Огненная чайка

      Она была глубока, как океан, горделива, как орлица, невероятна, словно сон. За неумелым макияжем скрывались следы усталости и застывшая маска ужаса, а шляпа скрывала колтуны и жирные корни. Непохожая ни на что: ни на сон, ни на явь. Безумная шляпница.       Вошла и внесла в нашу жизнь хаос. Пугала по ночам кошмарами, днём незримой тенью следовала повсюду. Как раз в то время ушла Кларисса, и потому мне пришлось вкусить всю прелесть её так называемой чёрной крови.       — Вот честно, даже я не настолько страшен, как она, — сказал как-то раз Брайан.       Он снимал промокшие цветы-оригами с веток дерева, склонившихся над окном из ординаторской.       — Куда ей до тебя, — хмыкнул Ромео.       — Да, надеюсь, у неё до такого не дойдёт, — согласилась Мариам.       Она собирала мусор с газона и складывала его в урну.       — Почему намусорили все, а убирать должны мы? — жалобно спросила она. — Что за незаконная эксплуатация труда несовершеннолетних?       — Трудовая терапия, — развёл руками Ромео. — Радуйся, могли бы на завод отправить.       — А я вся свечусь от радости, не заметил? — мрачно спросила Мариам.       — А куда Блейн подевался? — спросила я.       — Ушёл, — вздохнул Ромео.       Пшеничные волосы Мариам развевались на ветру, некоторые пряди прилипали к вискам. Она взглянула на меня.       — Вернётся, — сказала Мариам. — Куда денется? Обычно сюда возвращаются.       — А ты бы вернулась?       — Нет… Мне бы подлечиться, подсушиться… И тогда я уеду в реабилитационный центр в Эвер-Порте и никогда сюда не вернусь.       — Повезло тебе, — с завистью сказала я.       Она отвернулась, продолжила убирать мусор с деревьев. Ромео хмуро наблюдал за нами. Брайан залез на дерево, чтобы дотянуться до крупного цветка, сделанного из какой-то блестящей ткани.        — Чего киснем? — послышался знакомый невыносимый голос.       В меня полетела струя воды. Через минуту и я, и Брайан, свалившися с дерева от неожиданности, были насквозь мокрыми. Ромео возмущённо привстал, а Мариам принялась хохотать.        Эрик пнул ногой дверь и побежал по ступенькам, перепрыгивая через одну.       — Ну вот, теперь я весь запачкался, — огорчённо сказал Брайан.       Эрик щедро полил его струей из водяного пистолета. Я шокированно уставилась на это чудо техники. Поймав мой взгляд, Эрик ослепительно улыбнулся.       — Зацени, какой крутой бластер! — он потряс им перед моим носом. — Я теперь похож на супершпиона!       — Ага, супершпионку из «Тотали спайс», — заржал Брайан.       — Скорее, на ученика начальной школы, — проворчал Ромео. — Что за детский сад, мистер Самый-невыносимый-тип-во-всей-вселенной?       — Так школа или детский сад? — хмыкнул Эрик. — Определись, Ромми.       — Смотри, как бы Брайан не заревновал, — фыркнула Мариам. — Только он так может его называть.       — Брайан тоже не может, — покраснел Ромео.       — Могу, — ухмыльнулся Брайан. — Ромми, Ромми, Ромми!       — Ты у меня сейчас получишь!        Ромео погнался за ним, но Брайан уж очень быстро бегал. Эрик с радостными воплями носился вокруг них, одной рукой стреляя из водяного пистолета, другой держа меня. Мариам хлопала в ладоши, подпрыгивая на месте и заливаясь безудержным смехом. На мои полуумоляющие-полуиспепеляющие взгляды она никак не реагировала.        В итоге мы все промокли до ниточки и раскидали весь мусор. Ромео, заметив, что я стучу зубами, накинул мне на плечи свою куртку.       — Фу, Зои, она же пропахла нафталином! — поморщилась Мариам.       — Или гуталином? — предположил Брайан.       — Или гуанином! — подхватил Эрик.       — Или пурином! — продолжил Брайан.       — Тоже мне, химики, — надулась Мариам.       — Ну уж прости, с серебрянной посуды не едим, — развёл руками Ромео.       — Заметь, не я это сказала, — хмыкнула я, укутываясь в куртку.       Ей было лет двадцать, и предназначена она была явно для суровых аляских морозов, но никак не для наших тёплых зим. Растрёпанными, вспотевшими, промокшими и грязными нас заметили санитары, и нам как следует влетело. Нас послали сушиться, потом пришёл мистер Эррони и накричал на нас, надрываясь, что мы худшие больные за всю историю больницы, не считая нескольких с прошлом году, и что нас надо рассовать по изоляторам. Мы надрывались от смеха, передразнивая его, а он от этого злился ещё больше, чуть ли не пар из ушей шёл. Потом пришла мисс Алингтон и наорала на мистера Эррони, а Эрик подарил ей одуванчик.       — Первопроходец, — гордо сказал он. — Практически раньше всех расцвёл.       — Тогда зачем срывать его было? — рассмеялась мисс Алингтон, состроив довольную лыбу, как у сытого кота.       — Видишь, как меня все любят? — посмотрел на меня Эрик. — Я такой очаровательный ребёнок, с кудряшками и ангельской улыбкой.       — И с милейшими большими ушами и аппетитным носом, — закончил за него Брайан. — Но тебе далеко до Блейна.       — О да, Блейн ещё тот дамкий угодник, — рассмеялась я. — А помните, как он Розе подарил портрет со вложенным в него цветком?       — Ага, и ещё такой: «Я хотел запечатлеть красоту твоего лица, но даже самый лучший художник не смог бы этого сделать», — покатывался Брайан. — Она потом так гонялась за ним.       — А помните, как он подумал, что Гарри — это девочка? И такой: «У тебя такая летящая походка, даже не слышны твои шаги. Это поступь королевы!» — хрюкал от смеха Ромео.       — А помните, как он впервые подрался с Сьюзи? — хохотал Брайан.       — Ой, Сьюзи — это вообще отдельная история, — держался руками за живот от смеха Ромео. — Девчонки с ней так мило заигрывали, думая, что она — мальчик! А она… Помнишь, что она говорила?!       — «Вы все — дочери собак, сношающихся на помойке. Что б вас заперли смотреть на то, как чувак два часа выдавливает свои прыщи!» — передразнил её Брайан. — «Чё ты там вякнула, девка с мордой тюленя?! Сейчас тефтели из тебя сделаю, почувствуй силу Швеции!»       — А помнишь, как она пугала тебя сосисочными человечками? — фыркал Ромео. — «По ночам у них вырастают ручки и ножки, и они бегают в твоём желудке! У особо чувствительных начинает пучить живот. Они думают, что это газы, НО ЭТО ЧЕЛОВЕЧКИ БЕГАЮТ В ИХ ГРЁБАНОМ ЖЕЛУДКЕ!!!»       — Перестань, — катался по дивану от смеха Брайан. — Сейчас Мариам испугается, будет бегать к тебе по ночам! А помнишь, как Джонатан…       Он резко встал, перестав смеяться. Ромео подскочил к нему.       — Ну, будет тебе… Чего ты? Всё нормально. Нормально.       Брайан положил голову на его плечо и закрыл глаза. По щеке скатилась слеза.       Я погрузилась в воспоминания. 

