Огненная чайка

      — А теперь объясни, какого хрена это было?       — Мистер Эррони, это неэтично.        — Ты слишком мягка, поэтому твои подопечные такие необузданные и недисциплинированные.       — А ещё радостные и счастливые.       — Но так они никогда не излечатся. Вспомните Джонатана.       Я вздрогнула. Рука чувствовала тепло нагретого утренним солнцем стекла. На подоконнике была пыль, мотылёк бился крыльями о стекло, снаружи в паутине блестели капельки воды. А я сидела здесь, в кабинете мистера Эррони, и его лысина сверкала в свете энергосберегающих ламп.       — Не смейте трогать Джо! — прорычала я. — Он ни в чём не виноват!       — Никто не виноват, Зои, — мягко сказала мисс Алингтон.       — Джо был слабаком! — рявкнул мистер Эррони.       — Хватит! — стукнула кулаком по столу мисс Алингтон. — Перестаньте так отзываться о больных, иначе я дам об этом знать заведующей.       По щеке скатилась слеза. Мне хотелось разбить о голову мистера Эррони вазу, стоящую по правую сторону от меня. Или убежать отсюда, закутаться в постель и никогда не вылезать.       — Ещё раз: что заставило тебя покинуть здание больницы без разрешения лечащего врача? — осведомился мистер Эррони.       — Ваша лысина сияла слишком ярко. Я чуть не ослепла, — процедила я.       — Я должен знать, что это было. Вдруг опять обострение, голоса в голове или ещё какая неведомая хрень, — сплюнул мистер Эррони.       — Оставьте её уже в покое, — устало сказала мисс Алингтон. — Вы её тут уже час прессуете.        — А что тебе мешает уйти? — хмыкнул мистер Эррони. — Я с ней разговариваю, а не с тобой.       — Я просто захотела прогуляться, — отмахнулась я. — За окном был такой красивый рассвет. Я скучаю по городу.       — Вот как? Тогда запасись терпением, выпишут тебя нескоро, — фыркнул мистер Эррони. — У тебя не то состояние. В прошлый приём ты закатила мне истерику и пыталась укусить.       А я ему и впрямь устроила разнос, потому что тот не выпустил меня на прогулку и хотел утяжелить нейролептики. А я и так чувствую себя героиней фильма об ужасах карательной психиатрии. Спасибо, что не лоботомия.       — Хорошо, — сказала я. — Нет так нет. Я могу пойти спать?       — Да, иди, — ответил мистер Эррони, не поднимая головы. — Значит, просто скучаешь по воле… Хорошо.       Я вздохнула, встала с дивана и ушла, громко хлопнув дверью.       — Тяжёлый мяч. Череп раскроить может.       Гарри недоверчиво вертел мяч в руках. Его волосы были собраны в пучок и пахли машинным маслом. Джонатан помогал Сьюзи прикрепить самодельную сетку для баскетбола.       — Не страшно? — смешливо посмотрел на меня Гарри своими зелёными глазами. — Если попадёт по голове, то будет сотрясение, гарантирую.       — Хватит чушь пороть, — фыркнула Сьюзи. — Ничё не будет. Мяч на то и рассчитан.       — А ты что думаешь, Джо? — обратился Гарри к Джонатану. — Эй, Джо!       Джонатан пожал плечами.        — Тебе не надоело тянуть эту шарманку? — закатила глаза Сьюзи.       — Не ссорьтесь, — попросила я. — Лучше давайте уже начнём игру.       — И че мы, втроём будет играть? — проворчал Гарри, — Это тупо.       — Вчетвером, — сказала Сьюзи, — Джо тоже будет.       Мы с Гарри одновременно заржали, преставив Джонатана, играющего в баскетбол.       — Да, он гений баскетбола! — заходился Гарри, — Просто Майкл Джордан!       Сью грозно на него посмотрела, и тот заткнулся.  И началась игра…       …В результате которой по мне попали мячом благодаря Гарри, который не в состоянии рассчитать силу удара. Перед глазами всё смешалось, раздался непонятный грохот, который едва не заглушил меня, появился желтый туман. Честно говоря, я вообще не поняла, что произошло, и несколько секунд находилась в полном беспамятстве.       — Ало! Земля-Зои, говорит Гарри, приём!       Голос Гарри отдавался эхом. Вскоре показалось и его встревоженное лицо. Голова гудела. Дежавю? Я много раз ударялась головой, но почему-то именно этот случай породил во мне странной чувство того, что так уже было, когда-то давно, и осталось на самых далёких задворках моих воспоминаний.        — Не открывай ящик, Пандора, — прошептала я.       — Че? — обалдел Гарри, — Так, я позову Ласку.       — Не надо никого звать! — испугалась я, — Со мной всё хорошо.       Джонатан с интересом смотрел на меня своими круглыми глазами, как Джоконда. Забавно, что остальные не помнили, какого цвета у него глаза. Он прятал их за лохмами, ходил с опущенной вниз головой. Их видела только я и Ласка.       Голова опять саднила. Хуже того: мне на какие-то дикие три минуты показалось, что моим телом управляет другой человек. Руки и ноги не слушались меня, даже ритм дыхания и морганий был другой. И я даже закричать не могла, только умирать от страха, будучи не в силах отбросить его прочь. И когда я наконец совладала с собой, я закричала не своим голосом. Мне казалось, что люди где-то далеко, и чтобы меня услышали, я должна кричать как много громче. Это заставило сбежаться санитаров и скрутить брыкающуюся меня, вколоть транквилизатор и потащить в одиночку. Хотя тогда я уже была без сознания.       