Грешная нежность

Небольшую комнату освещали десятки свечей, заботливо зажженных ею. Полумрак и подрагивающие огненные блики создавали интимную атмосферу. Смятая простыня беспорядочно покоится на полу рядом с одеждой, небрежно скинутой в порыве страсти. Она лежит на мягкой постели, прикрывшись лёгким шелковым халатом, и с печальной улыбкой наблюдает за ним. Он, растянувшись, сидел на кресле в углу. Совершенно не стыдясь наготы, он блаженно курил, выдыхая серую дымку. Запах дорого никотина смешался с ароматом свечей. Помимо этого в комнате пахло сексом. Задумчивый взгляд его был устремлён в окно напротив. Прерывая затянувшуюся на долгие пол часа тишину, он задаёт вопрос, будоражащий её сознание: — Ты веришь в любовь с первого взгляда? — Верю, — тут же отозвалась Тугба с расцветающей на губах улыбкой. В сердце с новой силой всколыхнул огонёк надежды, что тлится там уже много лет. С самого их детства. Не зря он ведь начал с ней разговор с этих слов? Может быть… — Я встретил одну девушку, — признался он, и кончики губ девушки дёрнулись вниз. — Да? И кого же? — стараясь спросить как можно небрежней, она молится, чтобы всё обошлось. Сердце колит. — Её образ не выходит у меня из головы, — мужчина проигнорировал её вопрос, — Я не могу перестать думать о ней. Забавно, учитывая, что виделся и говорил я с ней всего дважды, — заканчивает он, туша сигарету об обивку дивана. На глаза Тугбы наворачиваются слезы, и она незаметно смахивает. Девушка уже привыкла. Привыкла к его равнодушию к ней. Привыкла, что она нужна ему только для удовлетворения его похоти. — Расскажешь о ней поподробней? — он поворачивает к ней голову, и она натягивает добродушную улыбку. — Она красивая. Очень красивая, — говорит он с восторгом в голосе. Тугба невольно бросает взгляд на своё отражение в зеркале сбоку, — У неё приятный голос. Она смелая и умная. Даже бесстрашная, — девушка с силой сжимает край халата, пытаясь не дать рыданиям вырваться наружу, — Знаешь, она такая дерзкая, такая строптивая, — усмехается он, — Я бы с радостью укротил её в постели, — он встал и, не взглянув на неё, подошёл к окну, — С нашей первой встречи я часто представляю и вспоминаю её. Я разузнал о ней буквально всё. Знаю, чем она занимается на выходных, какие фильмы любит, — продолжал он, не замечая, как разбивает ей сердце с каждым словом, — А этот её взгляд… Её пухлые губы, стройные ноги, большая грудь… — Прекрати, Альп, остановись! — срывается на крик Тугба. Он недоуменно смотрит на неё, — Я поняла. Желаю вам счастья, — успокоившись, говорит она, понимая, что вскоре ей вновь придётся принимать те таблетки, прописанные психотерапевтом. Слышится разочарованный и горестный вздох: — Она не моя. Не принадлежит мне, — Альп сжимает кулаки, устремляя карие глаза в окно, на ночной город, — Я так сильно хочу девушку, принадлежащую другому… — Кому? — искренно любопытствует она. — Чаглару. Она резко выдыхает. — Альп, милый, — резко вскакивает с постели и подходит к нему впритык, обхватывая ладонями его лицо, — Чтобы не случилось, ты не должен идти против Чаглара, — он хмурится. Она с мольбой смотрит в его глаза, — Прошу тебя, никогда не иди против него. Слышишь? Не делай ничего, что может разозлить его. Пожалуйста… Он раздраженно скидывает её руки и подбирает свою одежду с пола. — Он мой друг. Я ни за что не предам его, — говорит он ей напоследок и уходит, громко хлопнув дверью. Тугба прикрывает глаза, вдыхая глубокий аромат свечей и еле заметный — никотина. Альпу нельзя покушаться на то, что принадлежит Чаглару. Никому нельзя. Она не позволит Альпу пойти ко дну из-за девушки, что никогда не будет его. Она не позволит ему встать против Чаглара. Потому что Эртугрул никогда не проигрывает. И никогда не прощает.