Рыжая, рыжая, до боли рыжая, до боли родная. Рыжая, рыжая, твои щёки конопатые моё сердце рвут на части!

      — Гарри, заткнись!       В Гарри полетела жестяная баночка. Парень хохотал, взмахивая своими каштановыми локонами до плеч. Брайан подыгрывал на укулеле. Тогда он не так осунулся, но выглядел всё равно неважно. И всё время пропускал завтраки.       — Эй, Брайан, задница ты ослиная, ты какого Гарри пропустил завтрак?!       В дверном проёме показалась розововолосая голова Сьюзи. От такого сравнения Гарри ещё больше заржал.       — Не хочу, — буркнул Брайан. — Тебе надо — ты и ешь.       — Сейчас у меня котлеты из ишачьего помёта лопать будешь, — пригрозила Сьюзи. — Давай, кушай пюре. Вкусный пюре, горяченький. Пальчики оближешь!       Не дожидаясь ответа, она схватила мальчика за ухо и потащила его в столовую. Гарри вздохнул.       — Не ест совсем парень. А ты чего не ешь? Говорят, тебя утром стошнило?       — И вчера меня тошнило, — буркнула я. — Наверное, съела чего-то не то.       — А может, Луна на тебя так действует, — усмехнулся Гарри. — Сейчас же полнолуние. Вот ты и превратилась ночью в оборотня, покушала человечинки, а потом, когда ты стала человеком, желудок понял, что ты натворила, и поспешил избавиться от этой гадости.       — Будешь так шутить — и тебя съем, — устало погрозила я.       Из сада послышалась музыка. Мы подбежали к окну, опёрлись на подоконник. Снизу перед клумбой играл Джонатан. Чёрные кудри, весь пухленький, с деревянной флейтой. Я села, но подоконник, свесив ноги. Ветер развевал подол платья, дул в лицо. Тень от листвы падала на сад, в её зелени прятались щебечущие птицы. В волосах Джонатана были спрятаны розовые цветы.       — Эй, Джо, дай флейту, — сказала я.       — Эй, Джо, куда это ты собрался с пушкой? — пропел Гарри.       Я злобно зыркнула на него и спрыгнула, приземлившись рядом с Джонатаном.       — Так можно? — протянула я руку.       Он дал мне флейту. Деревянная, вся в занозах, кое-где лишайник. Я скептически на неё посмотрела и подула. Вышел какой-то сдавленный свист.       — Да ты просто охренительный музыкант, рыжая, — захохотал Гарри.       Я огорченно отдала флейту Джонатану. Он снова заиграл. Вокруг заплясали огненные единороги, то появляясь, то исчезая, расцвели цветы в его одежде, летали белокрылые бабочки, словно сотканные из лунного света. Я заворожённо смотрела на Джонатана. Он посмотрел на меня своими чёрными глазами. Как-то печально посмотрел, что ли. Никогда не забуду этот взгляд.       На секунду я увидела образ падающей с крыши девочки. Рыжей девочки.       — Перед тем как ну-ты-понял, он позвал меня на то же самое место, где он любил играть. Хотел показать мне, с кем я связан. Встреча та не состоялась.       Брайан понурил голову. Воздух вокруг него стал напряжённым, горячим. Почувствовав это, я умоляюще посмотрела на Эрика.       — Так, народ, хватит киснуть! — поймал мой взгляд Эрик. — Лучше пойдёмте знакомиться с ведьмой.       — Я уже с ней знаком, — буркнул Ромео.       — А я нет! — возмутился Эрик. — Возражения не принимаются. Пойдёмте-пойдёмте!       Одной рукой он схватил меня, другой — Брайана. Мы покинули палату и побежали искать Клэр. Эрик заливисто смеялся — этакая смесь характера Гарри и внешности Джонатана. Брайан тоже улыбался, и это была его последняя улыбка перед Клеткой.