Как найти к тебе путь? Разум кричит забудь его, забудь. Тени в ночи не дают мне уснуть, Кто-то близкий вонзает нож грудь...
Покои Валиде Султан.
Некоторое время спустя Султанша проснулась среди ночи от того, что вдруг стало сложно дышать. Будто бы чьи-то руки замкнулись на тонкой шее Валиде. Она встала с величественного ложа и вышла на балкон, слегка собрав длинные волосы. Женщина в ночных одеяниях облокотилась о перила балкона. Кёсем смотрела в темноту, упиваясь безмятежностью теней в ночи. Так тихо и спокойно, от чего же ты бодрствуешь Анастасия? Что тебя гложет, что за напасть грядет? Внезапно вспомнились пророческие слова Халиме Султан: «Ты будешь Великой, Кёсем, будешь. Люд пойдет за тобой, но у величия есть цена. Поверь, ты заплатишь сполна. И когда маленькая соринка уравновесит чаши весов, ты потеряешь все, что так любишь». Нет, этому не бывать проклятая ведьма, посмотри на меня я здесь, а ты? Тебя нет, история не сохранит даже твоего имени, твои пророчества чушь. Закончив мысль, Валиде упала на пол и лишь Ганзафер ага успел ее подхватить.***
— Тише, хатун! Не разбудите госпожу — проворчал евнух в красном одеянии. — Хаджи? В чем дело? Что-то случилось? — вопросила женщина лежа на роскошной постели. — Вы потеряли сознание, султанша. Приходил Газиф Эфенди, настоял принимать это снадобье — осмелев, ответил евнух. — Но, что со мной? — удивилась Кёсем, разозлившись на свою беспомощность. — Газиф Эфенди сказал, что ваша хворь вернулась. Вам нужен покой, Валиде — подойдя чуть ближе проговорил Хаджи. — Надо же, как раз кстати. Повелитель подумает, что я вновь срываю высылку — отпив из серебряного стакана, проворчала султанша.Этаж фавориток.
Девушка еще раз окинула взглядом свои покои и улыбнулась пришедшему аге, что принес сундучок с дарами от султана. Вот так-то Махзиба, ты смогла, а они не верили. Падишах заинтересован в тебе, к тому же не нужно рисковать жизнью, ради выполнения приказа Гевхерхан Султан. Да, конечно без покровительства худо, но она справится и с этим. — Видишь, Самина я же тебе говорила, что мой путь будет устлан величием. И это только начало! — приложив колье из сундука, проговорила хатун с миндалевидными глазами. — Да, верно. Однако… — опустила взгляд белокурая девушка. — Однако, что? — фыркнула Махзиба, поглядывая на себя в зеркало. — Во дворце траур, да и к тому же эпидемия. Не время для праздного настроя. Ведь погибли дети Айше Султан — разубеждала Самина. — Мне нет дела до нее, я подарю Повелителю еще больше детей. Она слабая и дети ее такие же. Не понимаю, как эта Хасеки держалась до сих пор — расчесывая черные локоны, ответила новоявленная госпожа. — Такие речи могут быть опасны, хатун — прозвучал незнакомый голос и на пороге покоев, появилась белокурая женщина с юной Фатьмой Султан. — От чего же? Что она мне сделает, Шемспери Хатун? Вы все так ее боитесь, говорите, что только ей принадлежит Падишах, а на деле? — с призрением посмотрела Махзиба на хатун, что когда-то подарила дочь Султану Мураду. — Сейчас ее поддерживает Валиде Султан, а уж она опасна, поверь мне хатун. Понятно, что это временное перемирие, наша Кёсем Султан приближает к себе одалисок, слуг, если видит какую-то выгоду, но вознаграждает сполна — присев без приглашения, продолжила Шемспери и кивком велела дочери проделать тоже самое. — Ключевое слово, как я понимаю временное. Скажи, ведь тебя она в свое время тоже использовала? Только вот Айше не просто одалиска, а жена султана. Какой смысл ей возиться с ней? Всего лишь добрый жест — упрямилась Махзиба. — Ты мне очень напоминаешь одну особу, которая очень нехорошо закончила свои дни во дворце. Она тоже считала себя особенной, но увы, не считалась ни с кем, открыто враждовала с нашей Хасеки, меня всячески высмеивала, возможно даже однажды тебе придется с ней встретиться. Что до Валиде, то она очень умная женщина и жаль, я это поняла слишком поздно, может быть, у меня было бы больше шансов. Однако я не жалею, что судьба подарила мне Фатьму, а не шехзаде — рассудила Шемспери. — Какой толк в дочери? Ничего против не имею, Фатьма Султан — хихикнула и присела рядом Махзиба. — Я не горю ночами, как наша Хасеки, Санавбер. Фатьма для меня дыхание и смысл жизни — немного с раздражением ответила женщина в коричневом платье. — Всевышний дарует султанше долгих лет — лукаво улыбнулась хатун, почувствовав от рук миловидной Фатьмы жар. — Аминь, аминь.Покои Валиде Султан.
