Постоянство веселья и грязи

Заседание решили провести на станции обслуживания силовой брони. Зал был переполнен. Его освободили от стоек, верстаков и ящиков, броню и оружие перенесли к складам, огородили место для выступлений и скамью подсудимых, выставили оцепление из вооруженных солдат. На галерее, что шла поверху, тоже было полно народа. Пробравшись сквозь коридор в толпе к своему месту, Нора уселась за столик и разложила папки с записями — однако вся нужная информация уже хранилась в ее голове. Пока она носила Шона, успела пройти переаттестацию, восстановить свою лицензию и уже готовилась начать адвокатскую практику. Если бы не война, вот такое сидение в зале суда стало бы ее основным занятием. Так что, несмотря на то, что роль прокурора была ей внове, Нора чувствовала себя уверенно. В тройку судей вошли Данс, Келс и Инграм. Секретарем традиционно стала Хэйлин. Она и начала заседание. Представила участников процесса, кратко, но четко пересказала события злополучного парада, а потом посмотрела на Данса. — Слово обвинителю! — произнес он громко, и Нора поднялась на ноги. Она сразу же пригласила свидетеля — рыцаря Мэтью. Задавая ему вопросы, строила фразы так, что нападение на собрата, с которым рыцарь Пэриш не раз сидел за одним столом, стало выглядеть еще более неприятно. Озвучила заключение доктора Кейда о состоянии здоровья Мэтью. Легкая простуда и небольшое сотрясение мозга превратились в ее устах в угрозу для жизни. И закончила вопросом: что в связи со всем этим чувствует сам Мэтью? Парень с неохотой признался: идея, что тебя исподтишка может вырубить не враг, а вчерашний товарищ, его совершенно не вдохновила. Жонглирование фактами и словами длилось почти два часа. В качестве свидетелей обвинения выступили Уэйс, Алан Бинэ, Фолькерт, Амари, скрипторы, искавшие пульт в Институте, и даже мэр Даймонд-Сити Женева Райт, которая стояла на трибуне не так уж близко к Дансу, зато очень убедительно смотрелась в роли предполагаемой невинной жертвы. Квинлан пригласил нескольких паладинов, сочувствующих Морган, которые красочно расписали исключительные моральные качества и преданность общему делу как ее самой, так и ее команды. Потом они оба опросили рыцаря Пэриша и его сообщников. А в заключение Нора пригласила Тигана. — Для того, чтобы понять причины, по которым действовали эти люди, я предлагаю вернуться в прошлое. Проктор Тиган, вы были свидетелем раскола Братства. Расскажите нам, как и почему это произошло. — Протестую! — на всякий случай сказал Квинлан. — Пусть продолжает, — не согласился Данс. Было видно, что ему стало интересно, как и многим в зале. На это Нора и рассчитывала. В настоящем суде этот номер не прошел бы. Тиган выглядел удивленным, он кратко и предельно корректно рассказал о конфликте, напирая на то, что они не могли верить старейшине, как раньше, и считали его слабым и впавшим в сентиментальность. Нора удовлетворенно кивнула: — То есть, слово перестало быть законом, когда к нему пропало доверие. А доверие исчезло, когда приказы руководителя вступили в конфликт с вашим представлением о правильности действий. Она спросила, насколько мирно шло обсуждение, и Тиган признался, что в тот момент в Цитадели царил полный бардак — непрерывная ругань и потасовки. Несколько раз спорщики не удержались от применения оружия. Паладин Каден агитировал людей, а Лайонс почему-то отмалчивался. — Когда было решено, что мы уходим, несколько человек попытались помешать нам забрать броню и оружие из арсенала. Едва не дошло до перестрелки. А потом Лайонс приказал дать нам пройти. Думаю, мы забрали даже слишком много. Но нам никто не мешал. — А что было после, когда вы обосновались в форту Индепенденс? Страсти утихли? Тиган мрачно пожал плечами: — Напряженность никуда не делась. Была огромная обида — мы правы, но стали изгоями. Наши братья нас