Русский Саурон

      Шел 102 год Первой эпохи. Эльфы дома Финарфина закончили строительство своей крепости и по совместительству королевства Нарготронд. Это государство состояло из подземного города, высеченного в каменистых берегах реки Нарог в Белерианде, и земель к северу от него, Талат Дирнена. Так как крепость была высечена в скалах, то при её строительстве эльфам активно помогали гномы. Мастера по камню с Эред Луин помогли нолдор расширить и облагородить пещеры, превратив их в обширную, сокрытую от посторонних глаз, крепость.       Изначально попасть туда можно было только по узкой тропе вдоль берегов реки, однако позже через Нарог был построен мост. Я также не остался в стороне. При моем участии были укреплены все крепостные стены, на которые я нанес сильные чары. Во время строительства крепости я сильно сошелся с одним гномом по имени Фларин. Он оказался очень приятным собеседником. Также Фларин пристрастил меня к гномьей выпивке. Пиво, производимое народом Аулэ, на мой взгляд, являлось самым лучшим в Средиземье.       И вот однажды я и Фларин, сидя в моем шатре, пили пиво. Спустя несколько мгновений гном решил спеть. И вскоре в палатке зазвучала гномья песня: В широком подгорном просторе, Где молот кузнечный стучит, Текут реки металла И песнь гномов звучит. Здесь оружейник умелый Невиданный меч кует. Воитель подгорный смелый На битву тот меч возьмет. С равною страстью гномы Разрушают и создают. Потому и мечи, и брони Столь умело они куют. Нет таких над землей самоцветов, Что сияют залах златых Ярче солнечного света, Ярче звезд дальних, ночных. Шахты тянутся в глубь земную К рудным жилам, как руки стремясь, И приятна для сердца гнома Эта дивная тайная вязь. И по градам, скрытым землею, Бродят гномы-дети Земли. В хладе сумрачном под горою Свет огня они сберегли. И живы древние горы, И в их сердце руда кипит Ведь в широком подгорном просторе Молот кузнечный стучит       Фларин настолько увлекся пением, что ничего не замечал. Да и я тоже не смотрел по сторонам. Спустя несколько минут сзади раздался шорох. Обернувшись, я увидел стоящих позади меня Финрода и Артанис. Эльфы были шокированы увиденным. Они никогда не видели, чтобы майа пил вместе с гномом.       — А, остроухие пожаловали, — пьяным голосом произнес Фларин, смотря на двух нолдор. На некоторое время воцарилось молчание. Однако Финрод быстро пришел в себя и велел прекратить пьянку. Но гном заупрямился и заявил следующее:       — Сегодня выходной, и я могу немного расслабиться.       Дальше последовал отборный гномий мат, понять который никто бы не смог. Не добившись результата, Финрод вместе со своей сестрой вышел из моей палатки. Однако Артанис напоследок бросила в мою сторону разочарованный взгляд. Но мне в принципе было все равно, что думает эта эльфийка. Пока я предавался размышлениям и, неторопливо попивая пиво, гном затянул другую песню: — Хорошо троллем быть или орком большим, Возвышаться над всеми на целый аршин. Очень громко орать, потрясая копьем… Но врагов никогда не пугается гном. Трус для гнома смешон. Несгибаем наш дух. Враг нам не страшон, если нас больше двух. Из пещеры родимой ни шагу назад! Слышит враг: «Аи-мену, казад!» Ведь для гнома ни рост и ни вес нипочем: Есть у гнома в запасе удар кирпичом. То есть, нет, топором, а, впрочем, дело не в том — Мы толпою с любым разберемся врагом. Гнома точен удар, верен глаз, как алмаз. Нам не страшен синдар, если четверо нас. Из пещеры родимой ни шагу