Вор его величества

      Женька совсем ничего не понимал и только, едва не смеясь из-за расшатанных в один миг нервов, смотрел на высокий собор. «Черт бы меня побрал», — лихорадочно думал Крестов, у которого, похоже, начиналась самая настоящая истерика. Париж! Но…, но как он понимает французский, почему те шестеро были так странно одеты, а асфальт отсутствует от слова «абсолютно»? Евгений отвернулся от огромного здания, зажмуриваясь и сжимая кулаки. Будто это могло ему помочь, как же… Женя сглотнул неприятный ком в горле, открывая глаза. Вон, кажется, идет по улице какой-то «сударь» в средневековой одежде. Да они тут все такие?       А, к черту этих «ряженых», может фестиваль какой-нибудь у них. Если это Париж, то тут должна быть Эйфелева башня, а около нее куча туристов, в том числе и русских. Отлично, главное найти башню, а уж потом он найдет того, кто ему поможет! Крестов глубоко вдохнул и медленно выдохнул, прижимая руку к груди и чувствуя, как бешено бьется его сердце. Юноша, заметив еще несколько людей в голубых — вот и прозвище для них появилось — плащах, отошел подальше от собора и, пройдя все по тому же — или все-таки другому? — мосту, он понял, что совсем ничего не понимает. Черт, так и сойти с ума недолго среди стольких странно одетых людей, старинных домов и прочих декораций. Кажется, Женька потерялся…       Спустя час, оставив попытки отыскать Эйфелеву башню, о местоположении которой он не знал даже когда была возможность ползоваться гугл-картами, парень решил найти себе место для ночлега. Для этого, правда, пришлось бы разговаривать с здешними чудиками, но чего не сделаешь ради крыши над головой, так ведь? Крестов понимал, что к «аристократам» этого фестивального Парижа ему лучше не заявляться — пошлют так далеко, что даже чёрт не разберется. Но действительно богатых зданий, кроме Нотр-Дама, у которого из богатого только история, тут не наблюдалось. Что ж, тогда его точно не смогут прогнать! С подобной радостной мыслью Женя подошёл к стоящему рядом дому и уже было занес кулак для удара о дверь, как его прервал детский голос: — Этот господин не самый хороший человек, к нему не стоит соваться, — услышал юноша, тут же отходя от входа в дом. Обойдя здание, Крестов увидел ребёнка, пол которого сходу невозможно было узнать из-за простой одежды и неопределённой длины волос. — Чего ты уставился на меня, словно я королева? Ты может тоже странно выглядишь, — с этими словами ребёнок вытер лицо грязным рукавом. Евгений молча разинул рот, смотря на… него? — Чудак. Как тебя зовут? — Я не чудак. И зовут меня… Крестов. А ты кто, и почему «этот господин» — плохой? Причем здесь королева и прочее? Где я, чёрт возьми?! — вскричал парень, у которого всё-таки сдали нервы. Юнец перед ним не шелохнулся, только прищурил ярко-синие глаза, в которых, несмотря на возраст, уже было много ума. Ребёнок хмыкнул, взял Женьку за руку и повёл куда-то в глубину узких улочек с удушливым запахом. — Я Флёр. Значит так, Кристоф, — Горе-турист хотел поправить нового знакомого, но лишь обречённо махнул рукой, мол, называй как хочешь. — Я совсем не понимаю, хотя прожила на этом свете уже целых одиннадцать лет, почему ты ничего не знаешь. Тебе стража мозги отбила или что? Или ты… попал сюда как-то? — девчонка, как выяснилось, нахмурилась, но продолжила вести юношу, который рядом с ней казался полным дурачком, в мрачную обитель парижских смутьянов — преступников, воров и даже головорезов. Евгений, то и дело замечая на себе пристальные взгляды, пытался выше поднять воротник рубашки. Хотя делал он это не только ради своеобразной игры в прятки — пахло вокруг просто ужасно. — Не прячь глаза, гляди смело и почти непринужденно, — тихо сказала Флёр. — А ещё не пытайся закрыть нос — оскорбишь всех, живущих здесь, также найдёшь себе приключения. Не уверена, что тебе они так нужны, человек с короткой памятью. — Ох, но я даже не понимаю, что делать, — прошептал в ответ новоиспеченный Кристоф, дыша ртом. Хотелось не думать о том, какие чудные ароматы он сейчас вдыхает. Флёр быстро глянула на него, повернув голову, а затем зашагала быстрее, пока они не дошли до жуткого по мнению юноши места: в подворотне было много лавок, расстелены на них были грязные тряпки, а в дальнем углу на импровизированном троне сидел небритый парень, наверное, совсем чуть старше самого Женьки. Увидев девчонку, этот головорез, один глаз которого закрывала тёмная тканевая повязка, тут же поднялся со стула. — Флёр, милая, как ты? — он улыбнулся совсем уж не белозубой улыбкой. Кристоф нерешительно отпустил руку новой знакомой, которая подскочила к одноглазому и крепко обняла его, хотя едва доставала преступнику — а в этом сомневаться не стоило — до груди. — И кто этот чудак, которого ты привела? — Это Кристоф, я нашла его на улице, братец. Он говорит, что у него плохая память. Именно такие и нужны нам, да, Жоффруа? — улыбнулась она, отлипая от своего, судя по всему, родственника. — Да-да, — взгляд хищной птицы тут же пронзил Женьку. Жоффруа подошёл ближе, протянул правую руку, ибо в левой сжимал нож, и крепко пожал ладонь юноши. — Король нищих к вашим услугам. Точнее, вы к моим. Флёр обучит вас всему, что нужно знать настоящему, — Калека ещё раз оглядел худоватого парня. — Вору.       Все немытые, грязные мужчины и даже дети, сидящие вокруг, радостно загоготали, но Кристофу это показалось несколько зловещим. Слова Жоффруа он принял за приказ или, что больше подходило, угрозу. Чёрт побери, Флёр и её друзья показались Евгению страшнее тех озверевших усатых психов.