предали, заставили начать все с нуля. Но Хранитель Каден не давал нам падать духом. Напоминал нам, кто мы и почему мы ушли. — Напоминал, что правы именно вы? Раз за разом растравлял вашу обиду? — уточнила Нора нейтральным голосом, но Квинлан все равно изъявил протест. — Страж Марш, ближе к делу, пожалуйста, — строго попросил Данс. — Да, уже подбираюсь. Что вы можете рассказать о конфликте в бункере ВСС? По залу пролетел шелест шепотков. Вспоминать об этом никто не любил. Тиган вздохнул: — Меня там не было. Но судя по всему, его спровоцировал защитник Сибли. Он оспорил приказ Хранителя Макгроу и поднял бунт. Была перестрелка, мятежники погибли. Хранителя Макгроу потом разжаловали. Он не просто попросил о помощи чужака, но и позволил тому унести ценные ресурсы. Это шло в разрез с внутренней политикой Изгоев. Но и то, что Сибли поднял руку на своих, было неправильно. — Тем не менее, Изгоям было не впервой стрелять в своих братьев? В Пустоши случались стычки с патрулями Братства Стали, и порой доходило до кровопролития. — Мы все были на взводе, — Тиган опустил взгляд. — Подобные инциденты являлись трагическими случайностями. — Проктор Тиган, поправьте, если я неправильно вас поняла, — Нора вышла из-за стола и прошлась по огороженному пятачку. — Во-первых, существует некая неписанная традиция Братства Стали: если приказы руководителя идут вразрез с совестью, их можно и нужно оспорить, так? — Тиган кивнул. — Во-вторых, нападение на братьев и сестер может быть оправдано лишь состоянием аффекта. В-третьих, нервное напряжение в рядах Изгоев поддерживалось искусственно, — шум стал громче, откуда-то сверху послышался свист, но Нора продолжила невозмутимо: — А чем еще объяснить непрерывный стресс у сотни нормальных, здоровых и взрослых людей, у которых есть еда, медикаменты и крыша над головой? Доктор Кейд, я права? — Я не любитель ставить диагнозы удаленно, — отозвался тот неприязненно. — Но вы там были, — спокойно возразила Нора. — Я затрудняюсь с ответом, — он скрестил на груди руки. — Прошло десять лет. — Хорошо. Проктор Квинлан, у вас будут вопросы? Тот угрюмо покачал головой. Кажется, он прекрасно понял, к чему она вела, но решил оставить все, как есть. — Спасибо, проктор Тиган, вы можете идти, — Нора вернулась за стол. — Вы только что услышали об обстоятельствах, которые с натяжкой можно было бы назвать смягчающими. И ни одно из них нам не подходит. Паладин Морган получила приказ от одного старейшины устранить и скомпрометировать другого. Она не сочла его преступным и послушно донесла до своей команды. Команда осознанно, без дополнительного давления, согласилась его выполнить. Ни о каком порыве не было речи — они целенаправленно искали и перепрятали прибор, разработали план нападения, который включал в себя дополнительные жертвы. Они могли воспользоваться своим правом не подчиниться — но не стали. Поскольку дело было не в приказе, а в личной неприязни к старейшине Дансу. Их не требовалось подстрекать или мотивировать дополнительно, они и так полны ненависти. Нора сделала паузу и обвела взглядом окончательно притихший зал. О да, воздействие на эмоции было гораздо эффективнее логических доводов. — Ненависть, нетерпимость и непримиримость. Это то, что закрывает нам разум и ограничивает. То, что уменьшает нас, извращает и выхолащивает. Но знаете, что еще хуже? Когда кто-то называет себя непогрешимым и говорит, что только он один знает — как надо. Многие из вас думают о своей высокой миссии. Но всем нам стоило бы внимательно посмотреться в зеркало. Мы — люди. Каждый может ошибиться, каждый может упасть. А потом осознать ошибку, встать и пойти дальше — став сильнее и мудрее. Но тот, кто закрылся в непоколебимой вере в собственную непогрешимость, обречен. Он глух и слеп, он разучился защищать и не знает ничего, кроме разрушения. Я видела, как началась Великая