Point Of No Return

Несколько дней спустя Джеймс начинает чувствовать, что привыкает ко всему, что окружает его: к относительно спокойной жизни, где он в основном выполняет те же функции, что и все остальное человечество на его месте, к девушке, которая кажется приходит в себя и которая спокойно спит рядом с ним каждую ночь, несмотря на определенные сложности с этим. Это случается на четвертую ночь, когда он остается в комнате Агнессы. Они просто встречаются взглядами в свете ночника после его кошмара и продолжают сохранять молчание, не зная, что говорить. То, что Джеймс особо не настроен обсуждать все это и снова засыпать становится понятно сразу, даже, несмотря на то, что он шумно снова заваливается на спину и начинает прожигать дырку в потолке. Агнесса решает дать время, если он сам этого захочет, и тянется за книгой на тумбочке, поскольку и у самой проходит желание спать. Она не знает, сколько времени проходит на часах, но у нее это измеряется в двух главах, когда Джеймс, не меняя положения, произносит: — Можешь читать вслух? Агнесса оставляет палец на нужной строчке и поворачивает голову к нему, уже не ожидая услышать его голос. — Я уже четверть книги прочитала. Может другую? — Я знаю сюжет. И концовку. — Концовку все знают, — разочарованно произносит Агнесса. — Представь, какая реакция у людей была тогда. У первых, что читали ее, — продолжает она и снова поворачивает голову к тексту. — Это же, наверное, было неожиданно. — Наверное, — сухо отзывается Джеймс. — Но как-то все равно депрессивно все это, — продолжает она. Он поворачивает к ней голову, негромко хмыкает и ложится на бок. — Вся история в целом. Даже не зная конца. — Интересно, что ты скажешь, дойдя до творчества Достоевского, — мягче произносит Джеймс, даже с намеком на улыбку. — Думаю, что и здесь должна быть книга, но не уверен, что на английском. Агнесса проводит рукой по обложке книге и кладет ее страницами поверх одеяла, Джеймс понимает, что за этим последует вопрос, но ловит себя на мысли, что спровоцировал его сам. — Что это за дом? Кто здесь… жил или живет? На чердаке много разной одежды и книги, и вообще… — Просто дом. Я когда-то знал того, кому принадлежит эта земля, — спокойно отвечает он. — Дальше долгая и не очень интересная история. Не такая захватывающая как в книге. Агнесса снова смотрит на книгу и берет ее в руки. — После пары месяцев знакомства с тобой смутно верится, что у тебя скучные истории, — парирует она. — Ты меня переоцениваешь, — в том же тоне отвечает Джеймс. Агнесса лишь громко хмыкает на это и начинает читать с того, на чем оставновилась. Он в основном лишь слушает спокойный голос, особо не вдумываясь и не анализируя информацию, что получает. Просто не хочет находиться в тишине, и слух приятно воспринимает тембр. Головой Джеймс прекрасно понимает, что заснуть это никак не поможет, от кошмаров чудесным образом не исцелит и в целом мало чего изменит. Все это лишь его небольшая прихоть, позволяющая сделать всю эту ситуацию немного уютней для него. А впрочем, если они оба не спят, то почему бы и нет? Следующий день начинается так же, как и несколько до этого. После завтрака Агнесса снова пропадает на чердаке. Джеймс порой задумывается, может, она пытается найти там что-то, а не просто убивает свое время, но потом забывает об этом, зная, что кроме старых вещей там ничего нет. Он поднимается к ней примерно через час и просто проходит к стеллажу, молча садится рядом и заглядывает в ящик, который вызывает интерес сегодня. Девушка кидает на него быстрый взгляд и возвращается к своей деятельности. — Таблетки кстати вчера