Брошь Медеи - третья часть "Диалог"-а.

К концу учебного года, выпив такое количество зелий, которое не выпивал за все свои сто с лишним лет жизни, Альбус Дамблдор, наконец, переборол болезнь, настолько поправился и окреп, что стал выходить и появляться среди людей. Никому из целителей волшебной больницы, ни самой колдоведьме Хогвартса Поппи Помфри не было известно, что выздоровлению и восстановлению магических сил директора способствовали две вещи, о которых знал только он. Ни зелья, ни целительское колдовство врачей Мунго не имели значения. Дамблдор еще в сентябре прошедшего учебного года осмелился снова пытаться воплотить в жизнь План о Благе, подбросив на пути бродившей в одиночку Джинни Уизли дневник Тома Ридлла, мальчика, который стараниями своего профессора по Трансфигурации ушел по пути в направлении темных искусств настолько, что в дальнейшем превратился в Лорда Волдеморта. Дамблдор надеялся заманить в пучину происшествий Невилла Лонгботтома, несмотря на неустанный присмотр его бабушки. Внезапно по директору ударил данный летом Непреложный обет, он стал хворать и болеть из-за потери магической мощи, а не магической лихорадкой, как объявили ученикам. Насколько далеко заходила маленькая Джинни в общении с крестражем Тома, настолько плохо чувствовал себя директор, но он терпел и от Плана не отказывался. Когда девочка, одержимая духом темного мага, стала выпускать из труб канализации замка монстра подземелий, из-за которого окаменели ученики, Дамблдор сдался и лег в больничное крыло, так и не узнав, что за монстр, что за зверь жил глубоко под замком. Смерть замаячила на периферии зрения своей костлявой фигурой, и старый колдун приготовился умереть. Аврорские инспекции в Хогвартсе он пропустил, бредя от высокой температуры, с которой ни целительские заклинания мадам Помфри, ни блестяще сваренные Северусом Снейпом зелья не смогли справиться. Пока неожиданно и без разумной причины Альбусу Дамблдору не стало легче дышать, и он медленно пошел на поправку. Позже, когда все в школе уладилось, и он сумел собрать все части пазла, то понял, что жизнь к нему вернулась, когда из рук Джиниверы забрали дневник Тома Ридлла, будь он проклят трижды. Это была первая причина его, директора школы, выздоровления. Второй вещью были тщательно оберегаемые с прошлого года и сохраненные в сейфе лимонные дольки. Когда директора выпустили из Больничного крыла, и он вернулся в свой недоступный для посторонних кабинет, его первым решением было сразу съесть несколько из них. Не те, обычные, которые он стал покупать в маггловском мире на заказ и есть на виду у всех, а те, которые обогащал магией настоящего Философского камня, пока тот был в его распоряжении. Альбус Дамблдор все еще боялся, его трясло так, что поджилки каменели, когда перед внутренним взором ему являлся образ того куска пергамента, на котором красными чернилами шло замечание: „Старому лису........Ф” Это „Ф” пугало больше всего. Он не смел даже представить себе способ расправы Наставника, когда тот закончит разбираться с другими делами и переключится на месть вороватому ученику. Но пока Альбус был живой, а имя Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил, все еще значилось в Книге, это означало одно – надежда была тоже жива. Надежда, что План имеет свои шансы не только возродиться, но и осуществиться. Нужно только найти и вернуть маленького зверька в Хогвартс и заманить его в ловушку. *** *** Появившись в Косом переулке в середине июля, чтобы увидеться и договориться со своим старым другом Гарриком Оливандером об оплате новой палочки для младшего сына Молли и Артура в подарок от имени школы, Дамблдор увидел ИХ. Они шли, взявшись за руки, две пары подростков, больше похожие на деток богов, снизошедших с небес к простым людям, чем на обычных молодых волшебников, какими они и были. Впереди шагали синеглазый парень с платиново-русыми волосами и девочка, очевидно младше него, с длинной, до пояса, каштановой косой и темнеющими