***
На следующий день Утро, 07.20 Я с трудом заснул, прокручивая в голове половину этого воспоминания десятилетней давности после просмотра кино с Ребеккой… Теперь я почти с ужасом вспоминаю, что творилось со мной в тот зимний день, что я чувствовал. И еще этот разговор вчерашний на работе с Валентини и Хоффман. Я смирился уже с тем, что она стала общаться со Стефано, поэтому я ничего не стал говорить ей вчера насчет этого. И я решил… доверить ее выбор с тем мужчиной, с кем она начала общаться. И в конце концов, последовать совету Хоффман и наконец-то начать о себе думать. Но все же я опасался, правильно ли я поступил, дав ей волю в этом?.. Проснувшись на диване в гостиной, я не увидел Ребекку и услышал плеск воды, доносившийся из ванной на первом этаже. Зайдя в ванну, я замер и посмотрел на то, как моя сонная и унылая Ребекка стояла над раковиной и вяло умывала свое лицо. — Ребекка? — осторожно я спросил ее. Ведь вчера ее любимое кино достаточно долго смотрели, а она умудрилась встать в такую рань… Она сначала не обратила на меня внимания. Но потом, увидев меня в зеркале, она перевела сонный хмурый взгляд на меня, но увидя меня, она слегка улыбнулась мне. — Джозеф… Я подошел к ней и слегка обнял ее за плечи. — Я сейчас умоюсь, и приготовлю тебе завтрак, — сказала мне тихо «сестра». — Ребекка, — я посмотрел в свои часы на руках, которые я так и не снял до сих пор, — В такую рань, все же ты чего встала? — Ну, тебе же на работу, — она вытерла свое лицо полотенцем, — Как я могла не встать? — она развернулась ко мне. Я слегка ей улыбнулся и легко дотронулся до ее головы. — Давай я сам приготовлю завтрак… Ребекка слегка смутилась, и я тут же убрал свою руку от нее. Порой я слишком стал проявлять в последнее время такую «братскую» любовь. Что внутри себя мне кажется, что вот-то я не сдержусь действительно в один день… Нет, Джозеф! Держи себя в руках! «Сестра» просто кивнула головой и направлялась к себе в комнату наверх. Мне кажется, она как-то расстроена вчерашним коротким разговором. Хоть я и не запретил ей общаться со Стефано… Что раньше с другими парнями я не позволял. Я вспомнил, что Себастьян вчера мне говорил на работе, что он привезет к Ребекке свою дочь Лили, чтобы она посидела с ней сегодня, так как у нас сегодня обширная работа, точнее очередные вызовы на местах преступления. Догнав ее, я напомнил ей. — Ты не забыла, что сегодня приедет Себастьян? Она развернулась и, кажется, все равно она была сонной. — Себастьян? — так спросила, как будто в первый раз слышала его. — Да… Лили же сегодня приедет, чтобы ты с ней посидела… Она потирала свой лоб пальцами, старалась вспомнить. — Лили? — сразу оживилась, куда ее сонливость и хмурость пропала, — Ой! Совсем забыла! — и она молниеносно удалилась в свою комнату наверх переодеваться, и спустя три минуты спустилась уже одетой, — Какое мне спать?! Я должна на кухне прибраться! — и пошла как на срочный вызов на кухню. Ребекка сразу изменилась в лице. У нее всегда было такое счастливое лицо, когда к ней приезжала Лили. Лили — дочь Себастьяна Кастелланоса. Ей было пять лет и была чудесным ребёнком. Девочка казалась не по годам сообразительной, обладала спокойным характером и была очень послушной. Однажды Себастьян, извиняясь и краснея, просил меня на работе, чтобы Ребекка присматривала за Лили, пока он будет на задании несколько дней. Моя сестра с радостью соглашалась. И так было несколько раз, и постепенно малышка Лили очень привязалась к Ребекке. И не было для них ничего приятнее, чем поиграть вместе, почитать книгу, посмотреть фильм-сказку или мультфильм или просто совместно сготовить ужин. Лили с удовольствием навещала наш дом, где ей всегда были рады. Я решил пока переодеться в своей комнате в свою рабочую униформу, и спустя две минуты, я был на кухне и уже не было остатков на полу от вчерашнего попкорна. Вот она действительно умудрялась убирать быстро к приходу гостей… Она уже изучала содержимое холодильника. — Чтобы приготовить… — тихо про себя спросила девушка. Видя ее спокойное лицо и улыбку, мне внутри становилось автоматически хорошо. Иногда мне казалось, что она забывает, о чем мы с ней разговариваем и что мы с ней иногда ссоримся. Но я решил не напоминать ей об этом, не хотел портить ей настроение и себе. Я решил ей дать немного волю хотя бы в том, что она общается с Валентини. Я бы еще бы спросил, что она с ним вчера делала и как проводила время, но я не стал этого делать. Попробую один раз быть более «сдержанным» и не начинать Ребекке свои причитания. И… пусть в какой-то степени она отдохнет от моего ворчанья и контроля. Но естественно, я буду контролировать то, чтобы художник ее и пальцем не тронул. Ребекка не должна знать, что я все же слежу за ним и ее общением с ним. Но пока вроде все было… нормально. Даже он ей подарил розу… Я честно, заревновал от этого. Ну с другой стороны, это же простое внимание… И конечно в конце-то концов, я должен начать думать о себе. Я попробую последовать советам Юкико и моих коллег. Ребекка отошла от холодильника. — Так ты… завтракал, Джозеф? — она взглянула на меня через плечо. — Нет… еще. Не успел. Ребекка вздохнула и развернулась ко мне. — Пока Себастьян не приехал с Лили, давай я тебе приготовлю горячие тосты? Ничего не сказав, хоть я сейчас сам хотел сделать ей. Ладно. Пусть она будет делать, я уже не