война. Прежний мир уничтожили холодные и нетерпимые люди, до краев полные ненавистью и презрением. И в добавок ко всему, терзаемые страхом. Это от таких, как они, мы сейчас защищаем то немногое, что уцелело, — Нора снова помолчала. В тишине было слышно, как на низких оборотах гудит двигатель «Придвена». Она повернулась к Дансу и сказала, глядя ему в глаза: — Поэтому я прошу трибунал защитить всех нас от этих людей. Они никогда не считали нас братьями и сестрами. Они давно отравлены ненавистью и сами стали отравой для сердец и умов. Они — то, что принято называть злом. А зло должно быть наказано. Я настаиваю на казни рыцаря Пэриша и изгнании его соучастников. Ропот в зале стал громче. — Благодарю, Страж Марш, — Данс все же не удержал бесстрастную маску, в его глазах было смятение. — Проктор Квинлан, слово вам. Выступление защитника не произвело такого впечатления, хотя Квинлан очень старался. Он говорил о преданности долгу и Кодексу, о верности и самоотречении — но было видно, что проктор сам с трудом верит в то, о чем говорит. Квинлан был карьеристом, а не фанатиком. Он попросил полного оправдания для всех подсудимых — поскольку они всего лишь выполняли приказ. — Спасибо, проктор Квинлан, — во время его речи Данс заметно успокоился. — А сейчас просим всех подождать, трибуналу требуется время для вынесения решения. Но Норе почему-то казалось, что он уже все для себя решил. Она была совершенно спокойна — какой бы приговор ни огласили судьи, свою цель она выполнила. Она уже заставила их всех сомневаться! Кто знает, какие всходы дадут посеянные семена, но ее совесть была чиста. Судьи совещались очень недолго — Келс и Инграм выслушали Данса, а потом переглянулись, обменялись парой реплик и кивнули. Он вышел из-за стола с едва заметным вздохом, но, когда заговорил, снова принял уверенный и суровый вид. — Трибунал принял во внимание все услышанное и вынес решение, которое я хотел бы пояснить. Если бы приказ старейшины Дэррена Финча касался только моих разума и жизни, это было бы еще объяснимо. Синты вызывают недоверие и страх. Возможно, мне придется доказывать, что я стою доверия, всю мою жизнь. Но предполагалось, что прибор Института заставит меня напасть на непричастных. И вот это совершенно недопустимо и недостойно паладинов и рыцарей. Рыцарь Пэриш, как вызвавшийся на роль исполнителя добровольцем, разжалован до послушника и приговорен к пожизненным хозяйственным работам. Остальные участники заговора понижаются в звании до сквайров и будут искупать свой проступок, сражаясь на самых сложных участках Содружества. С соответствующим их новому статусу снаряжением и без права возвращаться на главную базу. Их жизни и боевой опыт должны служить на благо Братства Стали. Ad Victoriam! — Ad Victoriam! — гаркнул зал в ответ. — Это дело еще не закончено, — Данс немного понизил голос, вместо того, чтобы его повысить. Получилось довольно внушительно, и поднявшие было гомон солдаты мгновенно затихли, прислушиваясь. — Нам следует вернуться в Цитадель и спросить Хранителя Кадена — какова его истинная роль в этой истории. Либерти Прайм и «Придвен» остаются в Содружестве, в Вашингтон отправимся на винтокрылах. Гарнизон останется нести службу согласно обычному распорядку. С нами полетят ученые и скрипторы, которые продолжат работу с захваченной документацией и технологиями в Цитадели, и небольшой боевой отряд на случай непредвиденных ситуаций. Моим заместителем остается... — Данс посмотрел на Нору, и она ответила таким яростным и протестующим взглядом, что тот усмехнулся и продолжил: — ...