Вслушиваясь в молчащий коридор за дверью, Рейн ждал, считая минуты.
Ба ничего не смогла сделать, чтобы забрать его с собой, хотя очень старалась.
Она так плакала, глядя на него и вытирая своими грубыми пальцами ему щеки, что Рейну стало совсем плохо.
Ба было в сто раз больнее, чем ему, это он понял совершенно точно. Он же не плакал, когда Директор его бил, а ба плакала.
Рейн не мог понять почему, но не хотел, чтобы она так расстраивалась.
И он решил, что больше этого не произойдет – ба не будет плакать.
Ба хорошая, а Директор плохой – значит, плакать должен он.
И Рейн просто ждал, сжав в руке скальпель.
Ученые в белых халатах, содравшие со спины красивый и теплый щит, считали Рейна тупым. Они совершенно спокойно обсуждали при нем, как при домашней собачке, как именно и на что, с их точки зрения, он среагирует, что он способен будет делать, когда вырастет, и есть ли смысл разводить подобных ему для работы на стройках и в опасных зонах АЭС. Они раскладывали свои инструменты по всей лаборатории, считая, что они в полной безопасности.
Рейн слушал их и молчал, размышляя о том, насколько хрупкие у этих ученых кости, и что будет, если вот этой дисковой пилой попробовать отрезать кому-то из них руку.
- К диалогу мутант не способен, - ученый склоняется над планшетом и внимательно что-то изучает. – Максимально доступная для обучения программа – это управление простыми механизмами и запоминание команд на уровне медведя или дельфина. Подобная популяция может быть использована на стройках или при расчистке пострадавших после стихийных бедствий территорий. Физическая сила и выносливость превышают норму данного возраста в полтора раза.
Он на секунду отвлекается и смотрит на Рейна, скорчившегося в углу лаборатории.
- Судя по поставленному эксперименту, удаление рогового нароста со спины жизни не угрожает, но причиняет мутанту сильную боль. Под наростом обнаружен тонкий кожистый покров, уязвимый и ослабленный постоянной внешней защитой. Удастся или нет добиться полноценной подвижности позвоночника – пока не ясно. Не удаленный роговой слой надлежит сигментировать.
Рейн смотрит на ученого и понимает, что ЭТО, вот то, что произошло с ним час назад, еще повторится. Когда - не известно, но повторится.
Белые Халаты, как и охранники, всегда держат слово, если обещали что-то плохое.
Он трогает пальцами беззащитную лопатку, которая отзывается непривычными мурашками, и опускает голову.
Исчезнуть бы. Убежать далеко-далеко. Просто умереть уже, в конце концов.
Зачем его такого на свет родили? Кто это сделал? Почему он не такой, как все дети, которые сейчас обедают в столовой, судя по часам? Почему он такой урод, что только и годен для этих экспериментов, а? Кто это с ним сделал? Если были у него родители, зачем оставили такого гадкого жить? Зачем не убили сразу?
И зачем они бросили его?
Взгляд упирается в лежащие на столе скальпели – остро-холодные, легко вспарывающие кожу.
Ученый смотрит в свой планшет и даже не реагирует на то, что Рейн встает. Для него безразлично, в каком углу мутант будет ждать продолжения опытов. Хочет залезть под стол с инструментами – на здоровье! Все равно достанут, когда понадобится.
Приглушенные шаги вырвали Рейна из размышлений и заставили собраться. Он знал, что отлично умеет прыгать – так высоко, как другие дети не могут. Он сможет…
Дверь открылась.
- Здорово, уродец, - хохотнул охранник, расслабленно переступая порог. – Тебя ждут наши светила на операционном столе, чтобы докромсать твою спину.
Он без страха подошел, собираясь дернуть мутанта за руку и потащить за собой, как делал уже не раз.
Ладонь Рейна мгновенно вспотела, но он сильнее сжал кулак и в очередной раз заставил себя молчать. Он всегда так делал, решив, что говорить он не будет ни с кем, кроме ба.
Охранник выволок его из комнаты и потащил по коридору.
- Шевели ножками, - буркнул он, недовольно зевая. – Пока они у тебя есть. Они хотят ввести твою кровь какому-то беспризорнику и глянуть, что выйдет. Пусть бы у них вышло, пусть бы люди обладали такой силой, а не уроды вроде тебя.
«Молчи! – Рейн сжал зубы. – Пусть откроет дверь из отсека – там код, который ты не знаешь, а потом…»
Дверь пискнула, моргнув зелеными лампочками.
- Почти пришли. Радуйся, образина…
Рейн рванул на себя руку со всей силой, которой наградила его природа, и прыгнул вверх.
Он так залетал на подоконник, чтобы увидеть ба, а плечо охранника ниже…
Скальпель легко воткнулся в глаз человеку, прежде чем тот успел заорать.
Рейн выдернул его и хотел ударить еще раз, в шею, чтобы сделать так больно, как было ему самому, но громкий вопль вынудил броситься бежать.
- Охрана!!!! Побег!
Рейн кубарем выкатился за дверь, проскочил коридор, где вспыхнул красный сигнальный свет, и прыгнул в окно.
Он забыл, что спина не защищена, ударился плечом в стекло и вышиб его, порезавшись целым дождем осколков.
Но это было не так больно, как потерять свою защиту.
Это было не так больно, как когда плакала ба.