стал возражать в том, что все же я хотел. Я сел за стол и снова взял свою книгу на подоконнике. Ребекка что-то доставала из холодильника и рядом с собой включила плиту. — Кофе же будешь, Джозеф? — Да… буду, — посмотрев на свою Ребекку, и когда она поймала мой взгляд, я тут же вник в свою книгу. Перелистнув на другую страницу, я наткнулся на фотографию, которая была сделана этим летом. Где мы с Ребеккой были в загородном парке. Я обнимал ее сзади, а она держалась за мои руки. Здесь она была… такой счастливой. Потому что она очень любила выезжать и любоваться природой, да и то… мы с ней редко куда выходили… Хоть бы она была все время такой… У нее были перепады настроения, как и у меня. Я возможно быстро от этого отходил, не то, что она… Она могла быть неделями бывать в скованном и запудренном настроении. Но… пока на данный момент я не наблюдал этого в ней и не замечал. Закрыв книгу, я решил вспомнить милый и трепетный для себя момент, когда Ребекка в первый раз в моей жизни для меня что-то приготовила…***
Masatoshi Yanagi — A Memory Тогда был летний жаркий день. По утрам было очень светло, и воздух, еще не прогретый жарким летним солнцем, был свеж и пах цветами. Вокруг было много яркого зеленого цвета: блестящие листья, трава, стебельки очаровательных цветов… Мы с Ребеккой время от времени слышали, как шелестят кроны деревьев, словно болтая с ветром, чистое пение птиц. Эти звуки были полны умиротворения. На какой-то момент нам показалось, что мы вернулись в первозданный мир, где природа, заботливая мать, была для человека и домом, и укрытием от непогоды, и пищей, и другом. — Джозеф, это соловьи? — спросила Ребекка, оторвавшись от книжек. Как же она любила отвлекаться от учебы! — Да, кажется, они, — кивнул я. — Давай продолжим заниматься, ладно? Тебе нужно научиться решать эти примеры. Посмотри, здесь нет ничего сложного… Мы сидели вместе с Ребеккой в гостиной на ковре, облокотившись спинами об диван. До того было жарко, что Ребекка была в одном сарафане, а я в черной майке и в штанах до колен. На ковре и сзади нас на диване, было много различных учебников и разные записи, которые я ей делал и помечал важные детали по конкретной теме. Конечно, она не ходила ни в какие учебные заведения, я ей был сам как учитель, да и в свое время я давал уроки репетиторства, когда мои родители еще были живы. Мой отец был лучшим учителем в одном из престижных школ Кримсон-Сити, там как раз я и закончил учиться. А моя мать была обычной домохозяйкой. Ребекке я не мог просто давать сидеть просто так, ведь, как-никак, образование тоже было важно для девушки, чем и занимался тоже вместе с ней. Я всегда с детства мечтал стать полицейским, как мой дедушка. Мои очки, которые на мне, это было от него подарком. Я проходил в полицейской академии тяжёлую подготовку с отличием. И там же я встретил Себастьяна, Джули и с Юкико. И потом мы поступили на службу в департамент полиции Кримсон-Сити. Мои заслуги были поощрены, и спустя годами я стал детективом, как и Кастелланос. И потом, к сожалению, моих родителей не стало, они погибли в автокатастрофе. Когда я занимался с Ребеккой по выходным, она была достаточно очень сообразительной и понимала все сразу, но вот что ей слабо давалось, так как это математические предметы, но я не ругал ее за это. В те дни для меня в ее четырнадцать лет она была такой крошкой… У нее еще тогда были короткие непослушные волосы, но сейчас конечно у нее были почти такие же… но уже длиннее. — Ну, Ребекка. Смотри, — я придвинулся к ней поближе и показал ей формулу приведения, — Попробуй решить пример с помощью этого. Она посмотрела и кивнула мне головой и вчитывалась, что нужно сделать по условию задачи. Я всегда на нее смотрел, когда она думала. У нее было такое милое лицо… «Сестра» взяла ручку с моей руки и начала писать, но потом тут же зачеркнула. — Мне кажется, не то совсем… — Ничего, — я дотронулся до ее руки, — Ты попробуй решить. Не торопись. Ребекка приуныла и затем снова всматривалась в данный пример. Она снова взялась за ручку и начала что-то писать. Мне пока было непонятно, что она пишет, но я не торопил ее. Спустя две минуты, она меня спросила. — Джозеф? — Да? — Здесь… — она указала ручкой в книжке, — Этот синус нужно представить через косинус острого угла? Я всмотрелся в пример. — Да… — я удивился, что новая тема, а она уже что-то начала понимать, хоть ей это давалось с трудом, — Правильно. Ребекка вновь начала что-то записывать в своей тетрадке и на минуту снова остановилась. — Ты… не будешь меня ругать? Я не понимал. — За что? — Ну… если я не так решу этот пример, — она посмотрела на меня с каким-то опасением. Я слегка ей улыбнулся. — Нет. Что ты. Нет, конечно. Решай спокойно, Ребекка, — я слегка ущипнул ее щечку, от чего Ребекка слегка улыбнулась. — Хорошо… Ребекка начала решать пример и я наблюдал за ней. Ей тогда исполнилось четырнадцать. Каким милым и озорным подростком она была. На ее лице часто появлялась искренняя улыбка, а в глазах зажигались счастливые огоньки. У нее был очень слабый иммунитет, и я боялся, что она не впишется в коллектив. Подростки-одноклассники узнают, что у нее совершенно другие интересы, нежели у них, не поймут её, найдут, как дразнить мою Ребекку. Если бы она стала изгоем в классе из-за того, что она не была такая как все, она бы замкнулась в себе. Я не мог этого