в этот жаркий день глазами на зарумянившемся от волнения лице. Спутать мальчика с кем-то другим было невозможно, это был сын Люциуса Малфоя, Драко. Девочку директор Хогвартса не узнал, она не была его ученицей. Кто она была такая? За руку с Драко – это означало только одно. Сына Люциус уже помолвил, а зная их чистокровные повадки, помолвка могла быть только магической. Это со своей стороны обрывало все планы Молли спасти род Уизли от клички Предателей крови посредством замужества Джинни с отпрыском старшего рода Малфой. Все ее старательно претворяемые в жизнь планы летели коту под хвост! Как он скажет ей об увиденном? Пока Дамблдор щурился, поглядывая сквозь очки на гуляющую молодежь, к окнам магазина Оливандера приблизилась и вторая пара. Высокая кудрявая шатенка с прекрасными карими глазами двигалась с видом королевы бала, колыхая шелковой мантией цвета нежной резеды. Для проходивших мимо представителей мужского пола она выглядела как сказка, как восход и закат в одном, потому что они пялились на нее, как одурманенные. Но глаза девушки не видели никого, кроме стройного, прекрасно сложенного парня, примерно одного с ней возраста, шедшего рука об руку с ней. Парень был то, что надо – иссиня-черные волны превосходных ухоженных волос лежали на голове волосок к волоску, обрамляя его лицо, детские черты которого маняще перевоплощались в такие же красивые, но уже мужественные. Щеки, плотные, как у подростка из хорошей семьи, имели уже легкую угловатость, нос нежно заострялся, а на мир смотрели затенённые густыми черными ресницами сверкающие лазурью синие глаза. Парень был настолько привлекательным, что в душе старого колдуна зашевелились давно забытые желания, а в уголке его рта заблестела капелька слюны. Но красавец смотрел на свою спутницу такими же завороженными глазами, как и она на него. На правых мизинцах пары сверкали родовые кольца, чьих родов – Дамблдор не смог рассмотреть. Тут все было ясно, нечего было распускать нюни, пара была обручена, как и прежняя. - Кто эти дети, Гаррик? – спросил он у своего так же подсматривающего из-за окна друга. - Мне сказали, что Люциус помолвил единственного отпрыска и наследника с младшей дочерью Гринграссов... - С младшей? А почему не со старшей, она у меня на Слизерине учится, красавица бесподобная. - Хм, - потер подбородок в раздумьях мастер волшебных палочек, - мне об этом никто не отчитывался, но старшая, вроде, наследница. Может быть Гринграсс с этим считался, когда давал согласие на помолвку Малфоя с дочерью. - Быть может, мой друг, быть может. А кто вторые, из каких родов, знаешь? - Говорят, малец – не кто иной, как найдёныш Блэк. Найдёныш не найдёныш, бастард не бастард, но он в настоящее время и есть Лорд Блэк, мой друг! Лоб старого директора ударился в стекло окна при его попытке лучше разглядеть парня. Да, похож на сыновей Вальбурги и Ориона. Те же черные волнистые волосы, те же синие глаза... - А девушка? - Та же история – найдёныш. Как оказалось после проверки в Гринготтсе, она не магглорожденная, а вполне себе чистокровная. Двоюродная племянница Говарда Стоуна, владельца адвокатской конторы, знаешь его? Глаза Альбуса потухли за очками. - Вижу, знаешь, - продолжил Оливандер. – Это с одной стороны, но с другой она двоюродная племянница Люциуса Малфоя. В голове Дамблдора сверкнула и прогремела молния воспоминания – это были те дети, которых изворотливый Пожиратель, Люциус, отправил учиться среди дикарей, в Дурмстранг. Последний Блэк, роковой отпрыск. Нужно было расшевелиться, дернуть струны тут и там, и вернуть этих высокомерных аристократишек обратно на Родину. Если нужно – умереть, но вернуть. Эээ, умереть – нет, но все остальное – да! Внезапно его осенило – надо сыграть карту Сириуса Блэка. Пора было вытащить из бездонного рукава мантии старательно спрятанный ото всех козырь. *** Пока директор шагал по дороге к замку, аппарировав не напрямую в него, а в Хогсмид, чтобы встретиться кое с кем в кабачке своего