Грешная нежность

— Черт! Она слишком поздно понимает, что совершила ошибку. Непоправимую, роковую. Чаглар грубо выбивает из ее рук статуэтку, прижимая другую ладонь к месту чуть выше виска — и это и есть её самый большой промах. Неисправный. Она словно только сейчас осознает, что происходит — что она сделала. Ей стыдно, ей страшно. Ее морозит и она забывает как дышать. — Что ты, черт возьми, творишь?! Его голос — ярость, злость и разочарование; взгляд — непонимание и ненависть. Она видит это отчетливо — и это причиняет судорожную боль. — Прости… — неуверенно шепчет Дениз, затравленно смотря на него. Ему больно? Это она сделала  ему больно? Она не понимает: почему, зачем? — Прости, пожалуйста, прости, — бормочет она, не отдавая себе отсчета. Она глазами молит о прощение и ощущает клокочущее чувство вины. Чаглар пристально, долго смотрит на нее, словно видит впервые. Небрежно вытирает слегка окровавленную ладонь об простыни и, оборачиваясь, натягивает штаны. Он стоит к ней спиной, словно не она пыталась убить его — она чувствует сожаление и желание умолять его простить, словно не он разрушал ее жизнь. Он спокоен и задумчив, словно ярость и не бурлила в нём — она сидит на кровати обхватив колени дрожащими руками, словно не боится и совсем не должна бежать. Бежать не оглядываясь, как можно дальше от него — Дьявола. — Вставай, — коротко велит он. Каждая буква насквозь пропитана удушающим холодом. — З-зачем? — ее разум будто покрыт дымкой и она вовсе не здесь. Она где-то там, далеко — там, где мята не растет. — Вставай, — громче повторяет он. Голос его ровный, четкий, но в нем притаилось сдавленное рычание. Она заторможенно откидывает одеяло и — слишком медленно — отпускает ноги на пол. Слышит нетерпеливое «Черт» и вскрикивает — он грубо хватает ее за волосы и тянет за собой. — Не надо, не надо, пожалуйста, не надо, — беспрерывно просит она, приглушенно всхлипывая. Страх пробирается в каждую клеточку и, слишком болезненно возвращает ее в реальность, вот только в ту, где он так же тащил ее за собой, больно держа за волосы; где она выкрикивала похожую мольбу, оставшуюся без ответа. В реальность, где она потеряла себя. Он буквально швыряет ее ванную комнату, бросает ей вслед комок одежды, и захлопывает дверь. Слышится щелчок. Она судорожно пытается прийти в себя. Глуша рыдания,  с трудом встает и бросается к двери — заперто. — Нет, нет, нет, — безвольно вырывается из побледневших губ, — Нет, открой! Пожалуйста, не оставляй меня здесь! Ничего. Падает на колени и надрывно плачет, прислонившись лбом к двери. Не хочет его видеть, но не хочет оставаться здесь одна — без него. Она так ненавидит его, до боли боится, но так отчаянно желает почувствовать его. Быть рядом; быть с ним; позволить ему раствориться в ней. Цепляясь непослушными пальцами за гладкие стены, Дениз пытается встать и, когда ей это удаётся, подходит к зеркалу — взглянуть на себя (на то, что от нее осталось). — Зачем, — рыдает она, — зачем ты это сделала?! — до хруста в груди сжать края раковины, оставляя красные следы на ладонях; прикусить губу, чувствуя металлический вкус крови — физическая боль не заглушит душевную. — Почему я? — жалобно скулит. Сквозь слезы разглядывает себя — ее воротит от того, что она видит. Хочется зажмурить глаза — не получается. Не выходит и отвернуться. Она смотрит на саму себя с жалостью и отвращением. Жаждет кричать «Это не я!», доказать это всем, но как, если этот мерзкий, ничтожный и грязный человек за стеклом — она сама? «Никак» усмехается отражение.

***

Кто-то аккуратно дергает ее за плечо, вырывая из беспокойного сна. — Господин Эртугрул желает вас видеть, — бесцветно выдает незнакомец. Дениз идёт за ним и тянет края футболки вниз, исподлобья поглядывая на проводника: неприятная, отталкивающая внешность, широкие плечи и короткие ноги — всё в нем ей не нравилось. На ней не было ничего кроме футболки и трусиков — единственное, что в спешке бросил ей Чаглар. Голова жутко раскалывалась и ее тошнило. Она брела словно в бреду, не думая о том, куда и для чего ее ведут. Она ежится и обхватывает себя руками, словно это способно уберечь ее от холода. Он приводит ее в гостиную, где на кресле, расслабленно, будто готовясь к просмотру фильма, сидит Дьявол. Она испуганно вжимает голову в плечи и виновато глядит на желтый пластырь на его лбу. — Как спалось, милая? — обыденно спрашивает Чаглар, — Прости, что запер тебя в ванной. Дениз молчит — а есть ли смысл говорить? Ей так жаль, она так сожалеет — но спасет ли ее это? Она неловко топчется босыми ногами, начиная ощущать как щиплят глаза. — Клянусь, — спустя некоторое время произносит он, — Я так разочаровался. Она вновь не отвечает, но внутри нечто будто спрашивает: «В ней? Или в себе?» — Помнишь, что я говорил тебе в прошлый раз? — методично задает он вопрос. — Помню, — неуверенно отзывается Дениз, кинув настороженный взгляд сначала на одного мужчину позади себя, затем — на второго. — Умничка. Что именно я сказал? — снисходительно смотрит он на нее. Ей всё кажется, что мыслями он далеко отсюда. — Что за каждый поступок приходится платить. Он почти тепло улыбается ей кончиками губ — тревога завладевает ею полностью. Чаглар встает с излюбленного места и поправляет пиджак — паника сдавливает виски. Он кивает двум мужчинам — страх болезненно душит. — Можете приступать, господа, — бросает мужчина и уходит. Она судорожно выдыхает и оборачивается — одна девушка, похотливые взгляды двух мужчин и полное одобрение Дьявола.