Хасеки вошла в покои в поклоне, посмотрев на женщину, восседавшую на тахте, которая держалась стойко, несмотря на прогрессирующий недуг. Айше до сих пор не верила, что вот так просто пришла навестить Валиде, хотя та омрачала ее дни во дворце. Жизнь сводила и разводила с людьми, хотя казалось, что это навсегда. Всему своему время и у всего есть свой срок. Ее расстраивал последний разговор с Гевхерхан Султан, потеря детей и вовсе подкосила ее, еще и он, тот кто обещал переживать трудности вместе. Валиде для нее стала исцелением. — Проходи Айше, садись — с хрипотцой ответила Кёсем. — Спасибо, Валиде. Как Ваше самочувствие? — поинтересовалась кареглазая Хасеки в платье пурпурных тонов, что добавляло траурность образу. — Уже лучше, благодаря целительным рукам Газифа Эфенди. Ты как дочка? — проговорила Кёсем Султан, посмотрев на столик со снадобьем. — Хвала, Валиде. Вроде бы живая, но все краски померкли. Все потеряло смысл, как будто часть меня умерла. Спасибо, что поддержали меня в тот вечер, я бы могла совершить непоправимое… — с грустью промолвила Айше. — Потери меняют нас, забирают частичку нашей сути. Понимаю, никакие слова не залечат раны, однако после перенесенных страданий, начинается цикл возрождения. Ты уже не будешь той, что прежде… Все это зачем-то случается с нами — взяв за руку невестку и глядя в глаза, рассуждала Валиде. — Спасибо за слова поддержки Валиде. Мне кажется, я теперь стала понимать Вас лучше, Ваши поступки… Мурад, его поступки мне теперь не ясны. Я думала, что понимаю его, знакома с его темными сторонами души, страхами, пагубными желаниями. Но оказалось, что я не знала его вовсе или же он изменился в одночасье — опустив глаза в пол, начала говорить Хасеки, чьи глаза были очаровательны и столь же печальны. — Каждый переживает горе по своему, Айше. Кто-то закрывается в себе, а кто-то губит себя, виня во всем что произошло — успокаивала Кёсем. — Возможно это так, Валиде… Мне страшно, очень. Возможно, я попрошу о многом, простите меня. Газиф Эфенди… Пусть он осмотрит меня и детей, если это уместно — умоляющи промолвила Хасеки.Покои около лазарета.