пилот-капитан Келс. Вылетаем послезавтра. Всем приступить к подготовительной работе. Нора тоже влилась в предотлетную суету и до своей каюты добралась лишь к полуночи. Но едва успела стащить с себя свой неизменный генеральский плащ, как в дверь негромко постучали. Она распахнула ее, точно зная, кого увидит. Данс держал в руках кофейник. Нора на секунду замерла с раскрытым ртом, а потом согнулась пополам от хохота. — Что-то не так? — обеспокоенно спрашивал он, топчась на пороге и явно не понимая, как ему следует реагировать. Нора попыталась ответить, но снова зашлась в припадке смеха, успев лишь приглашающе махнуть рукой. — Мне сказали, тебе нравится эта штука, — Данс решительно поставил кофейник на стол и посмотрел на нее, сдвинув брови. Она с трудом подавила очередной приступ: — Все в порядке, так и есть. Я очень благодарна. Просто... не так давно ты уже приносил мне кофе. Перед парадом. — Я видел в своей каюте кофейник, — Данс слегка покраснел и поспешно продолжил: — Я просто зашел сказать — ты очень хорошо выступила. Все только об этом и говорят. — А вспомнил бы ты, как я расстреливаю гулей, — Нора наполнила кружку и усмехнулась, видя его непонимание. — Ты тоже смотрелся молодцом, — она снова глубоко и с удовольствием вдохнула кофейный аромат. На мгновение ее захватило ощущение дежа вю. Нора взглянула на Ричарда поверх кружки, так было безопаснее: — Чудесное завершение чудесного дня. Его усмешка оказалась кривоватой: — Рад, что тебя это веселит. Послезавтра будет еще чудеснее. На самом деле, я поэтому и зашел. Не хотел спорить с тобой при всех... — Нет! — прервала Нора железным тоном и выпрямила спину. — Даже не начинай. Я лечу с тобой. — Страж Марш, это может быть опасно... — начал Данс, она его перебила: — Вот именно! — а потом моргнула и медленно выдохнула: — Черт побери, нет. Даже не говори, что вся эта чепуха про чрезмерную опеку из-за того, что это ты так пытаешься меня защитить от своей поехавшей крыши. Выражение его лица было красноречивее любого ответа. Нора осторожно вернула кружку на стол и подошла к нему — медленно, словно боялась вспугнуть. — Ричард. Ты не помнишь, но мы с тобой это не раз обсуждали. «Ты защищаешь меня — я защищаю тебя». Это твои слова. И мы оба занимались этим с тех пор, как познакомились. Поверь — это куда эффективнее того, что ты там себе навоображал. Данс с мучительной гримасой потер лоб: — Невыносимо хочу все вспомнить. Иногда мне кажется, что вот-вот, и я поймаю какую-то важную мысль. А потом она снова куда-то исчезает. И только сны... Думаю, тебе обо мне известно не все. Я порой смертельно боюсь, что сон вырвется в явь, и тогда... Она положила ладонь ему на щеку, Ричард зажмурился и тут же крепко ее сжал: — Я работал на Институт и убивал людей и синтов. Я убийца, Нора. — Нет, — та приподнялась на цыпочки, тоже закрыла глаза и коснулась своим лбом его. — Ты — старейшина Братства Стали. Это твое настоящее лицо. А прошлое ушло навсегда. Никто и никогда больше не заставит тебя быть тем, кем ты не хочешь. — Ты не можешь этого знать, — его голос вновь стал тихим и безжизненным. Это резануло ее хуже отравленного лезвия. Нора отстранилась, взяла его лицо обеими руками и очень серьезно попросила: — Посмотри на меня, Рич. Ты это уже пережил. Не безболезненно, но ты — это по-прежнему ты. Отпусти страх, вдохни полной грудью и просто живи! Он отнял ее ладони от своего лица, поднес к губам и нежно поцеловал каждую. А потом покачал головой: — Не раньше, чем разберемся со старейшинами Западного побережья. Я спросил Бинэ, они считают, подобный пульт может собрать любой, кто хорошо разбирается в электронике. Дело не в нем, а в контроллере. Меня можно выключить, Нора. Можно снова превратить в чудовище. И я не могу об этом не думать. — Хорошо, — согласилась Нора покладисто. — Думай. Но не смей от меня сбегать. Пуля в лоб надежнее пульта, а моя голова тоже много кому не по нраву. Так что считай, что мы в равных условиях. Данс порывисто прижал ее к себе, стиснув почти до хруста. — Вместе... Я говорил, что ты лучшее, что могло случиться в моей жизни? И Нора счастливо рассмеялась, смаргивая слезы.