допустить, и устроил ей домашнее обучение. И, кажется, ей было комфортно. О, как мне было приятно заботиться о ней! Спустя десять минут, она мне показала лист с готовым решением. Я всматривался в лист, поправив свои очки на переносице. — Теперь объясняй, как ты решала этот пример. Она посмотрела на свой лист и ручкой мне показывала этапы решения. — Здесь… — по ее легкому дрожу в голосе было видно, что она боялась. — Ребекка, говори как есть. Ошибешься, поправлю тебя. — Угол сто девяносто семь градусов нужно представить в виде… — и она указала мне то, как она написала. — Так… — И, по условию же задачи угол должен быть острым. А значит, здесь есть два способа. Ребекка начала мне рассказывать, как она решила первым способом, а затем вторым способом. — И какой здесь ответ? — спросил я её. — Ответ. Минус косинус семьдесят три градуса. Я просматривал очень внимательно. — Неправильно? — обреченно спросила меня Ребекка. Я посмотрел на нее. — А ты как думаешь? Ребекка съёжилась. — Молодец. Ты решила данный пример. Она меня так посмотрела и хлопнула перед собой ладоши. — Правда? Я кивнул ей. — Да. Ребекка продолжая улыбаться, сняла с меня очки и одела на себя. — Теперь я буду твоим учителем, Джозеф! — взмахнула грандиозно рукой вверх. Я издал смешок. — Ребекка. Тебе до учителя далеко… Ребекка надулась, поджав губы и скрестив руки на груди, отвернулась от меня. Я легко засмеялся, и руками взялся за ее талию, придвинув к себе и обнял ее. — Ребекка. Я же шучу. Она тоже издала смешок, освободившись из моих объятий, она посмотрела на меня. — Знаю. Братик… — она дотронулась до моего лица, и сняв мои очки с себя, она надела их меня. Затем она взглянула на часы, — Может… сделаем перерыв? Отойдя от смущения, я пролепетал. — Ты проголодалась? — Да… Я опустил голову и взглянул на все учебники, которые лежали на полу. — Хорошо. Пойдем. Ребекка быстро встала с ковра. — Пойдем! — она протянула мне обе руки, взявшись за них, она сама меня потащила на кухню, — Садись, Джозеф! — Садиться? Она посмотрела на меня загадочно. — Да. — Ну, — я слегка почесал висок, — Хорошо. Я сел за стол и наблюдал, что дальше сделает Ребекка. Она подошла к холодильнику, открыв его она достала оттуда… торт. Честно я был тогда поражен. — Это тебе, Джозеф! Я был в таком удивлении, когда она передо мной, положила торт. Обычно в те дни, я сам ей готовил. А тут она. В первый раз. Для меня. От другого человека… — Торт? — не веря, я своим глазам. Я снял очки, проверив нет на них грязи, одев их. Я убедился, что действительно передо мной был торт, — А… как ты… — я еле подбирал слова. — Да. Торт. Я не мог отвести глаза от такой красоты, сделанный из ее рук. — Тебе… не нравится? — расстроена спросила Ребекка. Я тут же оторвался от торта и посмотрел на нее. — Нет! Нет! — уверял я Ребекку, — Просто… я в каком-то степени… шокирован, — я снова вгляделся в торт и увидел несколько прослоек блинов, здесь было в районе двадцати блинов точно, — Здесь… блины? Она кивнула головой. — Я назвала этот торт «Мокко». — А… — я разворачивал торт, осматривая его с разных сторон, — Как ты его сделала и… — я вскинул бровь, — Когда ты сделала? — Ну… Ты же был вчера на работе. А я подумала, если ты очень любишь блины, то сделать что-нибудь с ними иначе, — и она указала на торт, — Как видишь. Я не отрывал взгляд от этого торта, может он был простеньким с виду, но он сделан явно с душой. Мне уже не терпелось попробовать. — Ну что ж, — я поправил очки, — Давай попробую. Проведу так скажем, дегустацию. Я улыбнулся ей, и Ребекка похлопала радостно в ладоши, и из шкафчика уже достала две тарелки, а затем из стаканчика достала две ложки и все разложила на стол. — А… нож! — вскрикнула Ребекка. Вот тут я резко встал со стола и остановил ее. — Нож не надо. Я сам. Я боялся, что она поранится. Мало того, что в то время, у нее было очень много гематом, синяков и ран. Не хотел, чтобы она снова это ощущала. Ребекка послушно села за стол, и я взял нож, начал разрезать торт. — А что за начинка? — с интересом спросил ее. — Шоколад и кофейный-сливочный крем. Отрезав два кусочка, я положил Ребекке и себе в тарелки. Я присел за стол, напротив Ребекки и взяв ложку, я не решался почему-то отломать. — Джозеф? Я взглянул на нее. — Ты чего? — наклонила она голову набок. Я слегка помотал головой. — Просто… жаль есть такую красоту… Ребекка слегка засмеялась. — Ну, а что поделать. Давай уже приступай. Она ждала, когда же я попробую ее готовку и отломав кусочек, я пробовал ее торт. Это было очень вкусно. Нет ничего вкуснее торта, хорошо приготовленного близким человеком и с любовью. Как же замечательно научилась готовить Ребекка! Торт был не переслащенным, корж был в самый раз, не слишком сухой и не слишком влажный. Замечательный был крем! Такой торт не стыдно было бы подавать с ресторанах и кафе! Я погрузился в свои мысли и не заметил, что Ребекка смотрит на меня, ожидая моего отзыва. — Тебе… Не нравится? Я сначала не услышал ее вопроса, поскольку я был в трансе от этого вкусного торта. — Шутишь? Это самый лучший торт, который я ел в своей жизни! Ребекка была такой счастливой, когда я похвалил ее торт. На что она встала со стола, и обняла меня сзади. — А ты мой лучший брат! Брат… Ребекка, если бы ты знала… Я развернулся к ней и взял ее за руки и посмотрел прямо в ее карие глаза. Улыбку я показывал