брата, Аберфорта, и дать соответствующие указания, Альбус Дамблдор делал вычисления, неосознанно махая широченным подолом вязаной мантии. Думал он о том же Сириусе Блэке, виртуозным трюком отправленном в Азкабан прохлаждаться и не вмешиваться в игры своего старого директора. Но сейчас он был нужен на свободе, да так, чтобы не смел пошевелиться без разрешения того же директора. „Надо организовать ему бегство, но как?” – думал Альбус, размеренно, в такт с мыслями, шагая. В его голове стал оформляться феерический план с участием семьи Уизли, их любимчика-крысеныша и СМИ. Как, как подстроить все так, чтобы всю многочисленную семью сфотографировать и выставить на первой странице Пророка? И как этому изданию попасть в руки Сириуса Блэка? – „А что, если организовать лотерею, которую выиграет многочисленная и нуждающаяся семья министерского служащего? А потом с Фаджем посетим Азкабан, якобы для инспекции?” Чем больше обдумывал и проигрывал в своем уме эту идею, тем больше она нравилась директору школы. И как нет? Подбросит он газету Сириусу и тот, не имея представления о судьбе ни крестника, ни племянника, бросится бежать из тюрьмы. О незаконной анимагии своих бывших учеников Мародеров Дамблдор знал так же, как знал и об оборотничестве Ремуса Люпина. Знал он и о том, что молодой Сириус обращался в большую черную собаку, а это, несомненно, означало, что переплыть через пролив до земли он сможет. К кому тогда обратится за помощью по первости орденовец? К своему руководителю, т.е. – к нему, Альбусу Дамблдору. А там старый колдун даст своему ученику дельный совет – как отыграть попечительство над единственным племянником и вернуть его, с невестой наперевес, на Родину. Эх, придется снова краснеть и ерзать перед Визенгамотом, признавая свою ошибку с обвинением Сириуса в том, что он приспешник Волдеморта, но что поделаешь. Борьба требует жертв и он, Дамблдор, готов отступить на шаг назад, чтобы однажды сделать десять тысяч вперед. *** К концу лета Альбус Дамблдор, изнемогая от нетерпения и ожидания, стал думать, что перепутал свои мысленные планы с реальностью. Потому что прошел уже месяц после их с министром Фаджем посещения Азкабана и камеры Сириуса, а последний перед ясными глазами директора до сих пор не появился. Как его найти, Альбус себе уже не представлял, после тех нескольких попыток отправить на поиски Фоукса. Феникс все еще дулся, фыркал и строил из себя обиженную недотрогу. Совиная почта в отношении анимагов была бесполезна, а все существующие до прошлого лета запасы крови и волос бывших и настоящих учеников, которые директор собирал без позволения и не испытывая чувства вины за детей, внезапно стухли и стали неиспользуемыми в Поисковом зелье. *** Уже месяц, как Сириус Блэк пребывал в Малфой-мэноре под опекой и непрерывным наблюдением семейных врачей своих родных. Каждый день у него в комнате появлялась его кузина, Цисси, которая, хотя ничего ему не говорила, приносила странное успокоение в смятенные чувства беглеца и тем самым способствовала его выздоровлению. Врачи Малфоев тоже были немногословны, они махали над тощим телом Сириуса палочками, бормоча диагностические заклинания, их лица все больше светлели, а продолжительность обследований стала короче. Куча склянок из-под лечебных зелий уменьшилась, зато количество и калорийность пищи увеличились. Сириус чувствовал себя все более и более здоровым, и его голова прочищалась от десятилетних наслоений животных инстинктов, за которыми он был вынужден закрываться, чтобы избежать влияния дементоров в Азкабане. Сириус все еще был не в состоянии отвечать за себя, но он уже начал задаваться вопросом, какими богами Люциус Малфой, являющийся зятем Блэка, появился одновременно с ним на берегу океана в тот самый день, когда заключённый волшебной тюрьмы сумел сбежать. Не мог знать бывший мародер о существовании одной молодой ведьмы, которую звали Гермиона Дагворт-Стоун, невесты его крестника, Гарри Поттера. Все еще предстояло узнать.