разделила себя на миротворящую Валиде и Великую Валиде Султан. Каждый играет свою роль и у каждого свое предназначение. Значит, так надо было… — настаивала Кёсем Султан. — Госпожа! Мы с Силахтаром не были дружны… Не сказать, что я рад его смерти. Да и не в этом дело, госпожа. Перед смертью мы говорили с ним и одна его фраза не покидает мое сознание даже по ночам. Прошу Вас освободите меня от сомнений… Простите за дерзость если прошу многого у Вас — неуверенно с хрипотцой в голосе произносил внезапно тяжелые слова. — Ты же прекрасно знаешь, что предатель перед ликом Азраила скажет все что угодно, дабы напоследок оставить о себе память, тем самым посеять сомнение в наших сердцах — ответила Кёсем, понимая, о чем возможно дальше пойдет речь. — Скажите кто я для Вас? Раб или же возлюбленный? Прошу еще раз простить за дерзость, но я так более не могу, госпожа — совсем опустив взгляд произнес высокий мужчина, глядя на подол синего платья султанши. — Любовь долгое время причиняла мне слишком много боли, такова ее суть видимо или же это моя кара. Не знаю, любовь ли это? Я боюсь тебя потерять, Кеманкеш. Я дорожу тобой никак рабом, несмотря на наше неравное положение. Находясь рядом с тобой я ощущаю тепло и моя душа спокойна, хотя ранее я этого никогда не испытывала. Мне сложно говорить о своих чувствах, Паша ибо такова я — ледяная снаружи, но пылающее пламя внутри. Просто постарайся понять меня, хоть это и непросто и возможно тогда твои сомнения иссякнут — с трепетом в голубых очах, говорила Кёсем. — Благодарю, госпожа. С Вашего позволения я вернусь в свой дворец — с улыбкой ответил мужчина. — Позволяю — провожая взглядом, прошептала Валиде Султан. Возвращаясь обратно по саду, она все еще думала об их разговоре, думу прервали появившиеся силуэты у фонтана. Сначала ей показалось, что это гуляла она, такая все еще юная Анастасия с греческого острова. Не знающая горя от потерь и только-только в начале своего пути. Рядом с ней была женщина в дорогостоящих шелках и множестве украшений — Сафие Султан, казалось, она до сих пор помнила ее голос с любимым уважительным обращением к себе «Мы Валиде всех Валиде». Звонкий смех гречанки превратился в шепот и ночной крик, такой громкий, что отклик прозвенел в ушах, вернув султаншу в реальность. На самом деле это были Шемспери вместе со своей дочерью Фатьмой Султан. Если внучка была похожа на Кёсем, то белокурой хатун было далеко до изящества хоть уже и в возрасте Сафие Султан. Валиде окинула прохладным взглядом невестку и приблизилась к юной внучке в белоснежном платье, коснувшись ладонью ее румяной ланиты. — Хвала Всевышнему, луноликая султанша — улыбаясь, произнесла Валиде Султан, все еще представляя юную Фатьму — гречанкой Анастасией.Темница.