«Подвал с низким входом и белый кирпич в стене. Я помню. Я же дал тебе честное слово!»
***
Геллу разбудили шаги у окна. Она ждала их и опять проспала, как всегда, как не первый год, давая себе зарок за зароком не заснуть и дождаться.
На пол упала небольшая пачка купюр, и она бросилась к лестнице.
Только бы остановить, успеть догнать, успеть рассказать бы этим призракам, исчезающим в ночной мгле.
- Стойте! – Гелла закричала прямо в узкую оконную щель. – Стойте же, ради Бога!
Ответом, как и всегда, была тишина.
Они исчезали бесшумно и быстро, никогда не реагировали на попытки позвать.
Она даже уже не была уверена, что они существуют, эти зеленые тени.
Если бы не деньги, точно бы решила, что сошла с ума.
Не регулярно, а именно тогда, когда она уже отчаивалась дождаться их, эти призраки снова бросали в ее окно купюры и исчезали.
- Храни вас Господи за вашу доброту.
Она подобрала деньги и спрятала их в карман.
***
- Зачем тебе это, Лео? - Раф дождался брата на крыше и помог перелезть через парапет.
Лео выглядел измотанным от очередной ночной гонки, он сел, устало откинув голову, и грустно улыбнулся.
- Добро всегда возвращается умноженным, помнишь?
Раф сморщился, настороженно всматриваясь в лицо Лео, и кивнул.
- Помню я эту твою теорию. Но почему именно сюда? Кто тебе сказал, что тут та же тетка живет, которая тогда рыдала? Бомжи, знаешь ли, имеют тенденцию дрейфовать туда, где получше, да и подыхать – тоже.
Может, ее тут и нет.
- Может, - Лео кивнул. – Но я почему-то каждый раз прихожу именно сюда. Ты прав – это смешно. В другой раз подброшу старушке на улице денег.
- Ты устал, - Раф дернул его за руку. – Зайди к Дону, пусть глянет, все ли нормально с твоими железками…
- Тогда и твои надо посмотреть! – Лео вскинул на него взгляд и вскочил, толкнув так сильно, что уронил.
Не ожидавший этого Раф возмущенно приподнялся на локте, собираясь обругать Лео, но окунулся, как в омут, в его теплый усталый взгляд и все, что смог сделать, это расплыться в недовольной усмешке.
- Дурак. Моим-то что будет. Скобы и скобы, а у тебя целый механизм!
- О да, - Лео мягко рассмеялся и уперся лбом Рафу в скулу. – Идем домой, я и вправду устал очень. Хотел еще с Эйприл поговорить насчет Дэнни – мальчишка просится к нам на тренировки.
Раф закатил глаза и фыркнул.
- Я знаю ее ответ. «Нет, он никогда не будет таким, как вы, и не будет так подвергать риску свою жизнь! Бла-бла-бла!»
- Я все же попробую, - Лео приподнялся на руках и на секунду скривился. – Меня беспокоит его настрой. Как бы не сбежал.
- Дон не допустит этого, - Раф сел и поднял Лео за собой, позволив ему устроиться на своей груди головой. – Он сказал мне, что постоянно наблюдает динамику развития у Дэнни этих способностей, но пока не может понять причины вспышек и угасаний.
- Ясно, - Лео поднял взгляд, удобнее перекладывая голову, и посмотрел на тускнеющие звездочки над городом. – Пойдем, а?
- Может, тебя донести? – Раф усмехнулся немного высокомерно, но тепло. – У кого-то, кажись, температура.
Лео сморщился и отпихнул его руки.
- Вставай уже, эксперт, блин.
***
Привыкнув просыпаться от малейшего шороха и торопливо прятаться, Гелла в ужасе вскинулась, ощутив прикосновение к своей руке.
Она проспала, как кто-то вошел в ее убежище, не услышала, и теперь, возможно, расплатиться за это жизню.
- Кто здесь? – она начала шарить вокруг, отыскивая спрятанный под вещами фонарик. – Что Вам нужно?!
- Это я, ба, - что-то горячее коснулось ее руки, заставив вздрогнуть. – Давай спать будем. И я есть хочу.
Гелла чуть не закричала, услышав этот самый родной на свете голос, и, еще не сообразив, что к чему, уже сжимала в объятиях прижавшегося к ней Рейна.
- Господи, это сон?
- Нет, - мальчишка ткнулся головой ей в ладонь. – Не сон. Сны не хотят есть.
Гелла едва смогла удержать слезы счастья и начала шарить вокруг.
- Сейчас, малыш, я сейчас свет зажгу и посмотрю, что там у меня осталось.
Рейн устало кивнул и заполз ей на колени, сворачиваясь клубком.
Когда фонарик, наконец-то, нашелся, и Гелла включила его – ей стало дурно, а потом страшно до вспотевших ладоней.
Рейн то ли спал, то ли потерял сознание у нее на руках.
Весь измазанный кровью, с непривычно голой спиной, бросившейся ей в глаза, исцарапанной кожей, но, самое страшное, было то, что в руке он сжимал медицинский скальпель, измазанный красным и прозрачным…
- Боже мой, - Гелла дрожащими руками вынула из его ладони скальпель и отбросила подальше, словно обжегшись, потом провела рукой по спутанным мокрым волосам Рейна и вздрогнула.
Ее малыш весь горел.
