Постоянство веселья и грязи

В холле Кембриджского полицейского участка было тесно. Компания рыцарей и скрипторов во главе с Нерией встретила их с Дансом оживленным гомоном. А Хэйлин просто сияла. Она радостно напомнила, что несколько раз пыталась поговорить с ней на «Придвене», но разговора так и не получилось. Нора кивнула: — Ты подкарауливала меня в укромных местах без свидетелей, а я просто уходила. М-да, могла бы догадаться... На самом деле, в те дни Нора пребывала в такой глубокой депрессии, что не могла думать о чем-то, кроме простых и конкретных вещей. Возможно, если бы ее поймали за рукав и хорошенько встряхнули, это прочистило бы ей мозги. Но никому не пришло в голову, что паладин Марш способна на слабость. Если уж близкие друзья не догадывались, насколько паршиво ей тогда было, что говорить о «братьях и сестрах»? — Проктору Тигану ты посоветовала отвалить, — хихикнула Хэйлин. — Старшему скриптору Нерии тоже. А рыцаря Уэйса просто послала. Все нормально. Мы решили, что это хороший знак — раз вид у тебя злой, а не печальный, значит, ты все-таки спасла паладина Данса. Нора уселась на предложенный раскладной табурет, став частью импровизированного круга, приняла из чьих-то рук пакет с водой и окинула помещение взглядом. Она не была здесь с тех пор, как стала рыцарем. Неужели прошел почти год? Дежурные скрипторы расчистили здесь мусор, починили мебель и двери, заставили пустые углы терминалами и верстаками мастерских, и теперь эти руины выглядели почти уютно. Пока Нора осматривалась, ее вводили в курс дела. Из рассказа Хэйлин стало понятно, что на стороне Данса немало старших офицеров. Но проктор Тиган редко покидает «Придвен», и его отлучка могла вызвать подозрение, а проктор Инграм слишком занята Либерти Праймом. В заговор были посвящены около тридцати скрипторов и две дюжины рыцарей разных званий. Подступаться к паладинам они пока не решились. Но Хэйлин была уверена, в случае открытой конфронтации их поддержит куда больше людей — по ее словам, Данса любили, и известие о его казни многих повергло в шок. — Да уж, я видела этот шок, — желчно хмыкнула Нора, ставя у ног ополовиненный пакет. — Ходили и поздравляли друг друга, что так ловко вычислили предателя. Данс, державшийся рядом, положил руку ей на плечо: — Ты несправедлива. Твой внешний вид тоже далеко не всегда отражает, о чем ты думаешь на самом деле. Она вздохнула и накрыла его руку ладонью. Норе была нужна поддержка в разговоре, который им предстоял. Ей было сильно не по себе. И плевать она хотела, что подумают солдаты Братства. Точно так же, как было плевать на вытянувшееся лицо Престона и ехидную ухмылочку Хэнкока, когда они, по обыкновению без стука, вломились в полдень в ее дом — узнать, куда она запропастилась. Нора выгнала их вон, метнув ботинок, а потом поняла, что уже не уснет. Данс смотрел на нее с улыбкой, закинув руки за голову, и выглядел совершенно расслабленным — впервые на ее памяти. — На чем мы вчера остановились? — спросила она, возвращаясь на кровать. Данс моментально притянул ее к себе, как будто только этого и ждал. И Нора решила не говорить, что имела в виду обещанный серьезный разговор. Разговор мог потерпеть еще немного. Из постели их выгнал только голод. У Норы в гостиной были припрятаны кое-какие запасы на черный день, а что день оказался не черным, а совсем наоборот, было только к лучшему. — Как твоя мигрень? — спросила она, протягивая Дансу еще одну полоску вяленного мяса. — Откуда ты про это знаешь? Я никому не говорил, кроме... — его удивление сменилось пониманием. — Ты залезла в терминал Кейда. — И не только в его, — мрачно призналась Нора. — Чертов вивисектор. Ну их всех, бесчувственных ублюдков. Ненавижу. — Отвечая на твой вопрос — и головная боль, и бессонница прекратились, когда я бродил по Содружеству, — Данс оставался спокоен, но по-другому — кажущимся спокойствием скрученной стальной спирали. — Должно быть, рыцарь-капитан Кейд оказался прав, и дело было в стрессе. В конфликте, который я не мог решить. — Судя по датам, это началось, когда я пришла на «Придвен». — Ты не вмещалась в рамки, а потому помогла их увидеть. Я был... сильно озадачен. Ты меняла меня, Нора. Иногда это было болезненно. — Нет, Ричард, — покачала