Point Of No Return

Добравшись, наконец, до душа, Агнесса понимает, что это действительно то, что ей нужно было все это время, а жизнь вовсе не так плоха, как это начинает казаться. Волосы и тело приобретают приятный запах миндаля, а вся ванная комната просто погружается в пар от того, насколько горячая вода льется из крана. Удается даже забыться обо всем, когда происходит нечто неожиданное. Она отпрыгивает от струи, даже не успев до конца прокричать ругательство, и тянется к полотенцу. Горячая вода сменяется холодной, а она гневно косится на нагреватель, который играет с ней злую штуку. Агнесса подходит ближе к аппарату, попутно кутаясь в полотенце, чтобы вернуть тепло, и начинает вспоминать, что говорил Джеймс про него. Спустя минуты три девушка уже хочет ударить сооружение, как слышит стук в дверь. — Что делать с этой штукой? — раздраженно кричит Агнес, обернувшись к двери. — Она меня обдала ледяной водой, — немного спокойнее продолжает она, когда слышит шаги уже в ванной. Джеймс прикрывает дверь, чтобы не выпускать остатки тепла, и подходит ближе к водонагревателю. Агнесса так и стоит, не удосужившись до конца вытереть воду, держа полотенце около груди одной рукой, выжимая остатки воды из волос другой и гневно прожигая дырку в нагревателе. Джеймс начинает жалеть, что закрыл дверь, поскольку в комнате было достаточно жарко, оттопыривает уже прилипшую к телу футболку и понимает, что пора выйти из ступора и тупо смотреть, когда замечает на себе вопросительный взгляд девушки. — Слишком большая мощность, был скачок… напряжения в сети, — отвечает Джеймс и протягивает руку, чтобы что-то нажать. Агнесса смотрит на руку, протянувшуюся рядом с ее шеей, делает шаг назад и неожиданно для себя упирается спиной в грудь Барнса. — Извини, — тихо произносит она и отходит немного в сторону. — Можешь просто вернуть горячую воду и объяснить все, когда я буду одета? — Да. Сейчас, — отвечает он и подходит еще ближе к устройству. Агнесса делает пару шагов по направлению к ванной и поворачивает кран. — Спасибо, — благодарит она, водя кистью под водой, после чего умывает лицо этой же рукой. Он просто молча выходит и спускается на кухню. Агнесса возвращается в ванную. Она окончательно выходит из душа минут через пятнадцать и с бОльшим желанием жить спускается вниз. Джеймс сидит за столом и с интересом читает состав на коробке с противопростудным порошком, заняв себя первым, что попадается на глаза в доме. — Все не успокоишься? — с усмешкой интересуется девушка, подойдя к столу. — Там парацетамол, кофеин, фенирамина малеат или проще антигистаминное средство, чтобы избежать аллергии, аскорбиновая кислота. Витамин С. Против него же ты ничего не имеешь? — продолжает она и подходит к плите. — А газ есть? — Да, — отвечает Джеймс, ставит коробку. — Ты прочитала состав на венгерском? — Я прочитала состав формулами, написанными рядом с венгерскими словами, — отвечает девушка, ставит чайник. — Плита не электрическая, — сообщает Джеймс. — Спички в ящике. Агнесса удивляется, но молча направляется к ящику, достает из него спички. — И чем ты сам лечился? — интересуется девушка. — Не знаю, в детстве, например. Агнесса становится в пол-оборота, чтобы можно было видеть и плиту, и собеседника, достает спичку из коробка и зажигает одну. Комната озаряется небольшим пламенем, на которое Джеймс переводит взгляд, и провожает огонек до конфорки. Девушка ставит чайник поверх огня и начинает осматриваться, где можно оставить спичку. — Я помню отвар шиповника, кувшин с которым на меня вылила сестра. Не помню, кто из нас болел, но влетело нам обоим, — отвечает Джеймс. Агнесса полностью к нему оборачивается, пытаясь понять, что ее больше удивляет: подобный ответ, который так просто прозвучал или упоминание каких-то других родственников. — У тебя была сестра? — Да. Ребекка. — Я имею в виду… — продолжает она, поняв, что не с того начинает, — то есть… — Да, она вышла замуж в пятидесятых. У меня есть живые родственники сейчас, — отвечает Джеймс, и так поняв, что