Постоянство веселья и грязи

Стены тоннеля содрогнулись, на головы посыпались ржавчина и вековая грязь, а зловонная стоячая вода пошла крупными волнами. Подземный ход накрыло глухим зловещим рокотом дальнего взрыва. Хэнкок непроизвольно пригнулся, а потом выругался: — Гребанные железяки! Неужто уже пришли? — Наверное, сцепились с кем-то на подступах, — предположила Нора, взглянув на пип-бой. — Мы идем по графику. — Вот смеху будет, если они перестараются и уронят Институт нам на голову! — немного нервно расхохотался Дьякон. Нора недовольно шикнула: — Тихо! Мы уже близко. — Думаешь, мы шумим больше, чем Либерти, мать его, Прайм? — удивился Хэнкок. — Чем тише мы идем, тем больше у нас шансов подойти к телепорту вовремя и без дурацких неожиданностей. Подробности операции обсуждали почти четырнадцать часов кряду, пока детали не устроили абсолютно всех. Должно быть, зал собраний Старого Капитолия давненько не видел такого оживления в своих стенах — за одним столом встретились представители минитменов, Братства Стали и Подземки. Добрососедство выбрали для переговоров, как нейтральную территорию с подходящим помещением. Хэнкок был совершенно не против. Он тщательно почистил свой порядком замызганный камзол, замазал сажей особо заметные пятна на треуголке и расхаживал с видом настолько важным, что прониклись даже паладины из бывших Изгоев, прилетевшие в качестве почетного эскорта и явно чувствовавшие себя неуютно без силовой брони и миниганов. Старый Капитолий тоже выглядел помпезно — насколько это вообще было возможно в мире, считавшем разруху и грязь нормой. Нора заставила Хэнкока в обмен на последующую бесплатную выпивку в «Третьем рельсе» объявить там генеральную уборку. «Генеральскую», — проворчал тот, выходя на балкон, чтобы сделать странное с его точки зрения объявление. Переживал он зря. Дармовщинка привлекла кучу народа. Так что здание сияло заново вставленными и вымытыми стеклами, свежей краской и яркими флагами всех трех фракций — синим, красным и желтым. Хэнкок порывался нарисовать на всех стенах только что придуманный им герб Добрососедства — револьвер, бутылка виски и баллончик с винтом на фоне кулака с отогнутым средним пальцем. Нора еле его отговорила. Это оказалось едва ли ни самой серьезной сложностью при подготовке «встречи в верхах». Норе пришлось убеждать только Дездемону, доктора Каррингтона и Глорию. Причем, было видно, что последняя ломается только для вида. На самом деле, ей не терпелось посмотреть на идейных врагов в упор. Отдельных усилий стоило уговорить ее оставить оружие под присмотром Дьякона снаружи Капитолия. Технику Тому было все равно — идти или нет. Престон со Стурджесом отправились на встречу с радостью, проктор Инграм — с любопытством, а капитан Келс — подчиняясь недвусмысленному приказу нового старейшины. Как признался ей потом Данс, он охотно обменял бы три дуэли с Мэксоном на один спор с Келсом. — Убеждать сложно, — вздохнул он. — Пилот-капитан достаточно жесткий человек и любит оказывать давление своим мнением. — И как? Убедил? — спросила Нора с любопытством. — Или кулаком по столу постучал? — До этого не дошло, но голос пришлось повысить... Он мне не доверяет. Однако мы идем к общей цели, так что, думаю, со временем капитан Келс научится это делать. Им всем предстояло учиться доверию — каждому, севшему за стол переговоров. Но большинство из них уже умели доверять Норе. А потому, по общему решению, первое слово предоставили именно ей. Вставая, она еще раз окинула взглядом зал, чувствуя удовлетворение хозяйки. Нора хотела, чтобы эта встреча запомнилась всем надолго, и постаралась создать здесь праздничную атмосферу. Дырявые обои закрыли собранными со всего Капитолия картинами и наиболее симпатичными плакатами. Стол, за которым они