Стража настигла Гизем неожиданно, едва ли она могла понять, что это пришли за ней. Девушка вырывалась, но все было тщетно. Теперь она здесь, где томятся узники в ожидании своей участи. По длинным коридорам темниц бегали крысы неистово пища, найдя хоть какую-то кроху пищи. От каждого звука хатун вздрагивала, забившись в угол тяжело дыша от нарастающего страха. Гизем не могла понять, как она могла просчитаться, или же Кёсем решила и от нее избавиться как от писаря. Скрипнула сталью дверь и стали видны играющие тени с запахом горящего факела. Сложно было разглядеть, кто приближался к ее клетке, но угрюмый голос дал сразу понять, что это Падишах. Девушка все еще не верила, что все это происходит наяву. — Склони голову, хатун! Перед тобой наш султан! — произнес мужской голос, которой девушке был незнаком. — Повелитель… Простите если я в чем-то провинилась перед Вами неосознанно — залепетала Гизем. — Отвечай немедленно, кто приказал тебе убить писаря — рявкнул Мурад, наполняясь гневом. — Простите… — опустив взгляд, промолвила голубоглазая. — Хатун! Тебе лучше не медлить, иначе правду придется из тебя выбивать — послышался вновь незнакомый голос. — Меня оклеветали, Повелитель. Прошу Вас, поверьте мне… Повелитель — умоляла Гизем со слезами на глазах, что блестели словно капли росы. — Я знаю кто тебя послал, дабы ты замела следы. Оказывается, змеи затаились во дворце и жаждут ужалить, а укротитель их никто иной как Валиде Султан — последние слова Мурад произнес с особенной болью, которая граничила со злостью. — Нет! Это ложь, Повелитель. Госпожа никогда бы так не поступила — с опаской выкрикнула девушка, видя приближающихся палачей. Вся жизнь пробежала перед глазами Гизем Хатун, от каких-то ярких моментов с ее родных краев заканчивая появлением во дворце. Вспомнилось как она жаждала оказаться на ложе у этого сурового Правителя и как ее мечты рухнули… Это был конец ее пути, она практически не сопротивлялась, но продолжала твердить, что Валиде Султан невиновна. Дыхание хатун у которой имя означало «тайна», постепенно прерывалось из-за вонзающейся бечевки в ее нежную плоть. На ее тонкой шее остался след от встречи с Мрачным Жнецом. Когда девушка издала последние звуки, хрипя о прощении — Мурад с безразличием покинул темные коридоры пропитанные смертью, кивнув Хранителю покоев о том, что необходимо принять все меры касательно его султанши-матери.Покои Валиде Султан.
Оказавшись в своих покоях, Кёсем первым делом распорядилась, дабы слуги принесли ей щербет с мятой, но при этом отказалась от лукума с прочими сладостями. Присев на диван, что был у высокого окна, султанша устроилась в привычной для нее позе. Поспевший с тревожным взглядом Хаджи ага, заставил госпожу понервничать и посему, та не стала томить с расспросами, а задала конкретный вопрос. — Что на этот раз случилось? — раздраженно процедила Валиде, глядя на гаремного евнуха невысокого роста. — Точно не могу утверждать, но Бехлюль ага видел как Повелитель вместе с Хранителем покоев возвращался из подземелья, султанша — вымолвил тяжело дыша постаревший Хаджи. — Этого еще нам не хватало! Что же случилось? Где Гизем, пусть доложит внятно, а то от вашего ряженого Бехлюля толку чуть — фыркнула Кёсем. — Валиде Султан, к сожалению я не видел ее с того момента как она должна была направиться в сторону Совета Дивана… — с испугом ответил евнух. На лице госпожи впервые за долгое время застыл страх, она будто предчувствовала неладное с самого утра, но осознание всей ситуации пришло слишком поздно. Двери роскошных покоев отворились, и первой вошла Лалезар Калфа, держа в руках сверток пожелтевшей прочной бумаги, а за ней несколько гаремных евнухов. Казначею не стоило зачитывать приказ, Кёсем и так знала, что там написано, но будто бы верила до последнего иное. — Госпожа. Выслушайте приказ нашего Повелителя. Мою Валиде, Махпейкер Кёсем Султан заключить под стражу в темнице дворца. В связи с тяжкими преступлениями против Падишаха семи континентов и Великого государства, в частности фальсификации документов и убийства Великого визиря, путем взяток и заговоров. В виду настоящего приказа также, лишить возможности управлять гаремом и титула Валиде Султан до окончания разбирательств. Заключенная обязана находиться в темнице до принятия нового приказа о судьбе преступницы. Приказ подписал Правитель и хранитель государства — Султан Мурад Хан — закончив читать, женщина опустила взгляд, будто стыдясь свою госпожу. — Предательница государства, что ж… Такого еще я о себе не слышала. Как я могу предать то, чем являюсь? — нервно усмехнулась Кёсем. — Простите, госпожа… Но мы обязаны исполнить приказ Повелителя — отрывисто произнесла Лалезар. Увидев приближающихся стражников-евнухов, Валиде взмахнула рукой, дав понять, что она не станет сопротивляться и пойдет сама. Сняв украшения и расшитую накидку, султанша передала все служанкам. — Что с Гизем Хатун? — подходя к дверям, хрипя спросила Валиде, не обращая внимание на напуганного Хаджи агу. — Девушку казнили более мне неизвестно, госпожа — ответила Лалезар, нервно оправила задравшийся рукав бледно-серого цвета.Гарем.