Первое, что я  увидела, когда открыла глаза, был свет ламп. Ну конечно. Опять реанимация. Кто бы сомневался. Я туда как на работу хожу. Ладно, с этим я перегнула, это скорее про Брайана.       — Обычная тоска по воле, значит? — грозно надвинулся на меня мистер Эррони, — Впрочем, я тоже хорош. Где были мои глаза.       — Будто я это контролирую. Будто я это выбирала.       Мне хотелось прокричать эти слова ему прямо в лицо, выплюнуть, как пресную кашу, как горячий кофе, но всё, что у меня получилось — это жалкое сипение.       — Я понимаю, что не выбирала. Я тебя не обвиняю. Просто хватит уже.       — Ну да! Конечно! Это так весело — сходить с ума! Это такая, чтоб её, привилегия! Обожаю терять связь с реальностью, не быть уверенной в завтрашнем дне, с пеленок ходить по рукам врачей и терпеть косые взгляды из-за приступов. О-о-о, приступы — это вообще отдельная тема! Веселуха полная — судороги, потеря сознания, агрессия, галлюцинации, навязчивые состояния, пена! Весело! Весело! Весело! Балдёж полный! Добро пожаловать на пенную, блин, вечеринку! Туц-туц-туц!       Я всё это говорила громким шепотом, и, кажется, что-то подействовало, но мистер Эррони быстро взял контроль над ситуацией и сказал мне заткнуться, иначе мне вколят ещё успокоительного. Потом заставил мне описать причины приступа, моё состояние, назадавал наводящих вопросов, нахмурился, сказал, что это деперсонализация и оставил меня в одиночестве. Я лежала, зажмурившись, мои глаза слезились от яркого света, губы едва шевелились, не говоря уже об остальных частях тела. Не знаю, сколько я опять так пролежала, пока меня пичкали едой и выносили за мной горшки, но потом меня всё-таки выпустили.       — Наконец-то, — процедила я на очередном сеансе групповой терапии.       — Зои? — удивилась Клэр, — Ты где была?       — В реанимации, где ж ещё? — хмыкнула я, — Лежала, как овощ, ходила под себя.       — Этот мистер Эррони регулярно нарушает медицинскую этику, — прошипел Ромео, — Не удивлюсь, если он лоботомию и электросудорожную терапию начнет практиковать.       — У нас одну пытались током лечить, — вспомнила я, — Гарри рассказывал. Правда, то был не мистер Эррони. Мисс Алингтон тогда помешала, да и заведующая подключилась. Отстояли девушку.       — Да ну? — присвистнула Клэр.       — Да врёт он, скорее всего, — хмыкнула Кларисса, — ЭСТ редко где лечат. И подростков вряд ли будут. Тем более против воли. У нас, конечно, много отсталых, но так, чтобы настолько?       — И где психотерапевт? — закатила глаза Клэр, — Отличное медицинское обслуживание у нас. По международным стандартам, чтоб их.       В комнату ворвался молодой человек в костюме, с очками набекрень и галстуком с бегемотиками.       — Извините, — принялся кланяться он, — Простите. Опоздал. «Битлджус» не мог пропустить.        У него был азиатский акцент, но «р» он выговаривал как француз. Но при этом был похож на скандинава. Смешной дядька, но все обожают его.       — Итак, начнем? — глупо улыбнулся он, растянув рот до ушей.       Все по очереди принялись рассказывать об изменении своего состояния, выполняли различные задания, состоящие из психологических упражнений. Я с трудом выдержала до его конца.       — Так сколько я пролежала там? — спросила я у Клэр.       — Не знаю… День? — пожала та плечами.       — Че? То есть, ты даже не придала значения тому, что меня нет? — обиженно спросила я.       — Почти сутки, — сказал Ромео, — Потом мисс Алингтон начала ругаться с Эррони и приказала выпустить тебя отсюда. Видела, что метод Брайана на тебя не подействует. Одиночество давит на тебя.       Навстречу нам побежали детишки в разноцветных свитерах.       — Весна, — хмыкнул Ромео, — Как сказал мистер Эррони, время обострения у всяких психов.       Мы вышли на крыльцо. Близилось начало лета, и всё вокруг кричало об этом.       — Скоро июнь, — сказала Кларисса.       — Вот и хорошо, — сказала я, — Ненавижу май.       — Я тоже, — признался Ромео, — У меня аллергия.       — Хочешь, подарю цветы? — осклабился Эрик.       — Интересно, с каких пор ты ненавидишь май? — мрачно спросила Кларисса.       — А что, хочешь вернуть? — резко спросила я, — Потому что я лично нет.       — Успокойтесь, дамы, — миролюбиво сказал Эрик, — Мир и любовь!       Кларисса внимательно посмотрела на меня через свои очки. Цепи прошлого нас связывали, цепи, свисающие вниз, в темноту. То, откуда они брали начало, было недоступно моему понимаю. Может, оно и к лучшему.       Не открывай ящик, Пандора.