***

— Всё, Дениз, можешь открывать глаза, — слышит она его насмешливый голос. Она мотает головой, с отвращением кривя губы, — Фильм уже закончился, — она упрямо продолжает сидеть с закрытыми глазами. Однажды Дениз уже купилась на это и, открыв глаза, увидела не самую приятную сцену: порку Анестейши. И это было поистине отвратительно. — Тебе не понравился фильм? — весело спрашивает он. — Нет, — сухо отвечает девушка. — Почему? — не отстаёт Чаглар. — Потому, — она слышит его смешок и раздражается. Ощущать себя его забавой, его развлечением было крайне унизительно и крайне мерзко. — Это не ответ. Я хочу знать, почему тебе не понравился фильм, — ненависть, страх и злоба смешались в ней, вырывая себе бразды правления. Она металась меж своих чувств, не зная, как поступать. Ненависть кричала наброситься на него, и не важно, каков будет исход. Страх молил помалкивать, делать всё, что приказано — и остаться невредимой. Злоба же тихо нашёптывала грубить, бесить и опускать его ниже плинтуса хотя бы в своих глазах. И Дениз не была бы собой, если бы не выбрала самый неверный вариант — последний. — Не понравился и всё, — грубо огрызается она, всё также сидя с закрытыми глазами. Ей всё представлялось, что она откроет глаза и увидит какую-нибудь порнографию на весь экран. Вновь его смешок от которого внутренности кипят. Как же она его ненавидит. — Хорошо, — вдруг отступает он. — Открой глаза, — мягко велит он. Дениз лишь сильнее жмурится. И вздрагивает, ощущая его холодную ладонь на своей израненой. Распахивает глаза, выдергивая свою руку. Он доброжелательно улыбается, виновато заглядывая ей в глаза. Вновь тянет к ней руку. Она быстро отсаживается от него, боком упираясь в подлокотник дивана. Он пододвигается к ней, настойчиво беря её ладонь в свою. Она со страхом ожидает, что он сделает ей больно, но тот лишь ласково проводит большим пальцем по следу его обуви на её коже. — Сильно болит? — Нет, — отвечает Дениз, пытаясь высвободить руку, но он не позволяет, крепко держа её. — Мне так жаль, — с сожалением произносит он, не переставая поглаживать её ладонь. — Отпусти, — с ненавистью шипит она, сильнее дёргая рукой, и тут же морщится от боли. Мужчина будто не замечает этого, всё также улыбаясь. — Идём, я обработаю твои царапины, — говорит он, и она вскидывает на него удивленный взгляд. Дениз совершенно не понимает, что происходит, но прекрасно знает, что доверять Чаглару нельзя. — Не надо, — отказывается она, снова и снова стараясь высвободиться. Не обращая внимания на боль, она свободной рукой пытается отцепить его пальцы от своей ладони. — Надо, — настойчиво повторяет он, не обращая внимание на её попытки обрести свободу, — Дениз, — холодок ужаса проходится по коже, как всегда бывало, когда он произносил ее имя. — Ты ведь не хочешь проблем? — проникновенно спрашивает Чаглар, и она вспоминает ту боль, то унижение, которые пару часов назад испытала на кухне. Девушка со страхом смотрит на него, но молчит. — Милая, — его рука с силой начинает сжимать пострадавшую ладонь, и Дениз кривит губы от боли. — Ты ведь обещала быть послушной девочкой. «Послушная девочка». Как же это унизительно звучит. В ней вновь идёт борьба — страх борется с гордостью. И, увы, страх побеждает. Страх перед болью, страх перед ним. И он видит это. Видит по её глазам. Его улыбка становится похожей на оскал. Эртугрул встаёт, не отпуская её руку, и ведёт за собой. Она покорно следует за ним, пока они не приходят к порогу комнаты для пыток. — Я не пойду туда, — упрямится она, вцепившись рукой в косяк, хотя в этом нет надобности: он вовсе не тащит её силой. Ему это не нужно. Ему нужна её добровольность. Ему нужно её сломать. — Не волнуйся, — успокаивает он её, — Я лишь обработаю твою руку. Она помотала головой. — Дениз, — разочарованно вздыхает он и с сочувствием смотрит на неё, — Ты мазохистка? Поперхнувшись воздухом, она изумлённо глядит