Грешная нежность

      Замерев на миг, она не могла оторвать глаз. Ей казалось, что с каждой секундой вместе с этим проникновенным взглядом в неё проникает душераздирающая ненависть. Та самая, что вспыхивает, как спичка, и разгорается до необъятных размеров. Мужчина перед ней слегка насмешливо изогнул бровь. Это помогло ей придти в себя и она вскочила на ноги, отходя от него сразу на три шага. Чувствуя пылкую ненависть и дикий страх, она настороженно наблюдала за уверенно стоящим перед ней человеком. Сложив руки в карманы модных брюк, он с некой усмешкой и капелькой удивления осмотрел комнату. Взгляд его задержался на табуретке, на двух частях статуэтки и скинутых каблуках. После чего медленно вернулся к ней. Нотка заинтересованности вспыхнула вновь с большей силой. — Жаль, — безучастно выдал он, неспешно оглядывая её. Под этим взглядом ей хотелось съежиться, втянуть голову в плечи, но гордость не позволялся унижаться и показывать страх перед этим ублюдком, — Она мне нравилась, — он, видимо, имел ввиду ту самую фигурку баскетболиста. Совершенно не к месту она почувствовала злорадство. — Чаглар? — осмелилась Дениз, невольно делая ещё один шаг назад. Она должна была знать, кто стоит перед ней. И с отчаянной мольбой надеялась, что это — не Чаглар. Человек перед ней откровенно пугал до холода по позвоночнику, до невозможности трезво мыслить. И если это и есть тот, кто теперь считается её хозяином, то она обречена. — Чаглар, — подтвердил он, всё ещё рассматривая её, как любопытную зверушку. Обречена, подумала она, пускай обречена, но не сдамся. Уйти каждый может, но не каждый может сделать это с высоко поднятой головой. Мысли эти будто придали ей сил и смелости. Она распрямила плечи. — То, что вы делаете — незаконно и бесчеловечно, — на одном дыхании выпалила она. Ладони вспотели. — И что я делаю? — он вопросительно глянул на неё. Она растерялась, не зная, что ей сказать, — Ну? — подбодрил он её. — Вы… Вы насильно держите меня здесь, — сглотнув вязкую слюну, произнесла она. На его губах заиграла странная улыбка и он сделал шаг к ней. Она сделала шаг от него. Видя её действия, он остановился. Усмешка на тонких губах заиграла неким довольством. Он понял, что она боится его, и ему это нравилось. — Твой отец проиграл тебя в карты, девочка, — сказал он, словно открывал простую истину несмышлёному ребёнку, — А карточный долг священен. — Что я должна сделать, чтобы вы меня отпустили? — она была напряжена каждой клеточкой тела. Чувствовала, как её покрыла лёгкая испарина. Ощущение липкого страха и мрачного предвкушения объяло с ног до головы. — О, ничего сложного, — добродушно взглянул на неё Чаглар, вновь делая шаг к ней. Внутри, вопреки разуму, всколыхнул огонёк надежды, — Всего-то делать всё, что я говорю, на протяжение года. Всего-то год побыть моей… Рабыней. Она до боли закусила губу, чтобы не закричать, чтобы не зарыдать. По щеке скатилась одна слеза. Его слова заставили внутренности адски сжаться. Горло сдавило. Страх стадом мурашек пробежал под кожей, обхватил каждую кость, до треска сжимая их. Ноги на секунду перестали держать её и она слегка пошатнулась. — Ч-что? — вымолвила она, пытаясь вздохнуть. Но легкие отказывали ей, а желудок выворачивало. Рабыня. Какое отвратительное слово. До тошноты омерзительное. И как больно оно ударило по её гордости. — Не услышала? Проблемы со слухом? — наигранно участливо посочувствовал он. — Я… — первым порывом было пасть перед ним на колени, молить о пощаде. Пообещать всё, что возможно, предложить свою душу, лишь бы он её отпустил. Лишь бы она была свободна. Но гордость, надломленная, но не сломанная, не давала. Не давала ни плакать, ни кричать. Что-то мерзко подсказывало ей, что он и так заберёт её душу. Что она и так падет перед ним на колени, не зависимо от того, получит она обратно то, что ей принадлежит или нет. Свободу. О как же она жалела, что не ценила её раньше. Ведь она — самое важное, что есть у человека. — Ты? — всё таким же спокойным тоном терпеливо подтолкнул её к продолжению Чаглар. — Что бы я не сделала… Всё равно не смогу уйти? — задала она вопрос, заставивший ее мучительно скривить губы. — Нет, — просто ответил он ей. И в миг его глаза похолодели. Она с ужасом заметила, как потемнела радужка синих глаз, — А теперь будь