закончились, — вспомнив, сообщает Агнесса, продолжая копошиться в ящике. — Ладно. Тебе все равно пора с ними завязывать, — отвечает Джеймс. Девушка продолжает смотреть в ящик и поворачивает голову к нему. — Они мне нравились. — Именно поэтому с ними пора завязывать, — отвечает он. Агнесса хмурится и отворачивается. — Вообще-то у меня здесь медицинское образование и… — И поэтому я не должен объяснять тебе, почему пора, а ты понимаешь, что прав, — перебивает Джеймс. Агнесса театрально вздыхает, но мысленно соглашается со всем, что слышит, достает из ящика несколько старых пластинок и с интересом начинает их разглядывать. — Обычное обезболивающие? — Обычное обезболивающие получишь, — спокойно отвечает Джеймс. — Спасибо, доктор Барнс. Очень мило, — с улыбкой произносит девушка, не успевает он что-либо ответить на это, как слышит от нее восторженный возглас. — Смотри! Интересно работает еще, — крутя что-то в руках, говорит Агнесса. Он разглядывает в этом полароидный фотоаппарат лишь несколько секунд спустя, когда Агнесса сосредотачивает свое внимание на чем-то изображенном на нем. Девушка аккуратно проводит рукой по одной из панелей и начинает стирать пыль с объектива. Джеймс теряет к камере интерес довольно быстро, в то время как Агнесса с все более набирающим силу интересом продолжает ее крутить и наставляет объективом на себя, но потом опускает. Она подходит ближе к нему, садится рядом и снова наставляет камеру. Джеймс слышит звук щелчка и чувствует вспышку прежде, чем вообще понять, что происходит. — Работает! — радостно произносит Агнесса и с предвкушением начинает следить за происходящим на фотографии. — А ты здесь какой-то серьезный. — Джеймс тянет руку к снимку, но девушка уводит свою дальше. — Нет. Он останется у меня. И я не скажу, куда дену его. — Туда же, где несколько страниц исписаны попытками портрета. Уберешь в свой ежедневник, — победно произносит Джеймс, усмехнувшись на то, что девушка хмурится, и вспомнив, что в последний раз несколько дней назад наблюдал такую же реакцию именно тогда. — Хватит критиковать мои художественные способности. Ты слышал что-нибудь про абстракционизм, сюрреализм, дадаизм? — внимательно смотрит на собеседника. — Вот. И я не буду слушать критику человека, который пропустил последние лет семьдесят искусства. — Джеймс поджимает губы и многозначно кивает. Агнесса повторяет его жест. — Ага. И какое сегодня число? Напишу дату, приклею фото и напишу «день отказа от веселых таблеток». Если у ежедневника есть душа, то он, наверное, удивляется, что из рабочего планера превратился в нечто подобное. — Продолжает она и убирает снимок в карман вязаной кофты, которую судя по размеру больше нее самой на несколько, нашла где-то на этом же чердаке. Он молчит и просто смотрит, задумавшись, что есть во всем этом что-то приятное ему, чего не хочется нарушать. Агнесса теряет интерес к камере и открывает другой ящик. Джеймс так и продолжает сидеть, прислонившись спиной к стеллажу, ящик, которого, впрочем, как и чердак в целом, не дает девушке покоя. — Что? — насторожившись, спрашивает Агнесса, больше не имея возможности игнорировать его взгляд. — Ничего. — Ничего? — Ничего, — тише повторяет он, подумав, что все это не имеет сейчас никакой важности. Хочет подняться на ноги и просто уйти от этой странной ситуации, в которую они оба, по сути, и загоняют себя каждый день, перестав быть просто приятелями, но и не заходя дальше, чем есть. Неожиданно он чувствует прикосновение в области запястья, вопросительно смотрит на девушку, которая пододвигается немного ближе к нему, кажется, думая ровно о том же.