на него. — Что ты несёшь, козел?! — передергивается она. — Тебе ведь нравится, когда я причиняю тебе боль, — уверенно и серьезно говорит он, но в его синих омутах пляшут нехорошие огоньки. — С чего ты взял?! — ещё больше распыляется Дениз, задыхаясь от ярости. — Мне не нравится, ясно?! Я ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу, больной ты ублюдок! — её глаза горят ненавистью и гневом. Желанием рыдать и желанием убивать. Он невольно любуется, на секунду, всего на секунду, восхищаясь ею. — Слышу, — насмешливо отвечает он. — В таком случае, если ты не мазохистка, то почему заставляешь меня причинять тебе боль? Она открыла рот и вновь закрыла. Поняв, что он имеет ввиду, девушка с силой сжала кулаки. Чаглар усмехнулся кончиками губ. — Прошу, — отходит он и рукой приглашает её войти. Дениз видит насмешливость и издевку буквально в каждом его слове, в каждом движении, в каждом взгляде, чувствуя ненависть, ставшей такой привычной за те два дня, что она с ним знакома. В Красной комнате ничего не изменилось, что было вполне ожидаемо. — Садись, — махнул он рукой в сторону кровати и подошёл к тому самому шкафу. Она продолжала стоять, взглядом ища что-нибудь, чем можно защититься. Чаглар вопросительно поднял брови, когда увидел её всё ещё стоящей. Увидев в его руках белый тюбик с мазью, она настороженно садится на самый край кровати. Уголки губ мужчины дергаются вверх. — Скажешь, если будет больно, — говорит он, опускаясь рядом. Она не сводит с него подозрительного взгляда. Он выдавливает прозрачную, густую жидкость на пальцы и нежно проводит по следу, оставленному им самим. Ей больно, но девушка не собирается говорить ему об этом. Она научилась стойко терпеть боль ещё в те времена, когда отец возвращался в дом пьяный и злой из-за очередного проигрыша. — Так вот почему ты завёл себе такую комнату «развлечений», — не может удержаться она, делая ему колкое замечание, — Косишь под Грея. Он смеётся, слушая её. Его низкий, бархатистый смех пугает её каждый раз. И с каждым разом пугает только сильнее. — Нет, милая, — он переворачивает её ладонь, уделяя внимания царапинам, оставленным стеклом, — У меня была эта комната до того, как вышли книги и фильм. — Да, конечно, — саркастично сказала она, хотя внутри была уверена, что это так. Он пожимает широкими плечами: — Можешь не верить. — Почему ты привёл меня именно сюда? — не сдержав своего любопытства, спросила девушка, чуть осмелев. — Потому что крем здесь. — А почему крем здесь? — Потому, милая… — он щёлкает шокированную его поведением Дениз по носу, — … что после моих развлечений девушки часто нуждаются в нём именно здесь, — она с отвращением передёргивается, смотря на него с ненавистью и презрением. — Фу, — выдаёт она и тут же пугается, что он яростно набросится на нее. Но Чаглар лишь смеётся, запрокинув голову. — А они так не считают. Напротив, им это нравится, — она смотрит на него широко распахнутыми, изумленными глазами, совершенно не веря в его слова. Как подобное может кому-то нравится? Даже Анастейша сбежала от больного Кристиана, — О, слышала бы ты их стоны, — она краснеет, направляя полный негодования взгляд на свои пальцы. Неужели и впрямь находятся ненормальные, которым насилие доставляет удовольствие? Это какими же больными надо быть. — Это отвратительно! — искренни ужасается она. — Не узнаешь, пока не попробуешь, — слышит она его, задумываясь. Что это за болезнь — мазохизм? Как она лечится? Отчего появляется? А Чаглар? Он садист? — Сзади выключатель, — говорит он, и она, погружённая в свои мысли, бездумно поворачивается. Видит белую кнопку на стене и, не думая, нажимает. Комната погружается во тьму. Карие глаза широко расширяются. Черт. Она слышит шаг совсем рядом и перестаёт дышать. Черт. Кто-то валит её на постель, захватывая оба запястья. Она ощущает на них холодный метал. Слышится тихий щелк. — Ну что, девочка, попалась? Ч-Черт.