Агнесса имеет в виду. — И их никто не связывает с таким мной. Я не лезу, — продолжает он. Агнесса просто кивает, теряя дар речи, и тупо смотрит на Джеймса, который спокойно ожидает реакцию и надеется особо не продолжать этот разговор. — Видишь, — протягивает девушка, — тот же витамин С. Просто в разном виде, — продолжает она, решив, что лучше вернуться к началу разговора. — Только найти проще. — Хочешь сказать, что шиповник сейчас в страшном дефиците? — скептически интересуется Джеймс. — Хочу сказать, что в последних числах ноября где-то здесь его не найти так же легко. Но, если он вдруг тебе попадется каким-то способом, я могу попробовать, — продолжает она и смотрит на носик чая, высматривая пар. — Тебе сделать чай? — Да, — отвечает Джеймс, Агнесса снова поворачивается к нему спиной, кусая нижнюю губу и пытаясь сдержать детский восторг, который на нее накатывает. И первую неделю в Венгрии все вроде бы идет спокойно. Быт понемногу налаживается, а дом действительно оказывается очень даже пригодным для жилья. Агнесса вспоминает жизнь до ее переработок и готовить себе что-то помимо того, что нужно лишь поставить в микроволновку или залить молоком или йогуртом, попутно отвлекаясь от собственных мыслей касательно всего. А точнее игнорируя. Джеймс удивленно находит ее у плиты на второй день. Она лишь усмехается и пожимает плечами, когда на ее «что-то не так» он отвечает, что за все время, что пробыл в ее доме, видел это лишь раз, и то тогда это было какао. И все бы ничего, но одним поздним утром все начинает рушиться. Он спускается вниз и подходит к Агнес, которая ищет что-то в нижнем ящике. — Я уеду на несколько дней, — сообщает он прежде, чем она успевает сказать хоть что-то. Девушка поднимает голову на него и встает на ноги. — Все нормально, но у меня есть старые дела здесь. — Какие? — Это неважно. Настоящего это не касается, — отвечает Джеймс. Агнесса сильнее сжимает деревянную ложку, которую отыскала в недрах ящика, и наставляет на собеседника. — Нет. Не делай так! Все же было хорошо. Ты отвечал на вопросы, говорил со мной, — заговаривает она. — Давай все так и оставим? Джеймс опускает ложку от своего лица ниже и спокойно произносит: — Никому не открывай, я вернусь через пару дней. — Но… — протягивает она и задумывается, а что собственно но. На языке вертится «ты не можешь бросить меня здесь одну», жаль, что это так и не произносится, поскольку встает вопрос действительно ли? — Я не спрашиваю разрешения. Лишь говорю, что вернусь через пару дней, — отрезает Джеймс, Агнесса оживает от фразы, решает не искать слова, чтобы высказать свою мысль, и лишь тыкает его ложкой в грудь. — Я и не прошу этого! Просто… — продолжает она, шумно выдыхает и откидывает ложку в раковину, — мне все равно, — кидает она, обходит его и покидает кухню. Джеймс задумывается, как из безобидного разговора получилось нечто подобное, Агнесса просто устает от этих эмоциональных горок, где одно время все идет спокойно, а потом получается нечто подобное. И если в Лондоне это и подобное внезапные отъезды переносить было еще реально для ее состояния, то сейчас она понимает, что сама готова сорваться куда-нибудь, наплевав на то, что в чужой стране, без настоящих документов, собственных денег и знания языка. Чувство паники накрывает просто неожиданно и единственное, что хочется, лишь бежать, не смотря никуда. Она остается одна в доме через час и бесцельно бродит по комнатам, не зная чем можно себя занять. Таким образом, к вечеру она уже готовит ужин, убирается на кухне, моет ванную и остается на чердаке, найдя там книги и решив выбрать что-нибудь для чтения. К ее удивлению помимо книг на венгерском языке находятся и книги на русском. Агнесса просто переставляет их, желая найти хоть что-то на английском. Через полчаса это случается. Издание примерно ее возраста привлекает внимание заголовком «Анна Каренина», написанном на родном языке. Девушка решает остановить свой выбор на нем. Почти весь второй день она проводит на чердаке, читая книгу, периодически