[Imagine Dragons — Dream]

Поцелуй кажется настойчивее, чем обычно, на что он удивляется, но быстро соглашается. Желание, которое и так в последнее время заставляет чувствовать себя некомфортно, превращается в неутолимую жажду обладания, пока не закончатся силы, владеть, словно это последний день жизни на Земле. Джеймс поднимает руки, чувствуя, что Агнесса стягивает с него футболку, начинает оставлять поцелуи на шее, и быстро возвращается к губам после вынужденного отстранения, сам стаскивает с нее кофту без подобных проблем. Тело скручивает органы до спазмов, когда он понимает, что был прав касательно всего, о чем невольно задумывался. Кожа девушки мягкая, нежная, приятно отдает миндалем, доводит до маниакального желания не отпускать от себя. Они оба летят в омут с головой: он, ощущая руки на застежке джинс, которые уже давно пора снять из-за тесноты, она, чувствуя руками рельеф напрягшихся мышц под руками и губами, спускаясь к заветной молнии, и влажные поцелуи, скользящие по шее. Мысль, что пора заканчивать с прелюдией, появляется, как только он слышит окончательно сорвавшиеся дыхание девушки от его ласки, и, не теряя больше времени, подхватывает ее, удерживая за бедра. Агнесса на секунду напрягается, потеряв связь с пространством, но расслабляется, оказавшись спиной на тахте в другом углу комнаты. Джеймс снимает все остатки одежды, которые остаются на них, и просто возвращается к губам, шее, спускаясь постепенно ниже к груди, животу, продолжая ласкать уже обнаженное тело. Она инстинктивно, немного доверчиво выгибается навстречу его прикосновениям, рукам, сжатым на ягодицах, притягивающим ближе к себе и помогающим удобнее устроиться. Он лишь на секунды задерживает взгляд на ее лице, нежнее целует куда-то в область ключицы, оставляя несколько поцелуев, и слышит первый вскрик, переходящий то в непонятный шепот, то просто неразборчивое рваное дыхание с каждым новым толчком. Постепенно ускоряет темп, иногда заглушая стоны поцелуями, дразня собственные рецепторы и чувствуя пальцы, вцепившиеся в его плечи. Мысль, что она слишком хрупкая, слишком тесная для него бьет непонятной смесью вины и возбуждения, заставляя обещать себе, что в следующий раз он будет нежнее и забывая об этом тут же, слыша обрывки фраз, свидетельствующие о том, что Агнесса не против. И все становится совершенно неважно кроме взмокшего женского тела, дошедшего до дрожи в преддверии кульминации, кроме сильных рук, в которых хочется расслабить, невнятного шепота, в котором он различает лишь собственное имя и волны оргазма, которая, наконец, накрывает, оставляя единственной мыслью вопрос «почему этого не случилось раньше». Джеймс остается сверху, придерживая тело на весу, но заметно расслабляя мышцы, осматривает размеры тахты, явно предназначенной для одного человека, и садится на краю, напоминая себе как дышать. Агнесса просто лежит, придвинувшись ближе к спинке, и закрывает глаза, надеясь, что это поможет прийти в себя. Снова она открывает их, выходя из легкой дремы, ощутив прикосновение к волосам и услышав собственное имя. Джеймс уже успевает слезть с тахты и просто присесть рядом с ней, на уровне лица. Агнесса лишь мягко улыбается, кладет руку поверх его ладони, которая замирает где-то на уровне ее шеи и тоже садится, притянув колени к груди. Она с интересом оборачивается, когда он начинает тянуть руку куда-то ей за спину, и замечает покрывало, которым до ее вторжения на чердак и была прикрыта тахта и которое сейчас оказывается у нее на плечах. Тело окончательно размягчает и даже не думает оказывать хоть какое-либо сопротивление на новые поцелуи в губы, щеки, подбородок, на руки, которые спокойно укладывают поверх тела, манящего совсем новым жаром, и укрывают сверху одеялом. За окном вовсю идет снег, который Барнс замечает лишь минут через десять, и крепче обнимает девушку, подумав, что вечером можно растопить камин.