Постоянство веселья и грязи

Нора неотрывно смотрела на проносящийся внизу печальный пейзаж, крепко обняв Псину за укрытую броней шею. А после того, как разглядела на горизонте разрушенные небоскребы Нью-Йорка, похожие на обглоданные ребра поверженного титана, покачала головой и пробормотала: — Значит, Бостону действительно повезло, что у старого коммуниста Цзао вдруг проснулась совесть? Из-за шума винтов Данс не расслышал и наклонился ближе: — Что ты сказала? — Там кто-то живет? — прокричала она, указывая на руины. Данс покачал головой и крикнул в ответ: — В самом городе только Дети Атома и супермутанты — слишком большие разрушения и высокая радиация! Люди обитают в пригородах. Я читал свои отчеты. — Жалко! Там с десяток университетов и роскошная публичная библиотека... Да и вообще, красивый был город. — Ты там бывала? Нора кивнула: — Я все побережье объездила! Приходилось по службе. Даже несмотря на невеселую тему, орать друг другу в ухо им нравилось — можно было соприкасаться плечами прилюдно. Они не расставались двое суток, обнимаясь по темным углам, словно влюбленные студенты. При свидетелях Данс по-прежнему держался с ней подчеркнуто официально, но в его обращенном на нее взгляде порой промелькивал такой голод, что вряд ли эта чопорность хоть кого-то обманула. Хэйлин успела рассказать Норе, что роман лидеров стал любимой темой для обсуждения в казармах. Его приняли весьма благосклонно. Во-первых, они действительно неплохо смотрелись рядом. Во-вторых, их сочли достойными друг друга. А в-третьих, эти отношения стали еще одним доказательством «человечности» Данса. И даже скептики говорили: «Вот и хорошо, пусть Страж Марш приглядывает за ним круглосуточно». Их радовала мысль, что в критический момент у Норы не дрогнула рука. Нечто подобное сказал ей и сам Данс. Нора сделала вывод — он все-таки корил себя за то, что потерял голову. Но ей эта несдержанность ужасно понравилась. И не только безоглядным пылом, который так обжег ее в их вторую первую ночь. Признавшись в своих чувствах, Ричард открылся ей полностью. И, пожалуй, не преувеличивал, говоря, что не узнает себя в ее рассказах. Данс, из памяти которого выпал десяток лет, оказался более свободным в мыслях и эмоциях и более жизнерадостным. В чуланчике его души было куда больше беззаботного беспорядка, чем у человека, с которым она познакомилась возле Кембриджского полицейского участка. Он чаще улыбался и шутил, искренне делился своими сомнениями и переживаниями. Может, причиной был не только откат негативного опыта, но и недавно перенесенный гормональный дисбаланс. Однако Нора волновалась, что все это исчезнет, лишь травма, заставившая его на долгие годы наглухо замуровать себя в сталь, снова даст о себе знать. Но вышло по-другому. В Добрососедстве она все время уходила от его настойчивых расспросов о Катлере. Потом Данс что-то понял и перестал выпытывать. А на «Придвене», обняв Нору покрепче, словно хотел согреться, заговорил о нем снова. Признался, что разыскал отчет о его гибели и кое-что вспомнил: — Обрывок, кусок картинки, выдранный из комикса: дверь камеры открывается, на меня бросается супермутант, а потом застывает в шаге. Я зажимаю гашетку и стреляю до тех пор, пока он не падает, — и Данс замолчал, уставившись куда-то в угол ее каюты. Нора сочувственно поцеловала его в плечо и прижалась еще теснее, пытаясь защитить от застарелой боли. Она уже слышала эту историю: Данс так и не смог себя простить, потому что не был уверен, что его друг действительно обезумел. Он вздохнул и посмотрел на нее с горечью: — Я не видел Катлера, только врага. Кажется, я вообще не думал, лишь действовал. — Ты — солдат, Рич, — сказала она мягко. — Умение сначала действовать, а потом думать, не раз спасало тебе жизнь. — Похоже, я