всем. Свой взгляд — немногим. Но сердце… я смог отдать лишь одной. Ребекке. Моей Ребекке. И я всегда говорил, и мои покойные родители тоже, что жить надо ради тех кому ты нужен постоянно, а не ради тех кому ты нужен временно… И… как говорил мой отец, что любовь — это быть рядом с человеком, не смотря ни на что. Такой человек примет меня со всеми моими достоинствами и недостатками, а также разделит с со мной счастливые и трудные времена. Я… Я был нужен ей. А она мне. Несмотря на то, что она… не родной мне человек, не по крови. — А ты… моя… «сестра» любимая… — когда я сказал последнее слово, внутри меня все приятно передернулось от этого слово. У Ребекки наступили слезы и она села ко мне на колени и сильно обняла меня. И я тоже ее обнял. Обещаю Ребекка, ты будешь всегда со мной в безопасности и счастливой…***
Ребекка уже поставила передо мной кружку моего любимого черного кофе, оторвавший мое воспоминание. Я учуял запах черного свежего кофе. — Джозеф? — отозвала меня «сестра». — А? — я снова посмотрел на чашку с кофе, — О, спасибо. Ребекка слегка хмыкнула. — Ты еще мне говоришь, что я витаю в облаках? А сам что, лучше? — скрестила она руки на груди. Я покраснел от ее замечания и снова буркнул на нее. — Да ну тебя, Джозеф! — махнула она на меня рукой и развернулась к тостеру. Ребекка, как я и говорил, в свои годы была очень слишком послушной и она как бы… ничего не говорила, и никогда не перечила мне и не раздражалась, по поведению она тогда была еще ребенком. У нее был «переходный» возраст, но с ее буйностью в то время я справлялся. Но вот когда она взрослела с каждым годом… она все же начала проявлять свой «характер», но при этом она все равно оставалась наивной и… доброй. Вот только ее улыбку… я видел иногда. — Сейчас тосты тебе сделаю, ты пока выпей кофе, — она начала нарезать хлеб.***
Спустя двадцать минут, как мы с Ребеккой завтракали на кухне с ее вкусными хрустящими тостами. Мы молчали, и просто наслаждались тишиной… Я наблюдал за ней, как она ест и попивает свой любимый чай с бергамотом. Если я бы знал, о чем она думает… Услышав звонок в дверь, уже я понял, что приехал Себастьян со своей дочерью. — Я открою… — сказал я Ребекке. «Сестра» встала и начала убирать за нас использованную посуду. Я пошел открывать двери, и это действительно были Себастьян с Лили. — Привет, Джозеф, — поприветствовал друг и пожал мне руку. — Привет, — тоже пожав Себастьяну, я наклонился, чтобы разглядеть, Лили, которая пряталась сзади отца, в руках держа свою маленькую сумочку, — Привет, Лили. Девочка выглянула и улыбнулась. — Дядя Джозеф… Не успев ее приобнять, как она увидела Ребекку из крыльца, она сразу побежала с космической скоростью через всю нашу гостиную и обняла сзади Ребекку. — Ребекка! Ребекка мыла посуду и отложив, она развернулась к ней и Лили еще раз обняла ее. Кастелланос тоже прошел в дом следом за дочерью. — Лили! — и он обратил внимание на «сестру», — Здравствуй Ребекка! — Здравствуйте, Себастьян. Лили так и не хотела отпускать ее со своих объятий, они же не виделись два месяца! Для девочки это было вечностью, как и для моей «сестры». К Ребекке она относилась как к старшей любимой сестре, а я для нее конечно был дядей. — Слушайся Ребекку! И… — помахал указательным пальцем Ребекке, — Только сладкое ей не давай перед обедом, хорошо? Ребекка взяла на руки Лили, девочка приобняла ее за шею. — А когда вы приедете? — спросила моя «сестра». — Нам нужно съездить в одно место преступления, нас вызвали туда. Поэтому сегодня день будет напряженным… — вздохнул Себастьян и потирал пальцами свои сонные глаза. Я подошел к ним и тоже присоединился к диалогу. — Да… — я взглянул на часы, — Мы уже должны ехать, Себастьян. Детектив кивнул мне и еще раз продублировал Ребекку насчет своей Лили. А я попросил, чтобы Лили вышла пока в гостиную, а друга, чтобы он подождал меня в его машине. Оставив нас одних вдвоем на кухне, я подошел к Ребекке. И просто смотрел в ее темные глаза… Я смотрел бы на нее вечность в ее необычные глаза… Смутив ее, она отвернулась к раковине, продолжая домывать посуду. Я положил руку на ее плечо. — Ребекка… Ты… Не дуешься на меня, надеюсь? — спокойно спросил я ее, стараясь не показывать свою строгость. — Нет… Все хорошо… Джозеф. Иди, — домыв уже посуду, она развернулась и улыбнувшись мне легко, она поцеловала меня легко в щеку, — Только… будь осторожен, ладно? — и я дотронулся до своей щеки, где она поцеловала, мне стало так спокойно и… тепло. Я кивнул, и ничего не сказав ей, я попросил Лили, чтобы она закрыла за нами дверь. И я направился в машину к Себастьяну и мы уже отъезжали от нашего дома с Ребеккой.***