уселись, покрывала красная штора, утащенная из «Дома воспоминаний», — выстиранная, выглаженная и временно назначенная Норой скатертью. На столе расставили хорошо протертые стаканы с очищенной водой и вазы с цветами папоротника-мутанта, разложили бумагу и ручки. Но главное — здесь впервые за многие годы было чисто. Воздух пах свежестью натертого пола и нес легкий цветочный аромат, солнце сквозь отмытые окна заливало зал ярким светом. Все это придавало Норе сил. — Я хотела бы поблагодарить каждого, кто сюда пришел, — начала она проникновенно. — Заставить замолчать голос предубеждения хотя бы на время — поступок, достойный смелых и мудрых людей. На первый взгляд может показаться, что между нами нет ничего общего — слишком о разных вещах мы мечтаем. Она представила каждую фракцию в самом выгодном свете, но не забыла и о слабых сторонах. Упомянув, что минитмены самоотверженно заботятся о жизнях граждан Содружества, признала, что они слабо структурированы, не заглядывают в будущее и не интересуются политикой. Нашла добрые слова для Братства, напомнив, что оно охраняет мир от смертельно опасных знаний и противостоит наиболее серьезным агрессорам. Но при этом не интересуется уровнем жизни людей и их безопасностью и держится особняком. Про Подземку сказала, что та занята безопасностью синтов и отметила, что у организации хорошая материальная база и разветвленная структура, но в последнее время ощущается некоторый дефицит в агентах. А потом отпила из своего стакана, переводя дух и наблюдая за слушателями. Престон не сводил с нее внимательного взгляда, Стурджес рассеянно собирал на скатерти складки. Капитан Келс переглядывался с Инграм и вещал ей что-то снисходительно. Та в ответ пожимала плечами, но в ее глазах читался интерес. Данс опять включил железного болванчика, лишенного мимики. Дездемона и доктор Каррингтон сидели с сердитыми лицами, словно не понимали — зачем они здесь. Том, как обычно, выглядел полным лунатиком, а Глория разглядывала картины, и было непохоже, что вообще ее слушала. Нора решила, что та притворяется, и продолжила: — Так получилось, что я могу назвать коллегой каждого из вас. Для некоторых это даже стало поводом для профессиональной ревности, — она улыбнулась Келсу, и тот недовольно поджал губы. — Но именно поэтому мне хорошо видны точки нашего соприкосновения. Самая очевидная — общий враг, Институт. Но есть и другие. Минитменам не хватает ресурсов, чтобы патрулировать дороги, зато налажены связи с фермерами — они платят нам за охрану продуктами, приходится продавать их по бросовым ценам, потому что нормальной торговлей заниматься некому. У Братства Стали, напротив, перебои с продовольствием, зато есть резерв рыцарей, незанятых выполнением боевых задач. У Подземки не хватает рук, чтобы организовать массовый исход лояльных синтов, зато скопилось множество интересных агентурных данных, которые не пригодились им, но могут быть полезны минитменам и Братству. Понимаете? Нам есть, что предложить друг другу. Нам есть, куда двигаться вместе — без ущерба для наших основных интересов. И совместный штурм Института станет первым шагом на этом пути. Разумеется, они начали возражать. Говорили, в основном, Келс, Дездемона и Каррингтон. Требовали гарантий, обвиняли друг друга в грехах. Нора старательно гасила конфликты в зародыше и возвращала их внимание к Институту. Но отлично понимала, что этим людям необходимо выговориться. Она уже знала — союзу быть. И он навсегда изменит Содружество. А потом Данс подошел к грифельной доске, позаимствованной в «Третьем рельсе», взял мел и принялся рисовать какие-то схемы, довольно громко поясняя вслух: — Вот Институт. Вот технический тоннель, который нашел Стурджес. Вот телепорт в Сэнкчуари. А вот наш Либерти Прайм. Мобильный