назад, Мы проложим туннель в Дориат! Нам пещеры нужны, чтоб мифрил добывать, А потом из мифрила кольчуги ковать. По три штуки надеть, и фалангой — вперед! Любит в гости ходить дружелюбный народ. Гном рожден в темноте, здесь не страшно ему. Он без ламп и без факела видит сквозь тьму. Гном в любую пещеру дорогу найдет. Что для тысячи гномов — Моргот! Вот заточен топор, и кольчуги блестят. Всяких пришлых нолдор мы прогоним назад. Диким людям мы знания свет принесем, Даже эльфа древней перворожденный гном. И ходами пещер мы украсим весь мир. Средиземье станет дырявым, как сыр. Есть для камня — кайло, а для боя — топор… Мы прорубим окно в Валинор!       Едва Фларин закончил петь, как свалился на землю и захрапел. Мне пришлось при помощи чар перетаскивать гнома в его палатку. Вернувшись к себе, я при помощи чар соорудил себе одноместную кровать и, расположившись на ней, уснул. *****       Через несколько дней строительство эльфийской крепости было завершено, и гномы отправились назад в свои пещеры. Не долго думая, я тоже решил отправиться куда-нибудь. Собрав все свои вещи, я покинул эльфийский город. Первым делом я решил отправиться на Север. Двигаться я решил пешком. За спиной у меня висел небольшой рюкзак с нанесенными на него чарами расширенного пространства. Облачен я был в сероватую броню. Хоть я и мог моментально передвигаться по Средиземью, но, после небольших размышлений, решил этого не делать. Пусть мое путешествие и затянется надолго, но зато я смогу осмотреть все уголки Средиземья, за исключением, разве, что Ангбанда.       После нескольких дней пути, я добрался до леса, рядом с которым протекала средних размеров река. Здесь я решил остановиться на ближайшие лет двести. Соорудив при помощи магии деревянный дом и установив сильную защиту, я стал обживаться здесь. Большую часть времени я проводил за разработкой новых заклинаний и создания магического оружия.       Сидя в гостиной возле камина и слушая как на улице завывает ветер, я записывал формулу нового заклинания. После того как я обустроился здесь, прошло сто пятьдесят лет. За это время я практически не контактировал с эльфами, предпочитая время от времени посещать гномов. Во время одного из своих визитов, я научил «детей Аулэ» нескольким способам ковки металла.В результате чего гномы объявили меня «другом народа». «Как скучно, достать что ли музыкальную шкатулку?» — подумал я, вставая с кресла и направляясь к дальней полке. Подойдя к ней и взяв с неё музыкальную магическую шкатулку, я поставил данный артефакт на столик, находящийся рядом с креслом. Сев на место, я открыл шкатулку и стал наслаждаться звуками классической музыки. Под которую я вскоре и заснул. Не знаю, сколько проспал, наверное, чуть больше двух часов. На улице по-прежнему завывал сильный ветер.       Открыв глаза, я встал с кресла и, закрыв музыкальную шкатулку, немного потянулся. Встав с кресла, я подошел к окну и стал смотреть, как на улице начал идти сильный ливень. Вскоре все стекло было покрыто большим количеством дождевых капель. Так что ничего не было видно. Мне пришлось отойти от окна. Вернувшись к своему креслу, я снова сел в него и продолжил заниматься делом. *****       Прошло несколько месяцев, и наступила зима. Все было покрыто снегом. Продвигаясь через сугробы, я направлялся к заснеженной реке. «Хорошо, что метели сейчас нет» — подумал я. Зимнее Средиземье по красоте своей не уступало и летнему. Добравшись до замерзшей речки, я остановился и стал любоваться зимними пейзажами. Затем через несколько минут начался небольшой снегопад, который с течением времени стал усиливаться, постепенно перерастая в пургу. Мне пришлось развернуться и направиться назад к своему дому.       