Пошел сильный ливень, что дорога была еще чище, чем обычно. Что даже дворники машины не успевали убирать накатившийся капли. Ведь осень в Кримсон-Сити… И конечно были пробки, как и я, Себастьян ненавидит пробки. А кто их любит вообще? — Джозеф? — Да, Себастьян? — я старался не показывать свою взволнованность, почему-то о Ребекке я думал больше, чем о месте преступления на которое мы едем. — Что-то… ты молчаливый какой-то. — Разве? — Ну… мы едем уже так молча как пятнадцать минут… Я откинулся на спинку сиденья. Я уставился в окно и задумался… Совершенно бессмысленно делать вид, что у тебя все с порядке, когда внутри все разрывается в клочья, льет дождь и холод… Да, то что сейчас шло в городе, именно сейчас у меня так внутри. Тревожность и беспокойство. Хоть я и обещал себе, что… будет все по-другому. По крайней мере, мне нужно постараться и сдерживать свои непростые чувства к ней. К Ребекке. — Не знаю, — пожал я плечами, стараясь снова не показывать свое беспокойство. Хоть мы и с Ребеккой не ссорились вчера, а вчера было… как-то спокойно. Конечно, ведь со вчерашнего я обещал себе и другим, что… доверюсь Ребекке и… постараюсь держать себя в руках. — Кстати Джозеф, ты… надеюсь вчера не ссорился с Ребеккой? — Что? Нет. — Прогресс, — он слегка хмыкнул, — То есть… ты ей разрешил общаться с Валентини? Джозеф. Держи себя в руках. Ты же обещал, что доверишься Ребекке и будешь начать думать о себе. — Да. Я не стал ей ничего говорить. Машина остановилась на красном свете под светофором. — Но… Джозеф. Я посмотрел на него. — Ты… тоже так сразу не становись перед ней другим. — То есть? — я недоуменно посмотрел на напарника. Кастелланос из бардачка достал пачку сигарет, вынув одну, он поджег зажигалкой. Его вредная привычка была даже делать это в машине, я слегка открыл окно, чтобы не задохнуться от табачного дыма. Лучше подышать свежим воздухом от дождя. Себастьян сделав затяжку в салоне, продолжил. — Ребекка думаешь… не испугалась? — машина тронулась на зеленый свет. Я не понимал, что он имел в виду. — Чего именно, Себастьян?! Он помотал головой, снова сделав затяжку и пустил дым по всей машине. — Джозеф. Да, ты обещал вчера мне и как ты мне говорил, ты ходил к Хоффман во время работы. — Откуда ты знаешь? Кастелланос был в удивлении, что аж у него глаза округлились. — С добрым утром, Джозеф! Ты же вчера мне сказал об этом в моем кабинете, — докурив сигарету, он выкинул через окно, — Забыл уже? Действительно. Как я мог забыть об этом? Может, это из-за Ребекки так со мной происходит, что я уже начинаю забывать?.. — Прости, — я пожал плечами, — Да, забыл. Когда я посмотрел вновь на своего товарища, он был каким-то раздражительным… — Ты что, злишься, Себастьян? — Ну, уж извини, Джозеф! Мне кажется, ты всех в департаменте достанешь с этим Валентини! Что все сбегут с работы оттуда из-за тебя! От его колкого комментария я сжал кулаки. Но Себастьян снова начал. — Помимо него, надо о других думать! Не он один друг убитых людей! У других пострадавших тоже есть знакомые! Не успев ему возразить вновь насчет этого художника от его острой колкости, иногда у него присутствовал чудовищный сарказм… Как по нашей рации поступило сообщение. «В заброшенной церкви за пределами Кримсон-Сити был найден труп взрослой женщины. Наши эксперты смогли распознать тело умершей по ее удостоверению. Сьюзен Фай, двадцативосьмилетняя женщина, критик и оценщик искусства Кримсон-Сити, которая жила неподалеку от города. Была сожжена заживо». Сьюзен Фай? Это случайно не… та самая, которая писала в газете о Валентини?! Она… убита?! Сожженная заживо? — Что? Заживо? — я не выдержал, — Еще одно убийство?! — я взялся за голову руками, — Мы еще не приехали на другое место! — и убрал руки с головы, — Мы так целый день будем на этих расследованиях! Себастьян бросил на меня грозный взгляд, чтобы я лучше помолчал и он взял рацию. — Прием. Это Кастелланос, я вас слышу прием. Когда было совершено убийство? — Как сказали наши эксперты, недавно. Два часа назад. — Укажите мне координаты на мой коммуникатор. Мы постараемся, приехать через пол часа. — Да, сэр. Себастьян отключил связь и посмотрел на меня с недовольством. — Джозеф! Это наша работа! А что ты хотел?! Я тяжело вздохнул и тыльной стороной потер свой лоб. — Ничего… Просто, эти убийства… В нашем городе, — в голове я прокручивал все ситуации, что может случиться с Ребеккой… Но я отогнал страшные мысли с трудом. — Джозеф. Ты не забывай, что после работы ты еще поедешь в одно место. — Да, — я приуныл, куда я поеду после работы, не зная, что в итоге мне скажут, — Но… только Ребекке, надеюсь не расскажешь? — А ты боишься ей об этом говорить? — Я не хочу перед ней показывать себя… слабым. — Ладно, Джозеф. Прикрою, не переживай. Но только мне не говори ничего о Валентини! Иначе у меня голова взорвется от тебя же самого! — Хорошо… Кастелланос вдавил больше газу и быстро мчались на два места преступления.***
После двух мест преступления мы с Себастьяном были напряжены, но я больше всего ломал голову, чем он. Кастелланос всегда оставался невозмутимым при убийствах, не то что я. Сначала в одном месте, за пределами города была сожжена женщина — владелица антикварного магазина Флора Марганес и… критик Сьюзен Фай, которую наши люди обнаружили в заброшенной церкви. И почему-то я так задумался именно о Фай. Она же писала отзыв на критику выставки Валентини, но он же… не мог ее убить? Господи! Почему я так думаю?! С другой стороны… тот убийца, который убил модель Льюис, она была без головы и брошена в парке Ридж, а тут подожженные заживо тела обоих женщин. Нет… Это уже настоящая путаница, а тот убийца, который убил модель, что-то притих и не выявляет снова свой «почерк». Ведь до этого, тоже было обезглавленное тело мужчины, месяц назад. А на этой раз появился убийца, который сжигает своих жертв заживо… В моем детстве и отрочестве я обожал детективы. Я зачитывался увлекательными историями о героях-следователях и жестоких убийцах. Описание трупов и убийств оставляли меня равнодушным; без этого бы не пошло