***
Вечер в компании друзей – лучшее лекарство от душевной боли. Постоянные комментарии Матвиенко, шутки Позова и заливистый смех Кати грели получше теплого одеяла или чая. Друзья выстроили вокруг Антона защитный кокон, который хотя бы на время защищал его от страшного и несправедливого большого мира. Даже учитывая то, что о примерной ситуации парня знала лишь Катя и туманно понимал Сережа, они пытались во чтобы то ни стало не дать другу упасть в бездну. – Я покурить. – оповещает Антон, поднимаясь с пола. – Угу. – кивает Матвиенко, не отрываясь от телефона. – Не простынь, мороз сегодня лютый. – предупреждает Позов. Шастун тянет за собой лежавший без дела плед и уходит в сторону балкона. – Пойду еще чай сделаю, будешь? – спрашивает Катя, встав с кресла. – Нет, спасибо, Катен. – отзывается Дима, тепло улыбаясь девушке. Добрачева выходит из гостиной, направляясь в кухню. Она ставит чайник и терпеливо ждет, когда тот вскипит, но потом уходит, так и не сделав для себя чашечку чая. Она, оглянувшись на прикрытую дверь гостиной, чтобы ее никто не заметил, идет на балкон. Антон все еще там. Стоит, завернувшись в плед, и курит уже неизвестно первую ли сигарету. – Не холодно?– спрашивает она встав рядом. – Терпимо. – устало отвечает он. – сама-то норм? – Ага. Я закаленная. – парень усмехается, делая очередную затяжку и выпуская дым через нос. – Я могу только догадываться что с тобой, но надеюсь, что сейчас тебе хоть немного лучше. – произносит она с толикой надежды на утвердительный ответ. Антон приподнимает уголки губ, кивая: – Да, сейчас мне гораздо лучше. Без вас бы давно уже… – он не договаривает, лишь машет рукой и припадает губами к фильтру. – Это все из-за него? – ей даже уточнять не пришлось, чтобы Антон понял, о ком она. – Блять. – вздыхает парень, потирая переносицу. – Я уже ничего не понимаю. Все было хорошо. А теперь все идет по пизде и я на стену лезть готов. – голос срывается, а глаза щиплет непрошенными слезами. Антон быстро моргает, стараясь выровнять дыхание. Горит, душа буквально пылает лишь от одной мысли о нем. Даже ебанное имя произнести не может. – Что он сделал? – испуганно шепчет девушка. – Он поцеловал меня. – в тон ей отвечает Шастун. Глаза девушки округлились, но ее настораживает, что она не видит, что Антон рад этому факту, поэтому спрашивает: – А потом? – Исчез… – выдыхает парень и начинает сильно кусать губу. Держаться. Не дай этому тебя надломить.***
Прошла почти неделя. Для друзей прежний Антон вернулся уже после ночевки у Димки. Антон для себя прежним уже не станет. На людях он все тот же веселый парень, с заливистым смехом. Наедине с собой он разбит и несчастен. Его сердце разбито на сотни осколков и собрать их по силу лишь одному человеку, от которого нет никаких вестей уже больше недели. Антон не знал: использует ли он невидимку, чтобы никто не знал, когда он в последний раз заходил в сеть, но это “Арсений Попов, заходил неделю назад в 13:40” резало словно ножом каждый раз, когда Антон вновь проверял, прочитал ли учитель хотя бы одно его сообщение. Но каждый раз синий кружок напротив текста не пропадал, а на всю комнату не раздавалось звука оповещения. Но однажды кое-что все же случилось. Антону позвонил Павел Алексеевич. – Да? – хмурится парень. – Здарово, Шастун, как твое ничего? – старается поддержать будничный тон мужчина на другом конце провода. – Все нормально. – врет, как дышит, Антон. Ведь все далеко не нормально. Он нормально не может уснуть, почти не ест, а количество выкуренных сигарет растет в геометрической прогрессии. Но для Павла Алексеевича у Антона «все нормально». – Рад это слышать. Антон, – тон физрука уж точно не сулит ничего хорошего. – Арсений Сергеевич уехал. Это словно гром среди ясного неба, заставляет Шастуна замереть, пустым взглядом смотря в никуда. Уехал. – Почему? – дрожит его голос, но ему плевать, ведь узнать, из-за чего Арсений его бросает куда важнее. – Я не знаю, Тош. – впервые за все время физрук так его называет. – Он просил передать, что ему очень жаль, но он правда не может больше тебе помогать. – Я понял. Спасибо, что сказали, Павел Алексеевич. Всего хорошего. – И тебе, Шастун. – прощается он и сбрасывает номер. – Что он сказал? – почти сразу подлетает с вопросами Арсений, нервным взглядом ловя глаза друга. – Он понял