Около лазарета снова было столпотворение. Лекарь распорядился проводить осмотры членов Династии как можно чаще, дальше шли приближенные слуги, так как взаимодействия были частыми. Махзибу заинтересовала толпа, а еще небольшая несправедливость, но пока она помалкивала. В покои для осмотра сначала дети Династии, а затем их матери, а уж потом слуги султанш. Валиде наблюдалась отдельно, как и султан, но где же Хасеки и ее оставшиеся дети? Неужто, дружба с Кёсем Султан и правда, ей не на руку? Да, нет просто пытается из себя корчить госпожу, ведь султан и не смотрит в ее сторону, успокаивала себя Махзиба Хатун. — Простите, Санавбер Султан, но шехзаде Аллаедин останется в покоях лазарета. Симптомы, понимаете — неуверенно ответила одна из помощниц лекаря. — Вздор это простуда не более. Мой сын будет со мной — повысила голос султанша в зеленом одеянии. — Госпожа, простите. Но вы здоровы и мы не можем подвергать Вас опасности — продолжала хатун в мешковатой одежде. — Айше Султан вы разрешили! Или я для Вас не госпожа — разозлилась не на шутку Санавбер. — Таково распоряжение Валиде Султан, прошу Вас госпожа не стоит противиться — уверяла женщина, но Санавбер была непреклонна. — Они не пустят тебя к шехзаде… Дети Династии, а не наши. Наше дело молчать, султанша — зареванным голосом прохрипела Шемспери. — Что? — разнервничалась зеленоглазая султанша. — Моя Фатьма… Она была на занятиях с Ханзаде Султан… Ей стало душно, а дальше я ее не видела. Сказали ждать ее у себя в покоях и молиться за нее. А вы мол здоровы — разрывалась от несправедливости белокурая женщина. — О, Всевышний! Сначала дети Хасеки, теперь наши… Не допусти Всевышний. Что за злой рок, навис над дворцом? — продолжила причитать султанша, расправив зеленое платье. — Почему Фатьма? Тут должна была быть я — последнее, что успела проговорить Шеспери перед тем как упасть в оборок. Началось опять столпотворение, и Санавбер Султан воспользовалась этим, вбежав в покои, где находился ее шехзаде. Ее плоть и кровь, ее любовь и надежда. От увиденного султанше сделалось плохо… Следующая картина была душераздирающей, двух матерей выводили из лазарета гаремные аги. Женщины что-то кричали, но Махзибе это не было интересно, ее заботили совсем другие мысли. — Калфа, когда меня осмотят? — фыркнула девушка в бежевом платье по фигуре. — Хатун, сначала члены Династии, госпожи, потом остальная часть гарема — процедила женщина устав от криков женщин. — А я по-твоему кто? Я фаворитка Повелителя! — рассердилась Махзиба. — Фаворитка не есть госпожа — отвернувшись, ответила калфа. — Махзиба, пойдем отсюда, прошу — прошептала Самина. — Я могу носить под сердцем дитя, и если что-то случится, будешь ответ держать перед Повелителем, калфа — проворчала девушка с красивыми глазами.Покои Хасеки.
В покоях установили ширму и принесли все, что требовалось невысокому мужчине. Он носил на устах судьбу Айше, так она полагала. Что ты будешь делать, если вновь предстоит выдержать удар? Нет, нет… Плохие мысли прочь. — Ханзаде много времени проводила с Фатьмой, за нее опасаюсь больше всего — проговорила Хасеки глядя на Нарин Калфу. — Всевышний сохранит наших султанш — еле слышно ответила рыжеволосая женщина. Первого осмотрел Эфенди шехзаде Мехмеда, после пошли Кая и Ханзаде, даже малышку Рукие осмотрел целитель. По выражению лица было сложно понять что-то, да и ширма не позволяла что-либо подробно рассмотреть. Айше молилась, невольно вспоминая ужасы, перенесенные в лазарете. — Султанша прошу, подойдите ближе, мне и Вас необходимо осмотреть — проговорил Газиф Эфенди. Хасеки отвлеклась от молитвы и посмотрела на малышку Рукие и своих старших дочерей. Мехмед же покинул сразу покои, ему не нравился этот