пытаюсь оправдаться, — Данс с осуждением покачал головой. — Почему бы мне вместо этого не вспомнить что-нибудь хорошее? Например, как я вернулся за тобой в Сэнкчуари. Или день, когда меня произвели в ранг паладина. Нора затаила дыхание. Воспоминание оставалось для него страшным и тяжелым, но уже не было той незаживающей раной, которую Данс все это время носил на сердце. Она решила, что просто обязана его отвлечь. Если у нее получится, значит, этот кусок прошлого сможет из вечной вины переродиться в болезненный, но опыт. — Ты все вспомнишь, — Нора провела пальцем по линии его скулы, коснулась губ, а потом уселась верхом и прибавила игриво: — Я сейчас кое-что повторю, и уж это ты обязательно вспомнишь! «Кое-что» Данс действительно вспомнил — или убедил себя, что вспомнил. В любом случае, невеселые мысли отступили. Ричард оценил ее старания, признавшись с тихим усталым смехом: — Да уж, у потери памяти есть свои плюсы... А главный — я сумел влюбиться в тебя целых два раза. — Милый, если ты так хочешь, я готова бить тебя по голове хоть дважды в год, — нежно проворковала Нора ему на ухо. — Какая трогательная забота в наше суровое время, — Данс насмешливо приподнял брови. — Ничего не поделаешь, я немного старомодна, — вздохнула она. — Немного? Лет на двести? — Проявите почтение, молодой человек, — Нора строго на него посмотрела. — В мое время вам бы даже сигареты не продали. Они удивительно много смеялись весь короткий срок до отлета. Словно надеялись, что смех отгонит беду. Но деятельность натуры не позволяла им надеяться только на это. Нора поделилась своими соображениями по поводу того, чего им ждать, Данс подкинул несколько собственных идей. И когда прилетели в Вашингтон, оба знали, что будут делать. Разумеется, Каден судил по себе. Цитадель их поджидала и готовилась к обороне: навстречу одинокому винтокрылу, заходящему на посадку, вышел небольшой тяжеловооруженный отряд в силовой броне. Данс и Нора с Псиной соскочили на площадку и зашагали к ним. Рядом с шеренгой стальных гигантов с лазерными гатлингами они выглядели вызывающе уязвимо, и это смутило солдат. Уэйс, накануне получивший ранг паладина и статус телохранителя, до поры скрывался в салоне, рядом с пулеметом. Предполагалось, что, если по прилетевшим откроют огонь, он прикроет их и даст им время отступить обратно к машине. Хэйлин в обнимку с радиостанцией пряталась за ящиками. В случае атаки она передала бы сигнал остальным возвращаться на «Придвен». Пауза длилась недолго, видимо инструкции насчет другого развития событий все-таки были. — Старейшина Данс, — Ричарда поприветствовал один из паладинов, выступивший вперед и отсалютовавший ему кулаком. — С прибытием. Нору он словно не заметил и продолжил: — Хранитель Каден ждет вас в зале для брифингов. Пройдемте за мной. Данс, когда надо, умел выглядеть очень суровым. Он смерил бронированную фигуру неодобрительным взглядом и ледяным тоном отозвался: — Приветствую, солдат. Тебе следует представиться. Имя, звание. — Паладин Гонзалес! — новый удар по нагрудной пластине показался Норе чуть менее уверенным. — А я — Страж Марш. Приветствую, паладин. Или у вас тут не принято здороваться? — она тоже подпустила в голос высокомерия. — Добро пожаловать в Цитадель, Страж Марш, — после едва заметной заминки отозвался Гонзалес. — Следуйте за мной. — Хранитель Каден подождет, — Данс демонстративно оглядел пустую посадочную площадку. — Где сопровождение для ученых и оборудования? Мы уведомляли, что прибудет новая группа исследователей и ценный груз. Пригласите сюда руководителя подразделения логистики. У нас много ящиков, их следует описать и доставить в лаборатории. И пусть ученых встретит и сопроводит интендант, а не вооруженный эскорт. Они не пленники, а добровольные