выглядывая в окно, из которого видна дорога к забору и ругая себя за это. К одиннадцати часам вечера жизнь Щербаковых, Вронского и Карениных полностью уступают свою место мыслям о Барнсе, которого так и нет. Девушка откладывает книгу, наворачивает пару кругов по чердаку и решает сходить помыться, надеясь, что душ немного поможет. К несчастью, в ее план вторгается небольшой просчет. Водонагреватель просто отказывается выполнять свою работу, куда бы Агнесса ни нажимала, за что получает порцию оскорблений и один удар. Девушка возвращается на чердак, садится в кресло, на котором сидела до этого, и понимает, что чертов нагреватель становится последней каплей, после которого все идет к черту. Она закрывает лицо руками и начинает тихо плакать, постепенно все больше отдаваясь эмоциям. Страх, гнев, обида, неизвестность накатывают все разом, давая совершенно разные мысли и полностью подчиняя себе. И если признаться самой себе, то Агнесса понимает, что отчасти это одна из причин, почему она не хотела оставаться наедине сама с собой. Перспектива уходить в собственные эмоции, которые становится сложно сдерживать, с самого начала казалась ей не очень привлекательной. Она не знает, сколько было времени, сколько она просто проплакала, думая о самом разном, начиная с собственной жизни и заканчивая Барнсом, который так и не появляется, когда в окно попадает свет от фар. Через несколько секунд он исчезает, еще через пару минут в доме начинают слышаться шаги. Агнесса приподнимает голову и начинает пялиться на дверь, думая поднимется ли Джеймс сюда. Время показывает третий час утра. Он открывает дверь через несколько минут и просто осматривает чердак, пока не останавливается взглядом на ней в левом углу комнате. В освещении старого торшера им обоим видно то, что вызывает вопросы. Она вся красная и опухшая от слез, у него рассечена бровь и несколько гематом на лице. Агнесса хочет спросить, кто его так, но к горлу снова поступает ком, а истерика напоминает о себе, поэтому вместо слов выходит непонятный всхлип, из-за которого хочется приложить себя «Анной Карениной». Джеймс лишь понимающе вздыхает, подумав, что она и так продержалась дольше, чем он рассчитывал, подходит к ней, молча садится напротив кресла и обхватывает за трясущиеся плечи. Агнесса просто понимает, что больше не может бороться с собой. — Эта история с Ричардом, все, что происходит… Я никогда не была так напугана. Я не могу больше просто игнорировать это в своей голове. А тебя видеть не хочу после того, что заставил переживать о себе. Как же ты бесишь меня, Барнс! Он просто проводит рукой по волосам, немного приподнимается и прижимает ближе к себе. Агнесса, словно тряпичная кукла, уже не сопротивляется абсолютно ничему, особенно слыша тихое «я знаю» рядом со своим ухом и, чувствуя как руки поднимают ее с кресла. Она начинает лучше понимать происходящее уже на половине пути к своей комнате, чувствуя крепко сцепленные руки, словно ограждающие от всего этого внешнего мира. Оказавшись на своей кровати, девушка лишь сворачивается калачиком и больше ничего не произносит, замыкаясь в себе. Барнс начинает разговор, но не слышит ни одного ответа, поэтому просто выходит, решив дать ей немного времени успокоиться и остыть. Он заходит в ванную, стаскивает с себя одежду и встает под душ, смывая с своего тела всю грязь, пот и кровь. Некоторое время просто стоит, ничего не делая, ни о чем не думая, словно время встает на паузу, пока он в таком состоянии. Через пять минут Джеймс просто садится, протягивая ноги вдоль ванной, вода продолжает течь на него, но он уже не обращает на нее никакого внимания, желая продлить это чувство, и закрывает глаза. Он не знает, сколько времени проходит, когда слышит, что кто-то открывает дверь в ванную. Агнесса уверенно делает шаг вперед и только тогда замечает, что не одна. — Прости, не знала, что ты еще тут, — растерянно проговаривает она и собирается уже выйти, но Джеймс поворачивает к ней голову. — Все-таки разговариваешь со мной. — Тут