действие. В реальности всё намного страшнее. Например, не может сравниться нарисованный огонь и настоящее пламя. Так сильно отличаются между собой две реальности: одна, созданная в книгах, и другая, жизнь. Что-то внутри сжалось, когда я увидел трупы этих женщин. Ветер шевелил горелую паклю, то, что осталось от их волос, казалось, что они живут своей собственной жизнью. Кости лицевого черепа покрылись копотью, а на скелете плеча и грудной клетки виднелись обгорелые мышцы. Какая страшная смерть… Даже в Средние века ведьмы отдавали палачу свои драгоценности, чтобы тот приблизил их смерть пытками, но только не возводил на костёр! Это сделал не человек — это жестокое существо потеряло всякий рассудок. Никакая жизнь не бывает обыкновенной. Каждая — особенная. Никто не имеет права так просто отнимать человеческую жизнь. Убийца должен поплатиться за это!***
Спустя через часа полтора, мы приехали к себе в отделение. Все же мы успели с Кастелланосом побывать на двух местах, несмотря на такую дождливую погоду. Все необходимое от нас мы уже выполнили там, а я как всегда занес данные в свои записи. Зайдя в наш кабинет с Кастелланосом, Кидман с кем-то разговаривала по телефону, постукивая ручкой об свой стол. — Мистер Томпсон, мы делаем все возможное. Не переживайте. С Себастьяном мы услышали отборный мат с ее трубки, но Джули была предельно спокойной и тактичной. Ей не впервые было слышать такое от нервных и порой людей с нестабильным состоянием. — Как появится информация, мы сразу вам сообщим, — снова крики в ее трубку, — Тоже допросим его. Не волнуйтесь, — и она положила трубку, выдохнувшись и заметила нас, — О. Себастьян, Джозеф. Ну, что там? Мы с напарником устало снимали наши плащи, настолько мокрые от дождя, что капли падали на пол. Кастелланос как обычно невозмутимо ответил. — Два сожженных тела заживо. — Заживо? — спросила Джули, — А вы их распознали? Кидман была тоже невозмутима, как Кастелланос. Это я один такой тревожный? — Да. Распознали. Одна женщина Флора Марганес, а другая Сьюзен Фай. Себастьян начал делиться с подробностями с Кидман об этих убийствах, а я направился к своему столу, чтобы как-то перевести дыхание. И посмотрел на свой стол, что фотография была до сих опущена. Я снова поднял и удобно расположил на своем столе, где Ребекка была на мосту в нежно-лиловом платье. Взяв рамку, я начал снова любоваться ею… Фотография — удивительное открытие. На фотографии запечатляются какие-то моменты нашей скоротечной жизни, счастливые, торжественные, грустные, веселые… Я рассматривал фотографию моей дорогой «сестры». Как она была очаровательна в этом лиловом платье… На ее лице играла кроткая улыбка. Я видел в ее глазах счастливый блеск. Ее каштановые волосы блестели на солнце. Незаметно я погрузился в воспоминания. Мне вдруг снова захотелось хотя бы на минуту вернуть тот день… — Джозеф! От внезапного голоса Себастьяна, я тут же вернулся в «реальность». И если бы он не позвал меня, сейчас я бы снова придавался еще одним воспоминанием… Может я тоже витал в облаках, как мне сказала Ребекка? — Да, Себастьян? — я как ни в чем не бывало положил рамку с фотографией девушки на место и взглянул на Кастелланоса. — Джозеф, сходи пожалуйста в комнату для допросов. Там я забыл взять дело по Майку Уордера, когда снова опрашивал его старшего брата. — Ты… не убил-то его? Кастелланос хмыкнул. — Очень смешно, Джозеф. Иди уже! — он указал мне на выход из кабинета, — Нам еще нужно составить план, что нужно доделать и к чему можно приступить! Дел у нас невпроворот! Выдохнувшись, я неохотно встал со своего рабочего стола, убрав при этом газету, которая так и лежала на моем столе неподвижно в шкафчик, которую я нашел на лестницах выставки. — Да. Хорошо, Себастьян. Я вышел из кабинета, при этом не забыв прихватить свои записи, как слышу снова своего ворчания «начальника». — Только не задерживайся! Туда и обратно, Джозеф! Я помотал головой и не теряя времени поспешил к комнату для допросов.***
У нас в департаменте, было помещение для наблюдения на втором этаже. А также, оно было для дознания, допроса, которое состояло из двух помещений, разделенных зеркалом Гизелло. Оказавшись, в этой комнате по просьбе Себастьяна, так как он там забыл папку того же Майка Уордера. Быстро найдя ту самую красную папку на столе, я нечаянно уронил все папки. И поругав себя за свою неуклюжесть, я заметил другую папку по делу «Эмили Льюис». Я обещал, что не буду слишком зацикливаться на Валентини, но я взял и все равно просмотрел, отложив в сторону папку для Себастьяна. Открыв папку с дело Льюис, здесь был написан полностью протокол и те вопросы, которые задавали художнику, а также наблюдения со стороны Хоффман. На столе также была коробочка с дискетами. Кажется, здесь по-любому есть разговор Кидман и Хоффман с Валентини. Лучше я послушаю, а потом буду читать наблюдения Хоффман. Убедившись, что никто сюда не зайдет, я отыскал нужный дискет с записью и вставил в проигрыватель и нажал кнопку «play». Убрав при этом естественно, поменьше звук, чтобы никто не слышал, чем я тут занимаюсь. Я устроился поудобнее на стуле и достал на всякий случай свои записи, вдруг что-нибудь я запишу интересное. Хоть и обещал себе и Себастьяну, что я не буду слишком на него «целиться». Кидман: «Добрый день, Стефано. Присаживайтесь, пожалуйста». Валентини: «Благодарю». Звук