союзники. — Но винтокрылов пока нет, а Хранитель Каден просил немедленно отвести вас в зал... — Мне известно, где находится зал совещаний. Выполняй, паладин! — Данс надменно вздернул подбородок и задрал бровь. Даже не смотря на серьезность ситуации, Нора едва сдержала улыбку от этой удачной пародии на Квинлана. — И поторопись. Винтокрылы прибудут через пятнадцать минут. Гонзалес в третий раз стукнул себя по груди и быстро удалился. Данс перевел взгляд на остальную группу. — Вы всегда встречаете своих братьев с тяжелым оружием? — спросил он низким от гнева голосом. Нора поняла — теперь он не играл в сурового лидера, а был действительно зол. — Или эта честь исключительно для меня и Стража Марш? — Винтокрыл построен по чертежам Анклава, — нашелся один из паладинов. — Мы не могли быть уверены, что летит не враг. — Паладин Форман, верно? — Данс посмотрел на него в упор — словно прострелил насквозь. — Раньше ты не жаловался на слабое зрение. Придется распорядиться, чтобы эмблему Братства рисовали на бортах еще крупнее, а для личного состава устроили медосмотр. Ну что ж, раз вы убедились, что мы не враги, можете возвращаться на свои посты. Паладины неуверенно переглянулись и зашагали вниз. — Уэйс, дождись остальной транспорт и проследи, чтобы во время разгрузки все шло, как надо. Дальше мы сами, — негромко приказал Данс подошедшему к ним телохранителю. — Прямой конфронтации здесь не будет, но вот какая-нибудь провокация — вполне. Так что, будь настороже. Удачи. — И вам удачи, — отозвался тот. — Ad Victoriam! Данс отсалютовал в ответ и начал спускаться по лестнице. Нора и Псина последовали за ним. — Снова что-то вспомнил? — спросила она, поравнявшись. — Кое-что. Изгоев. Формана. Мы с ним не особо ладили, — Данс поморщился. — Ладно. Плохие воспоминания лучше, чем никакие. — Постарайся не нервничать больше, чем надо, — полушутливо попросила Нора. — Тебе это вредно. Тот лишь коротко фыркнул, не разжимая губ. Они все обсудили на «Придвене» и распределили тактику и роли заранее. Оба понимали, что понервничать им придется изрядно. — На нас снова все смотрят, — негромко проворчал Данс, с уверенным видом ведя ее через внутренний двор к центральному входу. — Не ожидал, что здесь столько бездельников. Во дворе и вправду было слишком оживленно. Полсотни паладинов, рыцарей и скрипторов делали вид, что чем-то заняты, но на самом деле внимательно за ними наблюдали. — Цена славы и власти, что поделать. А вообще, пусть лучше пялятся, чем целятся, — отозвалась Нора со смешком. Но дело было не только в любопытстве. Скорее всего, от них продолжали ждать подвоха. И уж точно подвоха от них ждали в зале для брифинга. За столом расположились шестеро офицеров. Вооруженных, как обратила внимание Нора. Еще шестеро в броне и с лазерными карабинами стояли у стен, старательно, но безуспешно изображая мебель. — Старейшина Данс, с возвращением, — Хранитель Каден привстал ему навстречу, но лишь слегка. За этим приветствием можно было при желании прочитать неуважение. Данс кивнул ему столь же коротко и небрежно и занял за столом место напротив него, сплетя пальцы, чтобы не выдать себя нервным постукиванием. Нора уселась справа, а Псина прижался к ее ногам, недружелюбно зыркая по сторонам. Нора беззастенчиво уставилась на Кадена, пытаясь его прочитать. И с каждой секундой этот человек не нравился ей все больше. Он неплохо выглядел для своих семидесяти пяти, носил черненую силовую броню с алой символикой Братства Стали и был лыс, как коленка. Кривая улыбка на тонких губах была двусмысленной, предвкушающей. Нора заметила, как он на мгновение хищно прищурился, бросив на нее взгляд. — Страж Марш, — Каден кивнул ей, словно спохватившись, а потом снова повернулся к Дансу: — Тебе, должно быть, нужно представить