Серая птичка

Вообще-то, отряд должен был вернуться из похода еще не скоро - Эйменель знала, что с подобных вылазок на проверку окрестностей Рохана отец обычно задерживается на две, а то и на три недели, а тут воины вернулись спустя всего лишь три дня, да еще и при более близком рассмотрении выглядели всадники довольно-таки измученными, а их лошади шли медленным шагом, и бока их блестели от пота под жарким августовским солнцем. Но, в тот момент юной леди такие мелочи вовсе не казались странными - взволнованная скорой встречей с отцом, по которому девочка уже успела соскучиться, да и обрадованная тем, что преследовавшая ее компания отстала, только завидев впереди служителей армии Его Величества, она даже не обратила свое внимание на подобные мелочи. Приблизившись к мужчинам, Эйменель резко затормозила- да так, что брызги грязи полетели из-под ее ножек во все стороны. А всадники, увидев на своем пути ребенка, остановили своих лошадей, и, перешептываясь между собой, смотрели на ничего не подозревающую Эйменель странным взглядом,в котором сообразительный ребенок прочитал интерес и непонимание. Девочка внимательно осмотрела всех, заметив, что соратники ее отца ведут себя немного странно. Они будто сторонились ее, пряча глаза - казалось, каждый из них боялся, что она начнет разговор первой. Взрослые мужчины испытывали страх перед правдой, которую ребенку говорить не следовало. Спустя каких-то десять секунд разглядывания каждого воина по отдельности, Эйменель поняла, что отца среди них не было и в помине. Неловкая тишина продолжалась почти две минуты - только лошади пару раз нетерпеливо фыркнули, желая поскорее продолжить путь. "Неужто я ошиблась?" - Эйменель смутилась, принявшись нервно закручивать темный локон на указательный пальчик. Когда она уже собралась развернуться к воротам и идти дальше в одиночку, один из воинов наконец снял свой шлем и решительно спешился с лошади , а затем, подошедши поближе к девочке, нагнулся - вероятно, для того, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Рохиррим оказался совсем молодым мужчиной - скорее, даже почти юношей, чему Эйменель очень удивилась, ведь раньше она видела среди армейцев только взрослых, опытных бойцов, похожих на ее отца. Его волосы, ниспадавшие почти до плеч, имели цвет спелой пшеницы; они не были полностью убраны в хвост, как это обычно было принято у воинов Рохана, а были собраны лишь две височные пряди, оставляя остальным волосам право лезть в лицо при каждом дуновении ветра. Вся внешность его наглядно иллюстрировала то, как должен выглядеть настоящий рохиррим - широкоплечее, крепкое телосложение, высокий рост, правильные черты лица. На шлеме, который воин держал в руках, сияло выгравированное золотом солнце, что говорило о принадлежности воина к королевской семье. Заметив этот отличительный знак, Эйменель застеснялась, но, вспомнив правила этикета, втолкованные матерью еще с измала, все же нашла в себе силы, и учтиво поклонилась. - Леди Бальмервирд-младшая, я так полагаю? - К вашим услугам. Эйменель прекрасно помнила, что мама учила ее кланяться при встрече со старшими и с людьми, которые выше ее происхождением, да и вообще при каждом знакомстве. Но как быть, если она сначала поклонилась перед воином из королевской семьи, а только потом он захотел с ней познакомиться? Такой ситуации в матушкиных уроках не было, поэтому девочка совсем запуталась, и, немного подумав, решила спрятать руки за спину и склонить головку, затем посмотрев в пол - тоже одно из правил поведения при высокопоставленных людях, втолкованное матерью. Молодой роххирим, внимательно наблюдавший за всеми ее движениями, улыбнулся. Эйменель всегда отличалась быстрой сообразительностью и умела узнавать настроение людей по их лицам. Так, например, если мама находила ее за очередной проказой, то всегда сердилась, и тогда ее синие глаза становились