хорошей девочкой, задери юбку и стань раком. У меня не много времени, — он указал кончиком подбородка на диван, подходя к ней. Её глаза расширились от ужаса и она попятилась от него. Бездумно мотая головой, её губы беспрерывно шептали «нет». — Хватит строить недотрогу, — жёстко отрезал он, — Мне не двадцать, чтобы купиться на это, — закончил он с едва заметным раздражением. — Я не сделаю этого! — отчаянно закричала она, дрожа всем телом. Ноги уперлись в журнальный столик. Пятиться было некуда. — Почему? — вопросительно поднял он бровь, усмехаясь кончиками губ. — Потому… Потому что не хочу! — ещё громче закричала она, осознавая, что слёзы беспрерывно скатываются по её бледным щекам, — Не хочу! Не буду! — Ты ещё ножкой топни, — протянул он. Он явно начал забавляться. Она его забавляла. И этот факт заставлял её ещё больше ненавидеть его, а его перепады настроения, то, как быстро он менялся на глазах, до коликов пугало, — Милая, ты будешь делать всё, что я тебе скажу. Она снова помотала головой, пытаясь заглушить всхлипы. — Вы… Ты не имеешь прав… Он тихо, гортанно, бархатисто засмеялся, и от этого смеха она перестала дышать: ужас окутал её новой волной. — Нет, девочка, я, как раз-таки, имею право, — он подошёл к ней впритык. Глаза его вновь похолодели, и нехорошие искры заискрились в них. Он был выше неё и ее слезящийся взгляд упёрся в его широкую грудь. Прерывисто вздохнув, она исподлобья вскинула на него глаза, встречаясь с ним взглядом. Он смотрел на неё так, как хищник смотрит на жертву. Не на ту, которую хочет съесть. Нет, как на ту, с которой хочет поиграть. Секунда, и топ, что был на ней, с громким рваным звуком разрывается надвое, оголяя её грудь. И сердце перестаёт биться. Щеки горят от стыда и унижений, а легкие будто сдавило от ненависти. На глаза вновь навернулись слезы. Она гордо вскинула подбородок, отчаянно пытаясь сдержать их. Внутри что-то с треском ломалось, и она безмолвно пыталась не дать этому произойти. Взгляд Чаглара отдавал лишь лёгкой ноткой заинтересованности. Он небрежно откинул разорванный топ и тот упал на пол. Он оценивающе заскользил по ней взглядом, уделяя особое внимание обнаженному вверху. — Неплохо, — одобрительно кивнул он, а её затопило кипящей ненавистью. Она никогда в жизни не ощущала себя настолько грязной, настолько опороченной, настолько униженной. — Ненавижу, — яростно прошептала она, ещё выше приподнимая подбородок, будто это могло восстановить её растоптанную гордость. — Ну-ну, — цокнул он языком, — Разве ты, как истинная девушка, не знаешь, что от ненависти до любви один шаг? Он вскинул руку к ее лицу и ласково сжал её подбородок. Она скривила губы в отвращении, взглядом стараясь передать всю ту ненависть, что за один день заполнила её целиком. — Запомни, милая, — размеренно, вкрадчиво заговорил он, — Ты, отныне, моя собственность. Моя вещь на год. Хочешь ты того или нет, ты будешь выполнять всё, что я тебе скажу. Если я буду доволен — то ты получишь награду, если нет — наказание. Я смею надеяться, что сегодня первый и последний раз, когда ты посмела ослушаться меня, — с каждым словом он всё сильнее сжимал её подбородок, но она не замечала боли. Все её мысли были заняты ненавистью к нему, своей растоптанной честью, своим душераздирающим положением, — Я ясно изъяснил? — закончил он. Она упрямо молчала. Пальцы ещё сильнее сжали подбородок, и не заметить боль на этот раз было невозможно. — Я ясно изъяснил?! Она лишь сильнее сжала губы и закрыла глаза, стараясь не в вскрикнуть от боли. И вздрогнула всем телом, когда почувствовала его ладонь на своей талии. Он грубо ухватил её и прижал к себе. Распахнув глаза, она уперлась руками в его плечи, стараясь оттолкнуть его. — Я поняла… Я всё поняла… — всхлипывала она, безуспешно пытаясь избавиться от его близости. — Вот и отлично, — легко отпустил её он и отошёл на шаг. Она обхватила себя руками, вздрагивая и стараясь подавить громкие рыдания, — Приберись здесь, — сказал он напоследок и ушёл. Дверь тихо закрылась за ним и она, кусая ладонь, упала на ворсистый ковер. От боли, разрывающей её на части, слезы сдержать было невозможно.

***

Выйдя из дома, он поправил воротник пиджака. Достав из кармана телефон последней модели, набрал знакомый номер. — Альп, я хочу знать о той девушке всё. Немедленно.