отряд зайдет понизу и активирует телепорт. Либерти Прайм отправится напрямик, отвлекая внимание врага, и пробьет дыру в подземелье в нужной нам точке. Паладины, минитмены и солдаты Подземки, которые уже телепортируются внутрь, будут отвлекать синтов. А скрипторы — собирать данные и приборы. Сколько успеют. Мобильная группа прорвется к реактору, поставит бомбу с дистанционным управлением, и все уйдут через телепорт. А потом мы нажмем на кнопку и, — он зачеркнул Институт крест-накрест и добавил с оттенком иронии: — Ad Victoriam. Спор прекратился почти сразу же, как Данс начал свое выступление. Пауза длилась несколько секунд, а потом Том открыл глаза и невнятно пробормотал: — Бум! Это реально клево. М, телепорт, говоришь? А куда он перенесет? Кто рассчитал мощность бомбы и дальность взрыва? Может, мы всем Бостоном на Луну улетим? — Я уверена, мы тоже сможем собирать технологии, и не только это, — вмешалась Дездемона безапелляционно. — Это отличный шанс найти нашего анонимного помощника и его подопечных. — Можно было бы еще и ученых захватить, — предложила Инграм. — Нам бы пригодились дополнительные консультанты. Только как понять — кто из них будет полезен, а кто нет? — и она внимательно посмотрела на Дездемону. — У вас есть какие-нибудь сведения? — Расчеты делал я! — встрял задетый за живое Стурджес. — По идее, должен остаться небольшой кратер — не больше самого Института. — Доверяй, но проверяй, слыхал такое, чел? Дай-ка взглянуть, что у тебя! — тут же возгорелся Том, хватаясь за лист бумаги и ручку. И снова заговорили все разом, Глория прицепилась к Дансу, Келс что-то выпытывал у Престона, а саму Нору начал теребить Каррингтон, требуя, чтобы она непременно нашла и уничтожила пульт доступа к контроллеру синтов. — Нельзя, чтобы кто-то ускользнул с ним! Нора похолодела, представив перспективы. В процессе общего обсуждения выбор вырисовался безрадостный: объявить перед взрывом по местной связи эвакуацию и сбор всех, желающих сотрудничать — синтов ли, ученых, и рисковать, что кто-то успеет сбежать на поверхность с пультом доступа. Или уничтожить Институт без предупреждения, потеряв всех потенциальных союзников. Когда стало понятно, что оптимального решения не существует, все снова посмотрели на Нору. О, она знала этот взгляд. Окрыляющий и высасывающий жизнь враз. Ей было невыносимо приятно, что они так на нее смотрят. Ей хотелось убить их всех за это. Схватить Данса и сбежать с ним в Столичную Пустошь, в Лос-Анджелес, в Китай, на Марс — подальше от необходимости решать за всех. Да только она сама это выбрала. Сама вызвалась стать гребанным ангелом-хранителем. — Мы дадим шанс на спасение, — ответила Нора, стараясь, чтобы ее голос звучал убежденно и твердо. — Синты — невинные жертвы. И далеко не все ученые работали над преступными разработками. Нора говорила всем, но смотрела только на Данса. Она не могла его потерять! Но если кто-то все же унесет пульт, кто станет его главной целью? Ведь осуществить месть можно будет так просто. Одно нажатие кнопки — и «Придвен» рухнет прямо на аэропорт и Либерти Прайма, похоронив будущее Братства Стали в Содружестве. — Но я постараюсь найти и уничтожить этот пульт, — она пообещала это лично Дансу. Тот невозмутимо кивнул: — Не думаю, что это составит особенную сложность. Сделаем его поиск приоритетным для скрипторов и исследовательской группы Подземки. Когда Нора во главе небольшой армии двигалась сквозь хаос, охвативший Институт, она чувствовала не азарт боя, не удовлетворение от возмездия, а почему-то острую, как приступ аппендицита, горечь. Штурм был похож на разбой. В ученых, повинуясь приказам, никто не стрелял, и те разбегались, поддавшись животной панике — вопя от страха, бесцельно и нелепо. Точь-в-точь как китайцы на кадрах