целитель, да и то, что произошло с Хасаном и Эсмехан сильно омрачило его. Иногда такое настроение сына напоминало Мурада. Почему же они так отдались друг о друга? Была ли любовь или ей хотелось в нее верить. — Скажите Эфенди, как мои дети? Ханзаде в особенности — произнеся имя дочери, Хасеки вспомнила дни, проведенные в Эдирне. — Ваши дети здоровы, султанша. Однако за Вашей старшей дочерью нужно понаблюдать — проговорил мужчина за ширмой. — Меня осматривать нет надобности, я была в самом очаге, но Всевышний предпочел мне моих Хасана и Эсмехан — сказала кареглаза девушка, нервно поправив платье цвета темной крови. — О Вас у меня больше беспокойств, госпожа. Пламя не может врать. Оно неспокойно, так же как и Ваша душа, однако рано пока еще рано… — начал говорить мужчина в серых одеждах. — О чем вы говорите, Эфенди? — удивилась Айше. — Снадобье, что вы пьете, перед сном вредит Вам. Теперь даже больше, яда стало больше… Слезы утешения — продолжил мужчина. — Слезы утешения? — еще больше испугалась султанша. — Распространенный персидский яд, коварный и неуловимый. Однако в пламени, таится истина, султанша — слегка пошатнувшись, ответил мужчина. — Поняла, Вас Эфенди… Скажите, раз пламя видит истину, увижу ли я еще Повелителя? — вопросила Хасеки, одновременно злясь на попытку ее отравить и глупость вопроса. — Вы его исцеление, султанша. Пропасть можно всегда засыпать гравием понимания и песком принятия. Души, что были соединены на небесах, бесконечно тянутся друг к другу, поодаль им невыносимо, но при этом не исключена боль. Любовь и боль это стороны медали, невозможно существование одной без другой. Как без искупления невозможно вознесение — разъяснил Газиф.Дворец Великого визиря.
Это твоя расплата Кеманкеш Паша, посмотри руки до сих пор помнят запах крови Силахтара. Ими ты омыл свою маленькую Пынар, что совсем не видела жизни. Где же справедливость? Это он должен был встретиться с Азраилом и уйти с ним на равных, не она. Абиде Султан дала ей имя сильной женщины, а судьба посмеялась и распорядилась по-своему. Может это султанша так соскучилась по дочери и позвала к себе и не смогла отпустить. Он не знал точного ответа, но винил себя. Кто-то боль гасит в бокалах вина, дурманящих травах. Его же метод был отличен, Кеманкеш занимался самобичеванием. Закрылся в себе, стал и вовсе малословен. Во дворец появлялся только по делам Совета, не задерживался, чтобы взглянуть на султаншу, чьи глаза цвета небес. Уже третье письмо от нее пришло за это время, а он все также безмолвен. Зачем ты делаешь больно и ей? Прочти хоть это письмо, передай весть, пусть будет спокойна. Нет, этот путь опасен, он боялся упасть и сдасться в плен госпоже, чей лик дарует весну на душе.Письмо
Кеманкеш Паша! Я очень понимаю твою боль, невосполнимая утрата… Мне сложно подобрать слова утешения, я скорблю с тобой. Эта болезнь уносит слишком много юных душ, больно ужасно больно. Все эти события подкосили и меня, мой старый недуг вернулся, надеюсь о скором выздоровлении. Ты не ответил на предыдущие письма, понимаю, но твой траур однажды прекратиться, оставив шрамы глубоко в сердце. Не нужно закрываться от меня, когда мы достигли того, что так хотели. Я желаю тебя увидеть в Мраморном павильоне. Нужно многое обсудить, очень не хочу покинуть дворец, не увидев тебя. Не заставляй меня тебе приказывать, Мустафа.Махпейкер Кёсем Султан
— Мелек Хатун, собирайся ты отправляешься во дворец — распорядился Кеманкеш сидя на диване, поглядывая на письмо. — Что-то нужно передать Валиде Султан? — вопросила картавая хатун. — Не только, ты уезжаешь во дворец совсем. У меня достаточно слуг, а вот нашей госпоже ты понадобишься — проговорил Паша, встав с дивана.Покои Султана Мурада.