отодвигающихся стульев. Кидман: «Нам очень жаль, что вы потеряли любимую модель. Мы… сочувствуем вам»… Валентини тяжело вздохнул. Валентини: «Спасибо»… Он с таким же тоном ответил, как тогда на мне на выставке. Кидман: «Скажите, пожалуйста, Валентини. Где вы находились утром»? Валентини: «Меня, к сожалению утром не было во время этой трагедии. Я находился за пределами города». Кидман: «Конкретно»? Валентини: «Мне нужно было забрать необходимое оборудование для моей фотостудии». Молчание. Кидман что-то записывает. Кидман: «Как вы узнали о смерти Эмили Льюис»? Снова художник тяжело вздохнул. Валентини: «Я сразу увидел по утренним новостям, и приехал, как только смог». Недолгая пауза. Кидман: «Вы давно знакомы с Льюис»? Валентини: «Как я переехал сюда год назад, я с ней и познакомился спустя месяц». Кидман: «Вы имеете здесь свою фотостудию»? Валентини: «Да. И как раз-таки с Эмили познакомились мы там». Я слушал его рассказ о его знакомстве с Эмили Льюис. Когда он открыл здесь свое дело год назад, спустя месяц к нему в студию пришла та самая девушка. Она была его первой клиенткой. Для Валентини позже, она стала лицом его «дела» и затем он предложил ней с ним работать на постоянной основе. Льюис была только начинающей моделью, а уже она начинала уже фотографироваться, как опытный профессионал. С того дня они были неразлучны, но когда Кидман спросила, был ли он с ней в романтических отношений, то он сказал, что для него Льюис всегда был только другом и не больше. А почему, только другом, он не сказал, так как ему трудно отвечать на подобное. Кидман: «Скажите пожалуйста, а у нее были еще друзья или знакомые кроме вас»? Валентини: «Я как знаю, ее родители умерли несколько лет назад, как и мои». Кидман: «Понимаю»… У Джули было не очень счастливое детство. В свои времена она жила рядом с церковью, за пределами рынка, в бедном городе. Её мать ей пренебрегала, так как была слишком увлечена церковными службами. В четырнадцать лет, она ушла из дома, её семья никак не отреагировала на исчезновение и её не стали искать. Об этом мы только знали с Себастьяном, что удивительно, она даже не говорила об этом Ребекке. Или говорила… Кидман: «Мы вас слушали, Валентини. Спасибо. И… обещаем вам, что найдём убийцу вашей любимой подруги и он понесет определенное наказание». Валентини: «Надеюсь». Звук отодвигающихся стульев. Кидман: «Спасибо, что вы пришли, Валентини. Если у вас будет дополнительная информация, то обратитесь к нам». Валентини: «Непременно. До свиданья». Кидман: «До свиданья, Валентини». Прослушав запись между ними, я открыл папку с делом Льюис и начал вчитаться в записи, которые написала Хоффман. Наблюдения допроса Начало, 17.45 Юкико Хоффман — психолог-криминалист Дело № 1831-473-L2. «Эмили Льюис». Описание: убийство начинающей модели и актрисы Льюис. Допрашиваемый: Стефано Валентини — друг погибшей. Допрос показал, что Стефано постоянно пользовался большими количеством жестов. Говорит о том, что это признаки правдивого человека, такие могут выплеснуть свои эмоции и растормошить другого человека. Также Валентини не был напряженным во время допроса. Если было бы наоборот, он бы не жестикулировал. Валентини не абстрагировался от собеседника. Также можно отметить, что Валентини не прикасался к лицу. У лжеца бы оно зашкаливало. При разговоре с Кидман, он не замедлял темп речи. В речи Валентини не было определено грамматически неправильных предложения. Не использовал повторы, не делал затяжные паузы. На допросе отдельно с ним в другой день, я попросила Валентини изложить все в обратном порядке. Ему это не составило труда. Подпись: Хоффман. Когда я все выслушал, я задумался. Хоффман точно не будет писать ложную информацию о ком-то, с учетом того, что она сразу человека распознает на мелкой лжи. Может… я зря так на него? Из-за ревности к Ребекке я действительно мог кого угодно убить. Может, мне стоит действительно один раз довериться другому человеку, при этом ни в чем не подозревая его?... В кармане своих черных брюк завибрировал сотовый, это была Кидман. Быстро вытащив дискету и положил обратно в коробку, и убрав папки на стол, расставил как все было, я выхватил нужную папку и поспешно уходил из этой комнаты. Я поспешно взял трубку. — Да, Джули? — Джозеф! Где тебя носит?! Я тут резко вспомнил, что меня ждет Себастьян и быстро побежал в наш кабинет. Меня этот Валентини действительно сведет с ума, что я буду думать ни о чем! Да и Кастелланос меня тут уже убьет, если я начну снова буду доводить до «бешенства». — Да, я уже иду! — и я отключил связь.***