кинохроники. И она снова не могла увидеть в них врагов. «Я просто устала от всего этого дерьма», — объяснила себе Нора и клятвенно пообещала, что сразу после возвращения устроит недельный отпуск себе и Дансу. Когда Нора увидела Шона, в ее сердце опять провернулся ржавый зазубренный нож. Сын встретил гневной отповедью. Обвинил в том, что она загубила дело всей его жизни и поставила крест на будущем человечества. А Нора смотрела на него с бесконечной грустью и думала, что некоторые вещи никогда, никогда, никогда не исправить и не забыть. — Помоги мне, Шон, — остановила она его тираду. — Помоги мне спасти тех, кого еще можно спасти. Тот захлебнулся словами и раскашлялся. И не понять было — настоящий это приступ или Шон просто брал паузу, раздумывая над ее словами или выгадывая время? А потом он хрипло продиктовал ей пароль и отвернулся. Пожалуй, они сказали друг другу все, что могли. Когда Нору перенесло из реакторного зала, ее серьезно потряхивало. От радиации, усталости и передозировки стимуляторов. От всего, что она увидела, услышала и прочитала в терминалах. От того, что так и не смогла найти пульт доступа к контроллеру. Все, чего ей хотелось, — поскорее вернуться в Сэнкчуари и проспать сутки, как минимум. Но у телепорта поджидала новая неожиданность. — Мама! — позвал ее звонкий детский голос. Норе показалось, что она сейчас умрет. Что ее вот-вот разорвет пополам. «Слишком много для одного дня!» — мелькнула паническая мысль. Разум утверждал, что перед ней фальшивый Шон, синт, которого она видела выключенным. Подделка, созданная специально для того, чтобы заманить ее в Институт. Сердце заходилось криком: «Я нашла его! Наконец-то нашла!» — Почему ты назвал меня мамой? — спросила она хрипло, невольно хватаясь за металл консоли — чтобы под рукой было хоть что-то настоящее. Его глаза округлились в искреннем изумлении: — В смысле? Потому что ты и есть моя мама. Ты ведь заберешь меня отсюда? Она несмело протянула слегка подрагивающую ладонь, коснулась загрубевшими пальцами его макушки, погладила осторожно, словно хрупкую и пугливую птичку. Кожа ощутила тепло и послушную мягкость волос. Нора судорожно глотнула воздух. Потом еще раз. — Конечно, малыш. Кто бы ты ни был, я тебя здесь не оставлю. Еще увидимся. А сейчас я должна кое-что закончить. На верхней площадке Масс Фьюжена ее уже ждали Данс, Дездемона и Престон Гарви. Обязанность нажать на красную кнопку предоставили ей, словно это было гребанной наградой, а не страшнейшим из кошмаров. Ее пальцы еще помнили тепло маленького Шона. А теперь та же рука должна будет выпустить наружу смерть. Нора стиснула зубы, давя рвущийся наружу крик отчаяния. Данс почуял неладное: — С тобой все в порядке? — Нет, — ее смех был похож на клекот. — Но когда это имело значение? Я же не человек, а чертов символ. Проклятый доатомный, неведомо зачем выживший, мать его, ангел. Данс быстро ее оглядел, ища повреждения и не зная, что искать нужно внутри. Нора покачала головой, отметая дальнейшие вопросы, подошла к детонатору и нажала на кнопку. Взрыв, последовавший за этим, ослепил, содрал кожу и вывернул ее наизнанку. Она снова пережила конец света и умерла миллионы раз, потому что разделила смерти миллионов людей. Но на этот раз призвала огненную смерть сама. Над Бостоном еще гуляло эхо. Нора отвернулась от города. В ее глазах, заслоняя реальность, стояло огромное сине-зеленое пятно, выжженное на сетчатке. — Мне нужно в Замок, — сказала она надломленным голосом и, пошатываясь, направилась к лестнице. Ее задержали железные ладони, опустившиеся на плечи. — Прости! — в голосе Данса был ужас. — Я должен был подумать... Нора глубоко вздохнула, снова беря себя в руки. — Уже все, — ответила она почти нормально. — Все позади... Хотя, нет. Все только начинается.