остальных? Мне говорили, тот прибор стер тебе память... — Не прибор, — брезгливо скривилась Нора. — Кто вам сказал такую чушь? Прибор всего-навсего вызвал кратковременное помрачение. Мне пришлось дать старейшине по голове, память пострадала из-за этого. — Я узнаю всех в этом зале, кроме паладинов, которые не потрудились снять шлемы, — Данс проигнорировал реплику Норы. — В Цитадели введен режим повышенной готовности? Если так, жду вашего доклада, Хранитель Каден. — Никакого доклада не будет, — его улыбка стала ядовитой. — Объяснитесь, — Данс не моргнул глазом, неожиданностью это заявление ни для кого не стало. Да только не в неожиданности было дело. В зале повисла напряженная тишина, даже Псина закрыл пасть и пригнул голову, словно готовился вскочить. Нора принялась считать про себя до ста. Ричард утверждал, что по ним не откроют огонь, если только они не дадут для этого повод. И сколько она ни говорила, что нельзя повторять собственную ошибку и судить противника по себе, Данс остался непреклонен: «В Добрососедстве ты была бы права, в Цитадели — нет. Если бы Каден действовал один, он, вероятно, выстрелил бы. Но за ним все Братство. Он не осмелится». Каден поднялся на ноги и произнес сурово и торжественно: — Старейшина Данс, а точнее, Эм семь девяноста семь. Мы выражаем тебе вотум недоверия. — Основания? — поинтересовался Данс, сохраняя все то же холодное и отстраненное выражение лица. — Ты дискредитировал ранг старейшины... — Я не о смысле ваших обвинений, Каден, — чуть более резко, чем стоило бы, перебил он его. — Я о вашем праве их предъявлять. Давайте подробнее, кто вас уполномочил, когда, какие у вас этому подтверждения? Нора стиснула зубы. Дансу нужно было сразу гнуть свою линию, а не идти на поводу. Усмешка Хранителя сделалась окончательно неприятной: — Проктор Гастингс, главный писец Цитадели, вел протокол собрания. Личный состав с ним ознакомился и поддержал наше решение. Седой мужчина со шрамом от виска до подбородка вынул из нагрудного кармана голодиск и, не говоря ни слова, положил его на стол перед собой. — На самом деле, я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши претензии ко мне, Каден. А для того, чтобы выразить претензии вам, — Данс все же попытался перехватить инициативу и тоже встал. — Вам предъявлены обвинения в соучастии в заговоре. Каден оперся о стол и прищурился: — Ты не можешь ничего мне предъявить. Волей братьев и сестер, я лишаю тебя полномочий старейшины. — А я лишаю вас звания Хранителя, — пожал плечами Данс и снова обратился к офицерам, безмолвно следящим за разговором. — Проведем расследование, а потом созовем общий сбор и выслушаем, что обо мне думают мои братья и сестры. Норе хватило одного взгляда, чтобы понять — решение сейчас будет принято не в пользу Ричарда. — Кстати, а почему Хранитель? — вновь влезла она, не дав никому вставить слова. — Сентиментальные воспоминания о безграничной власти среди Изгоев? Наверное, после этого паладин — слишком мелко. Я почему спросила — ни в Уставе, ни в Кодексе нет звания «Хранитель». Так что, и лишать нечего. Простите, Каден, но вы, по сути, здесь никто. — Никто здесь ты, Страж Марш, — Хранитель не дал сбить себя с толку. Он явно разозлился, но держал себя в руках. — Выскочка без прошлого, плюющая на наши устои. Я не удивлен, что твоя игрушка выдала тебе высочайший ранг, но хотелось бы знать, каким местом ты подкупила старейшину Мэксона, что он позволил тебе вступить в наши ряды, — он окатил ее презрительным взглядом. — Исключительно недостойные слова, Каден. И вы что-то говорили мне о дискредитации? — покачал головой Данс. А Нора громко фыркнула: — Чудесно. Одной фразой унизить двух старейшин и одного Стража. Впрочем, у вас богатый опыт в очернении высокопоставленных чинов: Лайонс, Кросс, Тристан, Варгас, Эдвардс. Теперь еще и Мэксон с Дансом. Мне даже лестно, что я попала в компанию к таким замечательным людям. — Не все эти имена замечательные, — Каден усмехнулся. — Старейшина Данс — самая большая ошибка в истории Братства. В воздуховодах «Придвена» распыляли винт, иначе я этот выбор объяснить не могу. Мало того, что это просто вещь, так еще и неудачная модель. Потерять больше половины «Гладиуса» — опытных и ценных бойцов! Хотя, о чем я, все мы помним, чем закончилась операция по спасению рыцаря Катлера. На Артура Мэксона какое-то затмение нашло, не иначе, раз он отправил в Содружество именно этого неудачника. — Вы обратили внимание, что, оговаривая Данса, Генри не преминул пнуть заодно и Мэксона? — с наигранным весельем обратилась Нора к сидящим. — А он вообще умеет разговаривать без попыток вывалять оппонента в грязи? Или в наборе его пластинок только инсинуации? — Достаточно! — голос Ричарда ей снова не понравился. — Взаимные оскорбления ни к чему хорошему не приведут. На Кадена он не смотрел, но кажется, нападки Хранителя все же попали в цель. — Почему вы молчите? Почему не попросили меня остановить Стража Марш? — с недоверием спросил Данс офицеров. Те отводили взгляды и безмолвствовали, словно лишенные языков. — Потому что привыкли, что старший по званию унижает подчиненных, — тихо ответила Нора за них. — Привыкли не вмешиваться не в свое дело, так ведь? Со времен форта Индепенденс, когда вам объяснили, что можно стрелять не только во врагов, но и просто в несогласных. Патрули Братства, ди-джей Тридогнайт, охрана Ривет-Сити... Сара Лайонс. — Замолчи, женщина! — все же не выдержал один из прокторов. — О, разумеется, еще и это, — Нора пожала плечами. — Сара Лайонс тоже была для вас «женщина»? А высший паладин Кросс? А паладин Морган? Данс нахмурился и опустился в кресло: — Это похоже на комедию, а не на встречу командования. Что здесь происходит? — Ну, посмотри сам, — отвечать вновь пришлось Норе. — Ничего лишнего: старый диктатор, его преданные телохранители и верные слуги. И два беззащитных врага. Каден дает нам выговориться, потому что уверен — мы полностью в его власти. А потом он сочинит свою версию произошедшего и согласится принять бремя командования на свои плечи. Не слишком отличается от традиций Добрососедства, м? Данс скрипнул зубами: — Это правда? Вы настолько унизили Братство? Каден сел на свое место и снова усмехнулся, глядя на Нору: — Считаешь себя самой умной? — Давайте проверим? — предложила Нора. — Я вижу в вас просто классические признаки экспансивного типа шизоида. Авторитарность, холодность, вольная интерпретация существующих правил, склонность действовать в одиночку, презрение к противоположному полу. Могу предположить, что ваша мать была паладином и уделяла вам мало внимания. Сверстники вас не любили, и Оуэн Лайонс в свое время взял над вами шефство. Возможно, за это вы и ненавидели его всю жизнь и перенесли эту ненависть на его дочь. Думаю, она пыталась наладить с вами контакт, когда стала старейшиной. Но попытка примирения вас оскорбила. Вряд ли вы убили ее сами. Скорее, это сделал один из присутствующих здесь людей... Офицеры переглянулись и зашептались. — Хватит! — Каден с яростью стукнул по столу. Кажется, ей все же удалось окончательно вывести его из себя. Это было хорошо. Такие, как он, лучше соображали с ясной головой. Норе было необходимо его разговорить — зайдя в зал, она незаметно включила пип-бой в режим записи. — Когда ты умрешь, Генри, а я надеюсь, это случится скоро, тебе дадут прозвище «Убийца старейшин», — продолжила Нора невозмутимо. — Ты останешься в истории Братства навсегда. Но не как мудрый и хитрый лидер, каким себя воображаешь, а как трусливый подлый предатель, бьющий исподтишка по своим. Каден