она головой. — Взрослого человека почти нельзя изменить. Только сломать. Но он может измениться сам. Я рада, что помогла тебе в этом. — Ты можешь помочь не только мне. Я понимаю, ты сейчас не любишь все Братство Стали скопом. Но там хватает по-настоящему хороших людей, которые испытывают сомнения. Кому-то еще можно раскрыть глаза. Кто-то просто подчинится новым приказам. Будут и непримиримые, но я уверен — их меньшинство. И теперь, глядя в обращенные к ней лица, Нора нервно хрустнула пальцами. С тех пор, как она позволила себе думать об этой проблеме, ей пришлось признать — ее чувства весьма противоречивы. С одной стороны, ей очень хотелось восстановить справедливость и приструнить Мэксона. Но с другой... — Значит, вы говорите о вооруженном мятеже? О братоубийственной войне? — Послушай, никому из нас не нравится то, что сейчас происходит, — вмешался Данс. — Когда Хэйлин предупредила меня об открытии Квинлана, она сразу предложила противостоять Мэксону. Я отказался, потому что раскол в наших рядах недопустим, особенно накануне войны с Институтом. И если бы дело касалось только меня, мое мнение осталось бы неизменным. Нора обернулась и посмотрела на него в упор, ожидая продолжения. То, что Данс может быть инициатором бунта, все еще не укладывалось в ее голове. — Я уважаю старейшину Мэксона. Он отличный лидер, сильный и благородный человек, — продолжил тот, хладнокровно встретив ее взгляд. — Возможно, ксенофобия — не его личная ненависть, а политический ход. Нора приподняла брови. Данс и политика рифмовались у нее еще хуже, чем Данс и бунт. — Мэксон объединил Братство Восточного Побережья и отколовшихся от него Изгоев. Нынешняя нетерпимость может быть частью их соглашения, — пояснил тот. По словам Данса, вместе со старейшиной в Содружество прилетел сплоченный отряд бывших Изгоев во главе с паладином Морган. Большая часть успешных зачисток была именно их заслугой. Хэйлин с откровенным неодобрением добавила от себя, что держались они так, словно были элитой Братства Стали. Нора вспомнила офицеров с особенно неприятным и надменным выражением на лицах, с которыми пересекалась порой в столовой, и подумала, что это могли быть они. Хотя самоуверенная и брезгливая маска в Братстве Стали была в почете. — Мы думаем, если ты поговоришь со старейшиной Мэксоном, объяснишь ему, что воззрения Изгоев в Содружестве нерациональны, он сделает все, чтобы избежать нового раскола, — вставила Нерия. — Ты — единственная, с кем он опускался до публичных споров и настолько многое прощал. Нора коротко расхохоталась: — Мне льстит, какого вы обо мне мнения! — Ты и болотника убедишь, что плеваться нехорошо, — ответный смех Данса был напряженным. Все заговорщики считали, что разрешение конфликта с помощью воспитательной беседы было бы идеальным выходом. На случай, если это не поможет, в запасе имелась дуэль. Согласно Уставу, паладин мог бросить обвинения и вызов старейшине и, победив, занять его место. — И только если Мэксон откажется от вызова... Но я не думаю, что он откажется, — прервал сам себя Данс. — Черт возьми, — Нора вздохнула. — Вы судите противника по себе. Но я уверена, каким бы благородным в глубине души он ни был, Мэксон ни за что не отдаст власть добровольно, — и, перекрывая недовольный гул, подняла руку и повысила голос: — Хорошо-хорошо, мы здесь не для того, чтобы обсуждать Мэксона. Мы собираемся его свергнуть, и как можно более бескровным способом. Я просто предлагаю подстраховаться. Дождаться момента, когда бывшие Изгои улетят на задание. Можно попросить прокторов Инграм и Тигана придумать им что-нибудь подальше отсюда. Взять под контроль винтокрылы и связь, чтобы никто не успел поставить глушилки. И обратиться к Мэксону по открытому каналу из аэропорта — так, чтобы вызов слышали как можно больше солдат Братства. Ну и заявиться не с пустыми руками, а с хорошо вооруженной группой поддержки. Пусть все видят, что все серьезно. Но у меня главный вопрос. Допустим, он примет вызов. И кто же этот вызов бросит? В участке повисла тишина. — Разве ты не поняла, Нора? — негромко произнес Данс. — Выбор невелик — ты или я. Но мы думаем, ты будешь лучшей кандидатурой. — Вы что — уже успели проголосовать? — пробормотала