Впереди шла она — Кёсем Султан та, что всегда первая. Женщина ступала мягко, но при этом величественно, будто она идет занять престол, а не на пир к крысам и мокрицам. Кёсем даже поражения принимала достойно с высоко поднятой головой, даже без лишних прикрас она была королевой. Одалиски выстроились в ряд, провожая взглядом госпожу и не одна из них, не сравнится с ней красотой, несмотря на юность. Весь ташлык замер в безмолвии. Это был шок для всех и никто не верил до последнего в происходящее. Санавбер Султан держа за руку сына, смотрела на шествие госпожи словно завороженная, даже не заметила как к ней подоспела Шемспери с аккуратно собранными волосами. Белокурая обратила свой взор на стоящую вдовствующую госпожу Гевхерхан, которая внимательно наблюдала за падением своей Валиде. — Неожиданный поворот событий, не правда ли султанша? — прошептала Шемспери, обращаясь к зеленоглазой госпоже в изумрудном одеянии. — Удобное стечение обстоятельств, хатун — нехотя ответила Санавбер. — Только управление гаремом скорее перейдет нашей нежной Хасеки — кивнув головой в сторону, где стояла Айше рядом с Гевхерхан Султан. — Значит это последняя ночь для Хасеки — с улыбкой ответила султанша с зелеными глазами, будто хвойный лес. — Вот как? Ну, что ж… Думаю участь Сесмишах стала всем уроком — ядовито промолвила светловолосая женщина. — Именно так Шемспери, однако, не забывай, что подстрекательство тоже скользкий путь, можно одним прекрасным днем оказаться в удавке — ответила вслед, явно угрожая напористой хатун. — Госпожа, не сказали ли вы лишнего этой женщине? — тревожно спросила Ясмин. — Ничуть, я умею контролировать себя, хатун. Лучше займись проблемой по имени Айше. И да, уведи Аллаедина на занятия — настойчиво сказала Санавбер Султан, пристально смотря на удаляющийся силуэт Валиде.Покои Султана Мурада.
Султан устроившись за столом, сжигал письма одно за другим. Плотные листы бумаги сворачивались от языков пламени догорающей свечи, превращались в пепел, оставляя запах. Если бы все так было просто, выжиг бы многочисленные предательства из своей памяти и стало бы легче. Мурад до последнего отказывался верить в виновность матери, но факты говорили об обратном. Затем ему вспомнился допрос в темнице, султан был поражен преданности хатун, что еще больше вызвало у него гнев. Когда письма дотлели Султан Мурад некоторое время смотрел в пустоту, будто бы пытался понять, где же он поступил неверно, где же начало этого проклятого рока. В памяти всплыли лица братьев, отца и нескольких визирей, которые смотрели на него с презрением. Внезапно султан услышал голос матери, но это была не его Валиде. Около широкоплечего мужчины стояла в поклоне его жена — Айше Султан. Все также хороша собой, но с печалью в некогда прекрасных глазах. От нее все также пахло любовью, но те чувства были растеряны накопленными горестными моментами. — Айше? Я не слышал, как ты вошла — еле слышно произнес Повелитель, наверное, думая, что и это лишь ведение. — Видимо ты был слишком погружен в свои раздумья. Надеюсь, ты еще не принял решение… — неуверенно говорила Хасеки в привычно светлом платье. — О чем ты? — показывая жестом, дабы та присела рядом на диване. — Я о Валиде Султан… — Этот вопрос не обсуждается, Айше! — грозно ответил султан, дав понять, чтобы та не лезла в не свое дело. — Мурад, послушай… Я не хочу влиять на твое решение, но… Ты раньше говорил, что я твое исцеление, что только я не побоялась темных пятен твоей души. Да, мы более не так близки как ранее, горе поделило нас на до и после, но во имя той светлой любви, которая все еще есть между нами… Вина Валиде велика и у меня слишком много