Султан ждал ее, нет не свою светлую Айше, а ее — темную Махзибу. С ней он мог утопать в своих грехах, заливая раны вином и не слышать слов запрета. Она была частью его греха, танцевала с его демонами. Ничем необремененная юная хатун, не задавала лишних вопросов, не пыталась лечить лишь делала его счастливым. Мнимое счастье, конечно, но его это устраивало. И вот она вновь на пороге покоев, с новым кувшином вина и задорной улыбкой. Вся столица пылает от нахлынувшей эпидемии, а душа горит адским пламенем. Все это неважно, главное, что тело получит разрядку. Весь мир ничего не значит, лишь плоть и похоть управляет этими покоями. Они пили, много очень много. Они были практически не в состоянии стоять, да и не требовалось это для соития. Мурад лежал на спине, а Махзибе восседала на нем лихо, скача, и лишь золотые цепочки на бедрах звонко постукивали в такт безумным движениям. После он ощущал себя омерзительнее, чем раньше и разъярённо велел хатун покинуть покои. И этот раз не был исключением. — Можешь идти к себе — сидя на краю ложа, сказал Мурад. — Хочу остаться, Повелитель — прижавшись к нему, ответила Махзиба. — Пошла, вон! — рявкнул султан, встав с ложа, придерживая шелковую простыню на бедрах. Из-за резких движений девушка упала с постели.Бельевая комната.
Ясмин Хатун очень переживала за шехзаде Аллаедина и за свою госпожу. Та не подавала виду, но глаза ничего не скроют. Обстановка очень нагнеталась и не выдержав взгляда султанши, хатун решила немного отвлечься. Она пошла в бельевую, чтобы передать прачкам одежды юного шехзаде. На пути Ясмин встретила рыжеволосую женщину, и это не сулило ничего хорошего. — Не так быстро хатун — послышался голос евнуха, а дальше темнота. — Снимите с нее мешок, пусть смотрит мне в глаза — стал слышен знакомый голос, но он звучал несвойственно с нотками злости. — Вот ты и попалась Ясмин, рассказывай, что тебе велела твоя султанша — прошипела Нарин. — Не понимаю о чем вы? — испуганно ответила хатун в фиолетовом наряде. — Узнаешь этот флакончик? — подойдя ближе, спросила Айше стоя в величественно-синем платье, подобно Валиде. — Нет, султанша. Что вы устроили? Как будете отвечать перед Санавбер Султан? Она скоро меня спохватится! — рассердилась светловолосая хатун, видя, что позади нее стоит женщина. — Твоя султанша под угрозой, Ясмин. Ты я смотрю, не ищешь легких путей. Элени без веревки наша подруга отказывается говорить — со злостью проговорила Хасеки, что было ей не свойственно. — Нет, нет! — задыхаясь, противилась Ясмин. — Говори, госпожа не станет долго ждать твоих признаний — гневно сказала Нарин Калфа. — Султанша, сказала, что это хороший яд, который сложно определить. Она велела мне это сделать, я подливала его дважды. Прошу не убивайте меня! — плача говорила Ясмин. — Гадюка! — сильно давя нить, рявкнула Элени. — Брось ее! Я узнала, что хотела. Она не стоит того, чтобы марать о нее руки — шевельнув юбками платья звонка ответила Хасеки и направилась прочь из бельевой. Ясмин упала на пол, тяжело дыша, когда пришла в себя окончательно, султанши со служанками уже не было.***
— Я так это не оставлю, но пока мне не до этого. Ясмин лишь пешка, расплачиваться стоит с Санавбер — проговорила Хасеки. — Разумное решение — подтвердила рыжеволосая калфа. — Простите, госпожа мне нездоровиться, схожу в лазарет за настойкой с мятой, может полегчает — сказала Элени, чувствуя дрожь по телу.