все и принял спокойно. – успокаивающе говорит Паша. Арсений кивает, отходя к окну. Это была идея Паши: разбить сердце парня, но зато поступить правильно. И ради него, и ради Арса. Ведь из этих отношений ничего бы не вышло. Паша уже видел такого Арсения. Сразу после Алексея Владимировича он почти не выходил на улицу, не ел и мало спал. Это только период, который он должен пережить. Но сейчас что-то точно изменилось. Арсений будто постарел на десять лет за эти дни, а вчера Паша застал его у открытого окна с зажатой в пальцах сигаретой. Попов по молодости увлекался курением, но бросил, когда поступил в институт, ибо негоже учителю плохой пример подрастающему поколению подавать. Добровольский ему ничего на это не сказал, просто сам уже забыл, что когда-то его лучший друг курил, а видеть всегда правильного и идеального Арса с сигаретой было оксюмороном. – Арс… – с некой тревогой зовет его Паша. Мужчина не поворачивается, лишь крепче себя за плечи сжимает. – Арсений, это… – Необходимо, я знаю. – поворачивается к нему Попов, мимолетно вскидывая уголки губ. – Я сам виноват в этом, но… ничего не мог с собой поделать. Я чувствую себя такой тварью, он меня, наверное, просто ненавидит. – голос Арсения дрогнул и он прижал сжатый кулак ко рту. – Арс, не говори ерунды. Он все поймет и не будет злиться. Время все исправит, вы оба забудете это, и будете жить дальше. Все будет хорошо. – пытается поддержать физрук Арсения, встав рядом и положив свою руку на плечо брюнета. Все будет хорошо. Арсений почему-то так не думает. И чертовски прав. Антон швыряет в стену зажигалку, до этого зажатую в руке. Несчастный пластмассовый механизм навряд ли уже будет исправно работать. Парень вылетает из квартиры почти моментально, лишь успев прихватить с собой куртку. В одной руке пачка сигарет, в другой мобильный. Он нажимает на книгу контактов, ищя необходимый ему сейчас крайне остро. – Абонент не отвечает, или находится вне зоны доступа. – звучит роботизированный женский голос, и парню хочется взвыть от боли. Ответь. Прошу, блять, ответь. Ты мне нужен. Автоответчик вновь и вновь пробуждает в Антоне кинуть чертов аппарат на землю, а еще заодно придушить этот… абонент. А потом обнять, прижать к себе и больше никогда не отпускать, впиться в родные губы поцелуем и ощущать их вкус и теплые руки на себе. Но вместо этого Антона ударяет жестокая реальность, в которой он один. Он плетется по темным дорогам в единственное место, где ему рады в любое время суток и есть человек, который сейчас так же остро необходим.***
Рыжая уже собиралась закрывать кафе до утра. Она напевала под нос мелодию, пытаясь попасть в скважину, как ее окликнул знакомый и родной голос. – Ань, – девушка поворачивается в сторону Шастуна со счастливой улыбкой, так как они уже давно не виделись, но увидев его, улыбка сползает с ее лица в миг. Что-то случилось. – Тош? Привет. Что такое? – начинает волноваться она, смотря на этого что и ни на есть воробушка. Парень без шапки, взъерошен и прячет нос в длинном шарфе. Но глаза она его видит. Грустные, полные боли глаза. – Иди за мной, – говорит она и вновь открывает дверь кафе. Включает она свет только под барной стойкой, поэтому остальное пространство так и остается во мраке. Они садятся на два высоких стула. – Котенок, что стряслось? – трепетно спрашивает Аня, протягивая раскрытые ладони. Антон незамедлительно берет ее за руки, крепко сжимая маленькие пальчики. – Я тебе про него рассказывал… Арсений…. – шести слов достаточно, чтобы Маркелова все поняла. – Он… не принял твои чувства? – горько предполагает она. – Я так и не понял. – растерянно трясет головой парень, смотря на их руки. – Понимаешь, он меня поцеловал, а потом просто исчез, уже две недели прошло. Теперь его телефон недоступен. – каждое слово рикошетом отзывается в теле Шастуна, заставляя воспламеняться клеточки тела и сгорать в дикой агонии. Антон никогда не примет того, что Арсений просто бросил его. Его тело попросту отторгает эту мысль, этот факт. – Антон… – зовет его Аня, обеспокоенно глядя, как глаза юноши краснеют, а дыхание учащается. Он держится на грани. Она видит, как ему тяжело, а то, что он держит все в себе, лишь подливает масло в огонь. Она придвигается ближе и обхватывает рукой его щеку, пристально глядя в глаза. Аня понимает, что