причин ненавидеть ее, но я не хочу, чтобы ты сделал необратимое. Это разрушит тебя окончательно, Мурад. Смягчи участь Валиде Султан, не совершай тех же ошибок — с тревогой в голосе молвила кареглазая Хасеки. — Как я могу простить ей измену? Она интриговала против меня, впутала Совет Дивана, убила Силахтара и только Всевышнему известно, что еще — настаивал на своем Мурад. — Я не прошу о прощении. Это слишком сложно и потребуется много времени. Смерть не решает все, а лишь подводит итоги и оставляет огромные дыры в душе — взяв за руку супруга, говорила султанша. — Я вышлю Валиде из дворца. Это будет серьезным для нее наказанием, а управлять гаремом будешь ты как моя главная Хасеки — глядя в глаза, произнес Повелитель, затем вновь посмотрел на стол, где оставались черные лепестки пепла лживых писем. — Это верное решение, мой Падишах. Однако гаремом пусть управляет Гевхерхан Султан, если конечно вы сочтете уместным. В последнее время маленькая султанша — Рукие требует слишком внимание, вряд это будет сподручно. Госпожа более опытная в подобном вопросе — убедительно ответила кареглазая с волнистыми волосами цвета каштана. — Одобряю, но и ты будь рядом. Однажды и тебе придется стать полноправной хозяйкой гарема, как требуют того традиции — коснувшись лика своей Айше, произнес султан, почувствовав, как ее нежная кожа реагирует, слегка покрывшись румянцем.Гарем.
Раннее утро. Покинув главные покои после проведенной ночи с Повелителем, Айше Султан направлялась к себе, дабы застать детей перед занятиями. Девушки смотрели на Хасеки с завистью граничащую с ненавистью, понимая, что власть над гаремом будет в ее руках. Султанша не принимала близко к сердцу все эти перешептывания в роде «Воспользовалась ситуацией и теперь мнит себя Валиде Султан». Со временем она научилась не обращать внимания на нападки, хоть и с каждым возвышением они были более омерзительнее. Дойдя до центра ташлыка Айше остановилась, увидев на своем пути Кёсем Султан. Ее голубые глаза говорили сами за себя, не нужно было слов и так ясно, что та недовольна произошедшим. Невестка поклонилась в знак уважения перед Валиде и ожидала очередную порцию колкостей в свой адрес. Перешептывания сразу прекратились, когда стал слышен голос Кёсем. — Айше. Не уж то ли ты из покоев сына-Повелителя? Значит мои пташки были правы о том, что это твое было решение отправить меня в ссылку. Хочешь занять мое место? — задиристо говорила Валиде, провоцируя Хасеки на неминуемую ссору. — Да, верно. Однако смените своих пернатых, госпожа. Решение принимает Султан Мурад, а не я. Никто не смеет посягать на его власть, не я и уж тем более не вы — неожиданно для себя резко ответила кареглазая султанша с пышными локонами. — Несомненно. Но все же я уезжаю и согласно правилам теперь ты здесь управлять останешься. Хватит ли у тебя силенок, Айше? — продолжала Валиде. — Гевхерхан Султан справится, а я буду рядом. Вы правы мне неинтересна Ваша участь, ибо содеянное Вами слишком велико, но кто я, чтоб судить? Я просила помиловать Вас для спокойствия души Мурада, не более. Мне не нужна и капля власти, видя во что она Вас превратила. С Вашего позволения, султанша — проговорив, кареглазая поклонилась и направилась по своему пути. Валиде окинув Хасеки тяжелым взглядом, вновь ступала, дабы вернуться к себе в просторные покои, а затем принять хаммам после ночи проведенной в темнице. Следом за ней шагал преданный Хаджа, единственный кто остался верен ей до конца. — Что будем делать, госпожа? — осторожно спросил евнух. — Продолжим бороться, мы сражались со львами и шакалами. Какое мне дело для хрупкой голубки — ответила Кёсем, явно что-то задумывая.