немного темнее, брови сдвигались к переносице, а маленькие морщинки у рта были более заметны. Но, Эйменель гораздо больше нравилось, когда мама на нее не сердилась, а по вечерам сажала на колени перед камином, и рассказывала разные интересные истории про эльфов, драконов, принцесс и других храбрых героев, тогда черты ее лица становились мягче, и даже те морщинки разглаживались. А если папа приходил со службы, то лицо его всегда было усталым, но радостным - Эйменель не знала, как это объяснить, но в такие моменты в его карих глазах она видела грусть, даже если отец улыбался. Поэтому, когда Эйменель подняла головку как раз в тот самый момент, когда ее собеседник улыбался, она увидела, что его улыбка очень напоминает улыбку ее отца. Рохиррим улыбался, но в его глазах девочка прочитала грусть и сожаление. Догадка о том, почему все остальные воины так странно на нее смотрели, и почему ее отца нет в этом отряде, постепенно закралась в ее маленькую, но умную головку. - Кто вы? И где папа? - взволнованно спросила девочка, изо всех сил стараясь не думать о той плохой мысли, которая все равно настойчиво лезла в голову. - Для начала я бы хотел спросить, каким образом столь юная леди оказалась так далеко от города, - строго произнес воин, нахмурившись. - Я... Я гуляла и заблудилась, милорд! - нашлась что ответить Эйменель. Знать о том, что она подралась со сверстниками, воину вовсе не следовало. Рохиррим взглянул на платье девочки, испачканное в грязи. - Это я вижу. Думаю, мне придется отвезти вас домой, потому что не безопасно для таких юных леди, как вы, мисс, бродить в этих окрестностях в одиночестве, - с этими словами воин взял ребенка на руки, и одним движением усадил даже не успевшую возмутиться Эйменель на своего коня. ****** Люди оборачивались и смотрели вслед странному отряду, во главе которого степенно ступал воин, везший на своей лошади маленькую веснушчатую девочку. Ребенку на вид можно было дать от силы лет десять. Конечно, все знали, что в Эдорасе есть одна-единственная семья, где женщины имеют темный цвет волос, синие глаза и множество веснушек на лице, но посудачить о том, почему же юный Эомер, сын Эомунда и племянник Его Величества Теодена водится с семьей Бальмервирдов, осквернившей свое знатное происхождение чужими, не Роханскими женщинами, конечно же хотелось всем. Даже когда процессия достигла дверей большого деревянного дома с нарисованным на фасаде медведем - гербом родового жилища Бальмервирдов, до обладающего отличным слухом Эомера все еще доносились обрывки произносимых шепотом фраз, и содержание их было не всегда лестным по отношению к жене его погибшего друга. А между тем, Лидсвен Бальмервирд гордо стояла у порога и наблюдала за тем, как Эомер снимает со своей лошади ее дочь. Женщина еще не знала, что он - тот, кто принес плохую весть. Эомер грустно ухмыльнулся, вспомнив, с какой любовью рассказывал Хермред о своей семье. Не легко теперь будет одинокой женщине, оставшейся один на один с простолюдинами, которые относятся к ней с таким презрением... Было видно, что Лидсвен все это время волновалась за пропавшую еще с утра дочь, но женщина обладала достаточной силой воли, чтобы скрыть это от обрадовавшейся девочки. Ребенок, что с него взять... Дочери придется расти без отца. Кто теперь будет обучать ее жизни? Улица? - Мой муж. Его нет среди вас, - почти срывающимся голосом прошептала женщина, все еще продолжая искать глазами среди соратников Хемреда родное лицо. - Лорд Хемред Бальмервирд, баннерет второго полка армии Его Величества короля Теодена, погиб смертью, достойной воина. Нет ничего хуже, чем приносить плохие вести в чужую семью. Нет ничего хуже, чем видеть, как умирает надежда в глазах сильной, гордой женщины, когда произносятся слова утешения. Нет ничего хуже, чем видеть, как ребенок пытается осознать, что отец больше никогда не вернется домой...