Нора, обведя всех взглядом. — Ты уже успешно руководишь минитменами, значит, и с куда более дисциплинированным Братством справишься, — начала перечислять Нерия. — В Содружестве тебя многие любят. Нам не придется зарабатывать доверие с нуля. Братству будет гораздо удобнее выполнять свои непосредственные задачи, когда население перестанет считать нас оккупантами. Тебе удалось нормализовать работу поселений и отладить среди фермеров работающую экономическую систему, значит, у нас не будет проблем с поставками продовольствия, а продукты будут продавать по приемлемым ценам. Ну а главное — тебя знают и уважают в Братстве. Даже несмотря на твою... эксцентричность. Норе стало нехорошо еще в самом начале ее речи, а дослушав, она прохрипела: — Ни за что! По хребту пробежал мороз, сердце застучало часто и с перебоями, как неисправный мотор винтокрыла. Ладони взмокли, воздух куда-то делся, а во внезапно опустевшей голове, как пестик в колоколе, гулко билась одна мысль: «Хуже, чем увязнуть в военщине, только ее возглавить! Хуже, чем увязнуть в военщине...» — Понятно, — Данс поднялся со своего места. — Это было бы разумно, но, если ты так резко против, значит, все-таки придется мне... Со все нарастающим ужасом она мысленно увидела, как его ломает и пережевывает бюрократическая машина, как лепит из него еще одного невротика и социопата, и едва не закричала в голос. А потому тоже вскочила и быстро перебила: — Это серьезный вопрос. Нам надо это обсудить! Давай прогуляемся. Он посмотрел на нее своим строгим «паладиновским» взглядом: — Ты уверена, что это уместно? — Абсолютно, — ее тошнило, она задыхалась и еле удерживалась, чтобы не начать тащить его за руку. — Это не займет много времени. — Прошу прощения. Мы скоро вернемся, — Данс кивнул собравшимся и вышел вслед за все ускоряющейся Норой. Когда она выскочила на свежий воздух, у нее уже темнело в глазах. Она оступилась и, если бы не Данс, полетела бы кубарем. — Спокойно, спокойно, солдат, — услышала Нора его голос у самого уха. — Дыши медленно и глубоко. Он обнял ее за плечи, усадил прямо на ступени, крепко прижал к себе. В ушах у нее квакало, словно она всплывала с большой глубины, мысли путались, и она просто подчинилась. — Слышишь меня? Дыши! Вот так. Она постаралась сосредоточиться на его словах, поднимая и опуская грудь в ритме его дыхания. Через какое-то время ее отпустило. — Где ты этому научился? — спросила Нора, все еще чувствуя легкое головокружение. — Видел, как Хэйлин помогает послушнику. Ты в порядке? — Да. Нет. Черт побери, Рич, я раскисла, как гнилой мутафрукт, да еще и принародно! Это было отвратительно. Как я им теперь на глаза покажусь? Он погладил ее по голове и снова прижал к себе. — Ты не железная, Нора. Кажется, ты себя совсем загоняла в последнее время. Если твой разум именно так среагировал на дополнительную ответственность, значит, тебе срочно необходимо отдохнуть. Она вновь хохотнула: — Да ладно? Перед дуэлью с Мэксоном или после, когда на меня напялят его дубленку? — Считаешь, что я не справлюсь? — Данс говорил спокойно, но Нора распознала в его голосе горечь. — Ты справишься! — возразила она горячо. — Ты подходишь на роль старейшины лучше, чем кто-либо. Ты умный, педантичный, справедливый. Можешь быть и жестким, и гибким. Ты снял, наконец, свои дурацкие шоры. Ты не боишься брать на себя ответственность и признавать ошибки. А главное — ты любишь Братство... А я люблю тебя! И ужасно не хочу, чтобы тебя придавило этой проклятой громадиной! Я лучше сама, у меня и вправду опыт... — у нее опять перехватило дыхание. — Тихо, тихо, не начинай все с начала. Они помолчали. — Значит, решено. Это буду я, — заговорил Данс. — Я не позволю тебе приносить никому не нужные жертвы... Да и выстоять против Мэксона у меня больше шансов. — Не задавайся, верзила, — слабо усмехнулась она. — У меня черный пояс, помнишь? От страха не осталось и следа. Тяжеленный бетонный блок, привычно лежащий поперек сердца, тоже куда-то пропал. На нее накатило такое облегчение, что ей казалось — она вот-вот улетит, оторвется от земли, как пустой и невесомый воздушный шарик. Это было восхитительно. — Пойдем. Нас ждут. — Пойдем, — согласилась она, поднимаясь на ноги.