сейчас ему больше всего необходимо. – Солнце, если тебе очень больно сейчас, не сдерживайся. – ободряюще улыбается она. – Нельзя все держать в себе, а слезы – не слабость, а лишь показатель, что ты человек, обычный человек,который был сильным слишком долго. – говорит она, ласково проводя по щеке большим пальцем. – В этом нет ничего стыдного. Из-за разбитого сердца могут плакать не только тринадцатилетние девчонки. Больно бывает всем и каждому, и ты не исключение. Это то, что уже давно должен был услышать Антон, чтобы перестать бояться собственных чувств. Он думал, что это не стоит глупых слез. Хотя для него Арсений стоит всего. – Спасибо, – улыбается парень. Он сам не замечает как глаза застилает пелена слез, они градом катятся из глаз, но он продолжает улыбаться, смотря на Аню. Девушка гладит его по руке, тихо приговаривая “все хорошо, вот так, все будет хорошо”. – Он уехал, понимаешь? – спустя минуту тихих слез начинает парень. – Просто сбежал, я… я его ненавижу, но… почему тогда все еще так сильно его люблю? – его лицо искажает гримаса боли. – Милый, это придется пережить. Это пройдет. Все пройдет. Любовь сменит пустота, а пустоту заполнит время. – говорит девушка до жути мудрую мысль. И Антон даже боится представить, что пережило это рыжее солнышко, чтобы как никто другой быть правым. Ведь мудрость приходит с опытом, а опыт с болью Этой ночью Антон так и не вернулся домой. Аня его просто не пустила, он остался у нее. Девушка заварила Шасту успокаивающего чая с ромашкой и уложила спать. Парень уснул почти сразу, в то время как Маркелова за ним наблюдала. И никак не могла понять, каким нужно быть человеком, чтобы так ранить самого безобидного мальчонку в мире. Достаточно просто самому однажды оступиться. Сколько раз хотелось Арсению наплевать на все и набрать номер парня, чтобы просто услышать его голос? И неважно, будет ли он кричать на него, материть на чем свет стоит или же наоборот скажет, как скучал. Но так и не посмел. Ему стыдно перед ним. Просто до одури стыдно за все, что он сделал. За то что так поступил с ним. Буквально бросил одного. И сейчас в его пальцах опять тлеет сигарета. Это только возбуждает воспоминание о длинном парне с зелеными глазами. Он всегда чувствовал от него этот запах табака, но ни разу ему ничего не сказал об этом. Во-первых, парень взрослый, сам все знает, а во-вторых, это почему-то ему шло, да, привычка плохая, но так вписывалась в образ его мальчика, что представить Шастуна уже без этого запаха было практически невозможно. В большинстве своем он вспомнил об этой привычке прошлого, чтобы хоть как-то чувствовать присутствие Антона. Парень бросил попытки достучаться до учителя после звонка Паши. Но он пришел в последний раз на утро после ночи у Ани. Подошел, позвонил, представился. Арсений стоял тогда вплотную к двери, чтобы ничего не упустить. Он говорил,что не знает слышит ли он его, слышал, и что он пришел сказать “спасибо” за все,что произошло за этот год. – И еще, – подводит черту в своем монологе парень. – Я на вас не злюсь, может, злился до этого дня, но теперь я не чувствую к вам ненависти. Мне больно. – парень горько усмехается. – Не думал, что мой первый опыт влюбленности чуть меня не уничтожит. Я почти стал морской пеной. Ну, Вы помните, как в… – «Русалочке»...– одними губами заканчивает мужчина, прижимаясь лбом к холодной двери, он со всей силы сдерживает себя, чтобы не открыть дверь и не броситься навстречу мальчику. Держится. Потому что не должен. – «Русалочке».– заканчивает парень. – Думаю, это все. Просто хотел, чтобы вы это знали, хотя не знаю: узнаете ли, здесь вы еще или взаправду уехали. Я вас очень сильно люблю. И не думаю, что когда-нибудь перестану. Прощайте. – голос на последних словах дрожал, а потом Арсений услышал быстрые удаляющиеся шаги. Как же ты проебался. Мужчина отходит к открытому окну. Он начинает разглядывать черный браслет на своем запястье. Не было еще ни дня, чтобы Арсений не надел эту вещицу на руку. Теперь это единственное вещественное воспоминание о длинном парне, пахнущем сигаретами и с ослепительной солнечной улыбкой. Еще один человек, которого Арсений заставил страдать, даже пытаясь причинить как можно меньше вреда. Он проебал все попытки. И теперь единственная надежда – время, и его целебные свойства.