Когда я оказался в нашем кабинете, я застал только Джули за ее рабочим столом. Я с опаской посмотрел по всем сторонам, чтобы убедиться, что Кастелланос меня не увидит и я быстро подходил к своему рабочему столу. Все же развернувшись в сторону кабинета Себастьяна, его то не было на рабочем месте, я осторожно спросил Джули. — А… Себастьян где? — кинув папку на свободный стол, который был напротив меня. Джули подперла рукой щеку и хмыкнула. — А ты смотрю, бежал так быстро как никогда раньше, — она наклонила голову набок, — Я думала, ты так за Ребеккой только бежишь. От ее колкости я сжал свои губы и ничего ей сказал. Я бы сейчас снова бы начал возражать, но со вчерашнего дня обещал себе и другим, что буду думать уже о себе и не буду таким слишком «тревожным». Тем более… сегодня мне нужно было после работы поехать в одно место, а сейчас мне нужно сделать свои незавершенные поручения и занести информацию про новые убийства. В кабинет зашел Кастелланос, ногой открыв дверь, держа в руке поднос с тремя чашками кофе. — Так, Джули, Джозеф! Мы обратили на него внимание и встали со своих мест. Себастьян положил поднос на стол, от него снова несло запах сигарет, к чему мы уже с Джули привыкли. — Давайте, сделаем перекур и нас ждет долгая дискуссия. — По поводу? — спросил я удивленно, на что у друга, снова глаза были на орбите. — Джозеф. Ты издеваешься? Мне было так неловко, я почесал затылок. Действительно из-за этого Валентини с ума сходил! Кастелланос продолжил. — Кстати, Джозеф. Ты принес мне нужную папку? Я кивнул головой на папку. — Да. Она на том столе. Кастелланос взял свое кофе в стаканчике, и просматривал дело Майка Уордера, попивая свое кофе. Хорошо, что он ничего не заподозрил, что меня так долго не было и хорошо, что он пришел после меня, а то было бы снова. Нет, я не боялся своего «начальника», просто я сам достал окончательно со своими «подозрениями» на все. Я тоже взял стакан кофе, как и Кидман. Мы решили молча попить и в такие моменты, Себастьяна лучше не трогать, если о чем-то думал или вчитывался. Я подошел к окну и поправив очки, я начал наблюдать за жизнью через окно, ко мне подошла Кидман. — Ты где так долго был? — спросила шепотом Джули, чтобы тот не услышал. — В комнате допросов, — тоже ответив шепотом, я отпил глоток кофе. — Да? — вскинула бровь Джули, — Что-то долго смотрю ты добирался… Я ничего не хотел говорить Кидман, и тем более спрашивать про этого Валентини. Если бы они знали, чем я там занимался. Ведь я сам понимал, что ее я тоже достану с ним в один день. Поэтому я решил промолчать, что я там делал так долго и перевел тему. — Кто кстати тебе звонил? Джули отпила глоток. — Уильям Томпсон. — Это… — прокручивая в голове эту фамилию, — Отец пострадавшей девушки? — Да, — кивнула Кидман, — Помнишь, неделю назад, ее обокрали, но при этом ее еще изнасиловали? Не успев сделать глоток, как перед моими глазами что-то представилось. — Неееет! — кричала Ребекка, а я начал жестоко срывать с нее вещи и душить ее. Ты не можешь себя удержать Джозеф… Сделай то, что ты хочешь, — говорили мне несколько непонятных посторонних голосов, — Не удерживай себя. Поддайся своему желанию…*** — Неееет, Джозеф! — со слезами кричала она мне. Я начал в нее жестоко входить и держал ее крепко за запястья, а я все не останавливался и я озлобленно смеялся как насильник. Когда я увидел, что я делал с Ребеккой, из моего носа снова пошла кровь. Недопитый стакан кофе упал на пол. — Джозеф, ты чего? — Джули начала хлопать мне по спине. Кастелланос, оторвавшись тут же от своей папки и заметив это, подошел к нам. — Джозеф, ты чего?! — встревоженно спросил меня Себастьян и тут же побежал к кулеру, налить мне холодной воды. Я снял очки, что по мне почему-то прошел холодок и мои виски начали пульсировать, облокотившись об стену я опустился на пол, прижимая дрожащими руками свою голову. Почему такие страшные мысли я представил в своей голове?! Что это было?! Что я делал с Ребеккой?! Джули начала меня шатать за плечо. — Джозеф! Джозеф! Кастелланос сел на одно колено, взяв в рот воду, он дунул на мое лицо, от чего я пришел в состояние. — Джозеф! — кричал мне Себастьян. Когда я посмотрел на него и затем на Джули, я был до сих в ужасе, что делал с «сестрой». Этот кошмар, что представился мне, заставил мое сердце биться с бешеной скоростью. Я долго не мог отдышаться, понимая, что все это всего лишь наваждение, плохая мысль. В мое сердце вдруг проникло мерзкое ощущение. Я чувствовал горький стыд за это невольное представление… О, что же происходит со мной? Неужели это то, чего я так всегда боялся? Как я мог допустить такую гадкую мысль проникнуть в мою голову?! И чей это был голос?! Я слегка запрокинул голову, чтобы хотя бы немного прийти в себя и привести в норму мое сбившееся дыхание. Джули сказала, что я сильно побледнел и предложила мне выпить таблетки, но я отказался. — Может… тогда скорую вызвать? — осторожно спросила Джули. Я помотал головой и вытер кровь тыльной стороной ладони. — Нет, — я надел очки, — Все… нормально, правда, уверял я своих коллег. — А чего ты побледнел так, Джозеф? — непонимающее спросил мой друг. — Я? — прижался ладонью к своей голове, — Ничего. Просто… — я снова помотал головой, — Просто, у нас действительно напряженный день… Себастьян посмотрел на Джули. — Может… ты лучше сразу поедешь туда? — спросил Кастелланос. Я встал на ноги с трудом и поправил очки на переносице, как ни в чем не бывало. — Я доделаю свою работу. У нас много работы, я не могу так. — Но… — выпалил Себастьян. — Все нормально, — я посмотрел на настенные часы, — Надо уже приступать к работе, Себастьян. Он понял, что сейчас не имеет смысла со мной спорить и взглянув на часы, он сказал нам с Кидман. — Так, быстро в мой кабинет, — он подозвал к себе рукой, — Нам нужно многое обсудить, что предстоит нам сделать в первую очередь. — Да, Себастьян, — мы одновременно сказали с Джули и направлялись вместе с ним в его кабинет. Но внутри меня так и остался этот неприятный отрывок, я пытался забыть об этом, но у меня в голове так и крутится, как Ребекка сквозь боль, которую я ей причинял сильно плакала…