смотрел на нее в немом бешенстве, а потом неожиданно снова усмехнулся: — Ты выглядишь такой самоуверенной. Посмотрим, что ты запоешь, когда я сделаю вот так. Он опустил руку вниз, под стол, и Псина вдруг сначала заскулил, а потом глухо зарычал, вздыбив шерсть. Нора быстро взглянула на Данса. Тот заметно побледнел, но посмотрел на Кадена прямо и с такой же недоброй усмешкой, как и у него: — Вы снова использовали пульт? Это же глупо. Моя смерть сделает только хуже — вы никогда не получите ни «Придвен», ни Либерти Прайма. — Не совсем пульт, но что-то вроде, — благодушно кивнул Каден и откинулся в кресле. Было заметно, что ему доставляет удовольствие то, что он видит. — ЭМИ дает нагрузку на контроллер, и твои жестяные мозги вот-вот поджарятся. Потому что ты — машина, Эм семь девяносто семь, как бы ты ни пытался казаться человеком. А с Келсом, Квинланом и Инграм я уж как-нибудь договорюсь, не беспокойся. Нора коснулась кнопки стелс-боя, спрятанного в рюкзачке на спине Псины, шепнула: «Ищи», и резко встала. Шестеро солдат у стены немедленно направили на нее оружие, и никто не заметил, что собака исчезла. — Предположим, я выстрелю тебе в лицо прежде, чем твои ребята успеют меня изрешетить, — Нора оценивающе посмотрела на Кадена. — Чего ты ждешь? Того, что я начну плакать и умолять о пощаде? — Такие, как ты, не умоляют. Но ты сломаешься, когда увидишь, как умер твой любовник. И ты ничего не сможешь с этим поделать. А потом умрешь сама. Так что, считай, я уже победил, Страж Марш. — А что ты сказал Саре? Просто любопытно, — Нора, не глядя, осторожно положила руку на спину Данса, ощутив участившийся ритм его дыхания. Ей и самой уже не хватало воздуха, как будто это в ней отсчитывала время бомба с часовым механизмом. Время. Вот что было им нужно. Вот, чего им так отчаянно не хватало! — Что Оуэн умер из-за меня. Это было ложью, но она страдала, — Каден опять усмехнулся, следя за ней, словно стервятник, поджидающий, когда хищник станет падалью. — Кросс тоже на это повелась. Остальные были застрелены без затей — просто и надежно. — А что ты наплел старейшинам Запада? — Слишком много вопросов, Марш, — отрезал он. Нора успела заметить, что Хранитель бросил быстрый взгляд на проктора Гастингса. — Кстати, забыл тебе сказать — мои люди уже ищут твоего маленького синта. Кажется, ты без ума от игрушек Института, да? Его вопрос потонул в злобном рыке и восклицании — Псина прокрался до пульта и, похоже, вырвал его из рук Кадена. Нора в ту же секунду сбила Данса с кресла, откатилась под прикрытие стола сама и трижды выстрелила прямо в фильтр респиратора шлема ближайшего охранника. И, прежде, чем тот упал, Ричард продырявил голову сидящему рядом офицеру, который потянулся было за оружием. А потом они оба активировали стелс-бои, прикрытые плащами. Нора выпустила еще три пули в респиратор другого солдата и, перезаряжая револьвер на ходу, подбежала к Кадену. Он бил Псину кулаком по голове и пытался вырвать из его челюстей самодельный пульт, собранный из фотоаппарата и электронных плат. Нора в упор выстрелила ему в лоб, подхватила из разжавшихся рук агрегат и переключила рычажок на позицию «Выкл». А потом продолжила стрельбу. Но сорока секунд не хватило, чтобы перестрелять всю охрану. Видимо, в глазах у Данса все же плыло, потому что он попадал в цель не с первого раза, к тому же им приходилось часто перезаряжать оружие и тратить драгоценные секунды, чтобы прицелиться в уязвимое место. Когда действие стелс-боя истекло, один из гвардейцев Кадена все еще был на ногах. Нора вновь вскинула перезаряженный револьвер и отправила в полет три пули, но противник оказался быстрее. Она увидела ослепительную вспышку, нагрудник вдруг сделался невыносимо горячим, а потом в ее груди взорвалась атомная бомба.