Расположившись возле камина и попивая горячий чай из своих запасов, я стал смотреть на пламя, разгорающееся в камине. Решив, что в данный момент не помешает музыка, я вернул на небольшой столик музыкальную шкатулку. Едва я открыл её, как зазвучала следующая песня: Сегодня целый день идет снег, он падает, тихо кружась. Ты помнишь, тогда тоже все было засыпано снегом? Это был снег нашей встречи. Он лежал перед нами белый-белый, как чистый лист бумаги, И мне казалось, что мы напишем на этом листе повесть нашей любви… Такого снегопада, такого снегопада Давно не помнят здешние места. А снег не знал и падал, А снег не знал и падал, Земля была прекрасна, Прекрасна и чиста! Снег кружится, летает, летает, И, поземкою клубя, Заметает зима, заметает Все, что было до тебя… На выпавший, на белый, На выпавший, на белый, На этот чистый невесомый снег, Ложится самый первый, Ложится самый первый, И робкий, и несмелый, На твой похожий след… Раскинутся просторы, Раскинутся просторы, До самой дальней утренней звезды — И верю я, что скоро, И верю я, что скоро По снегу доберутся Ко мне твои следы! Снег кружится, летает, летает, И, поземкою клубя, Заметает зима, заметает Все, что было до тебя… На выпавший на белый, На выпавший на белый, На этот чистый невесомый снег, Ложится самый первый, Ложится самый первый, И робкий, и несмелый, На твой похожий след… А снег лежит, как и тогда, белый-белый, как чистый лист бумаги. Я хочу, чтобы мы вновь брели по огромному городу вдвоём, И чтобы этот волшебный снег не стал бы снегом нашей разлуки!       Как только песня завершилась, я закрыл музыкальную шкатулку. Встав с кресла, я направился на улицу, чтобы подышать чистым морозным воздухом. Стоя на крыльце своего дома и смотря вдаль, я наслаждался покоем и уединением. *****       Утром следующего дня мне пришлось направиться в лес, на охоту. Взял с собой колчан со стрелами и лук, хотя я мог и при помощи магии поохотится, но не стал этого делать. Аккуратно продвигаясь сквозь заснеженную лесную чащу, я внимательно смотрел по сторонам. И вскоре я заметил парочку оленей. Однако поймать их мне помешали появившиеся варги. Эти твари спугнули оленей. Так что мне пришлось застрелить варгов.       Однако есть их я не стал, так как прекрасно знал, что Темный вала Мелькор, создавая варгов сделал их кровь и мясо очень токсичными. Только варги могли пожирать друг друга. Люди и гномы — эльфов я в расчет не беру, так как они вегетарианцы — могли отравиться и умереть в страшных мучениях, стоит им попробовать мясо варга. Так что, оставив трупы этих тварей валяться на земле, я направился дальше. И в скором времени мне повезло. Я наткнулся на стадо оленей. Домой вернулся, неся на плечах пару туш этих животных. Постепенно время шло, наступила весна.       После того как я покинул эльфийское королевство, я практически не слышал ничего о леди Артанис. Единственное, что мне было известно, что она проживает со своим братом. Сидя на деревянной скамеечке, неподалеку от своего дома, я любовался красотами природы. Стоило мне встать и направиться к себе домой, как я заметил летящего ко мне голубя. К лапке птицы была прикреплена небольшая записка. Отвязав её, я отпустил птицу. Вчитавшись в послание, я узнал, что леди Артанис серьезно заболела, причем недуг был явно магическим. Мне ничего не оставалось, как направиться в Нарготронд. *****        Зайдя в тронный зал, я направился к Финроду. Увидев меня, эльф встал со своего трона.       — Майрон. Моя сестра больна. Как я подозреваю, эта болезнь вызвана действием темных чар.       — Что же, я попробую помочь леди Артанис. Однако обещать ничего не могу, — произнес я. После чего направился в сторону лазарета. Зайдя в помещение, я выгнал оттуда всех целителей. Подойдя поближе к лежащей на больничной койке Артанис, я стал внимательно осматривать эльфийку. Она выглядела очень бледной. Глаза её были замутнены, и, судя по всему, дочерь Финарфина ни на что не реагировала. Было очевидно, разум эльфийки попал в чей-то плен. Положив правую руку на лоб Артанис, я стал произносить длинное заклинание. Спустя несколько мгновений я оказался внутри разума эльфийки. Вокруг было светло.       Аккуратно продвигаясь вперед, я услышал впереди чьи-то голоса. Прислушавшись внимательно, я опознал в говоривших Артанис и Курунира.       — ТЕБЕ НИКТО НЕ ПОМОЖЕТ, НОЛДОРСКОЕ ОТРОДЬЕ. В СКОРОМ ВРЕМЕНИ ТВОЯ ВОЛЯ БУДЕТ ОКОНЧАТЕЛЬНО СЛОМЛЕНА.       — Я НЕ ОДНА. ТЕБЕ НЕ ОДЕРЖАТЬ ВВЕРХ НАДО МНОЙ, ПРИСЛУЖНИК МОРГОТА       — ПФ. ТВОЕМУ БРАТУ ВАЖНО ТОЛЬКО ЕГО КОРОЛЕВСТВО. МАЙРОН ВРЯД  ЛИ СТАНЕТ ПОМОГАТЬ ТЕБЕ, Я УВЕРЕН, ЧТО ОН В СКОРОМ ВРЕМЕНИ ПРИСОЕДИНИТСЯ К МОЕМУ ГОСПОДИНУ, — произнес Курунир. Затем майа Мелькора окружил душу Артанис темной сферой. Эльфийка, несмотря на все свои усилия, не могла выбраться из ловушки, в которую её загнал темный майа.        — КУРУНИР. УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, — выйдя из тени, произнес я, направляясь в сторону приспешника Моргота.        — А, МАЙРОН, ТЫ ВСЕ ЖЕ РЕШИЛ ПОМОЧЬ ЭТОЙ ЭЛЬФИЙСКОЙ ВЕДЬМЕ. СКАЖИ ЧЕСТНО, ЧЕМ ОНА ПРИВЛЕКЛА ТЕБЯ? — высказался темный майа, после чего запустил в меня черный луч проклятия. В ответ применил сильнейшее светлое заклинание. И вскоре два луча — черный и белый, столкнулись посередине помещения. Мое противостояние с Куруниром стало затягиваться. Никто не хотел уступать. Я, как и мой противник, постепенно усиливали мощь заклинаний. Но чаша весов стала клониться в мою пользу. Черный луч проклятия Курунира был полностью уничтожен, и мое заклятие достигло своей цели. Темный майа отлетел на несколько десятков метров, сильно ударившись об землю.       — Пусть ты сейчас и выиграл. Но я отомщу тебе, Майрон, и твоей эльфийской шлюхе, — произнес Курунир, исчезая в черной дымке. Как только он исчез, я сразу разрушил темницу, в которой томилась душа Артанис. После чего я покинул разум эльфийки. Очутившись снова в лазарете, я стал наблюдать за тем, как дочерь Финарфина приходит в себя. Теперь она не выглядела очень бледной. Кожа эльфийки приобрела здоровый оттенок, глаза снова стали зелеными.        — Майрон, — слабым голосом произнесла эльфийка.        — Лежи, ты еще слишком слаба, — сказал я, укладывая обратно на кровать пытавшуюся встать Артанис.       Тем временем в помещение вошли целители, которые стали сразу же осматривать сестру Финрода. Сам же правитель Нарготронда подошел ко мне:       — Дом Финарфина в неоплатном долгу перед тобой, Майрон, — произнес эльф, учтиво поклонившись мне. Обернувшись, я увидел, как леди Артанис пристально смотрела на меня. В её прекрасных глазах читалась огромная признательность и благодарность. Однако я также заметил кое-что, чему не смог найти определение.