больше не с кем разговаривать. Он усмехается и отворачивается. Агнесса тупо мнется на пороге, но потом закрывает дверь и подходит немного ближе, рассматривая лицо собеседника. После умывания все кажется не так страшно, как на чердаке, но вопрос, появившейся там, снова напоминает о себе. Некоторое время они тупо молчат, сидя рядом друг с другом, и ничего не меняют. Тишина, на удивление, не кажется тяжелой, напротив, позволяет немного успокоиться, разложить все мысли в голове, прежде чем продолжить диалог. — Разобрался со своим старым делом? — Да. — Удачно? — Вроде того. Агнесса берет полотенце, подходит к ванной, отодвигает одежду, лежащую на полу, и садится, обхватив свои колени. Джеймс поворачивает к ней голову, поняв, что она тянется к крану, чтобы выключить воду. — Извини за эту истерику. Обычно я так себя не веду, просто… — Не извиняйся. Я ждал чего-то такого, только надеялся, что это не произойдет где-то на границе, — спокойно отвечает Джеймс. Агнесса лишь приглушенно хмыкает и протягивает полотенце, которое так и держит. — Ты понимаешь, что сидишь тут уже больше часа? — Какая разница где, — с горечью произносит Джеймс и повязывает полотенце. Агнесса отводит взгляд, хоть в этом уже и нет особого смысла и подумывает, что лучше уйти, поскольку вся эта ситуация становится все страннее. Джеймс ничего не говорит и лишь, как только закрывается дверь, выходит из ванной. Идя к себе в спальню, он думает, что, как и бывало обычно, после тяжелого эмоционального дня Агнесса заснула, сама не понимая как, но, к своему удивлению, видит, что она что-то читает в своей комнате. Он застывает в коридоре, почему-то не решаясь просто продолжить путь до своей комнаты и проходит к соседней. Агнесса откладывает книгу, заметив его силуэт. — И ты говоришь мне что-то про сон? Она просто пожимает плечами. — Я плохо сплю на новых местах. Первое время еще помогали усталость и простуда, но сейчас… — Боишься призраков? — Меня сейчас больше пугают живые, — сухо произносит она. Джеймс проходит в комнату и садится на край кровати.  — Не стоит, — спокойно произносит мужчина. — Не здесь, — увереннее продолжает он. — Я обо всем позабочусь. — О тебе бы кто позаботился, Джеймс, — в том же тоне произносит она. Повисает неловкая тишина, во время которой они просто смотрят, слыша дыхание друг друга. Чувство непонятной незавершенности все больше овладевает ими обоими, словно все не может быть только так. Весь этот эмоциональный ураган не может закончиться так глупо. Чувствуя напряжение уже каждой клеточкой кожи, Агнесса собирается сказать, что уже слишком поздно и им обоим нужен сон, заполняя эту паузу, но слышит нечто другое. — Я бы понравился тебе в сороковые. Она теряет мысль и просто смотрит на лицо собеседника, который уводит разговор вообще в другую сторону. Сам Джеймс понимает, что ему осточертело все это в нем, начиная со ступора, который на него находит, и заканчивая тем, что он просто не может правильно выразить все, что хочет, периодически срываясь из-за пустяков, словно без этого мало всякой хрени в его поведении. — Ты мне и сейчас нравишься. Спустя несколько секунд молчания произносит Агнесса и просто замирает, ожидая, что будет дальше. Секунды три ничего не меняется, и она уже собирается все-таки закрыть глаза и попытаться заснуть, когда чувствует, что Джеймс немного резким движением пододвигает ее к себе и накрывает ее губы поцелуем. Агнесса удобнее устраивается у него на коленях, обхватывая его торс своими и лишь тогда замечает, что он целует мягко, словно спрашивая разрешение, аккуратно сжимая лицо в ладонях. Такая нежность даже немного удивляет, особенно когда Джеймс начинает изучать ее, разомкнув поцелуй. Она немного хмурится от боли, когда удивление проходит, и опускает руку к животу, проверяя швы, но не меняет положения и убирает его волосы с лица. Джеймс еле заметно кивает, давая знать, что он все понимает, прежде чем чувствует новый поцелуй. И к черту то, что на этом все заканчивается. В свою комнату он уже не возвращается.