Безмятежное свечение мира и покоя, и без того мутное из-за хаоса и разложения в республике, постепенно, из года в год, мутнело всё сильнее и сильнее — и, наконец, загорелось войной. Всегалактической войной — но… войной странной, войной стерильной, по ощущениям, несшей в себе непредставимо мало эманаций страданий, крови и жертв для своих масштабов: сотни тысяч погибших вместо десятков и сотен миллионов, сотни миллионов пострадавших вместо триллионов…
Сосредоточившись, она вгляделась в нить поподробнее — и почувствовала, как губы её складываются в понимающую улыбку: гомункулы против големов. Клоны против роботов. И тем не менее… Ощущение странности не пропало — лишь окрепло: она снова и снова вглядывалась в переплетения их, пытаясь понять, что же не так, пока, наконец, её не осенило. Любая война, любой конфликт — отражение конфликта разумов, воли и целей их вождей и вдохновителей, в мире, настолько пронизанном Варпом, это стократ более верно, но…В этой войне не было противостояния.
Это понимание будто бы сдернуло еще одну пелену с её глаз — и глаза её восхищенно округлились, продолжая вглядываться в зеркало вероятностей: война показала ей своё истинное обличье — уровень переплетения Варпа, судьбы и тех, чья воля подчиняла и то, и другое.Вот — могучая воля, скрывающая за собой изощренный и острый разум, пропитанный мощью Тёмной стороны, но, в отличие от уже ею виденного, управляющий ею: влияние этой воли опутывает собой всю Республику, заставляя танцевать своих марионеток нужные ему танцы. Вот — совокупное сияние воль, прячущихся за волей древней и непреклонной, пропитанной лишающим гибкости Светом до того, что вместо щита, каким её носитель был когда-то, она превратила его в душащий, придающий им одну и ту же форму корсет. Вот — воля изящная до изысканности, но отражающая мечту, ведущую сквозь кровь, тьму и страдания. Вот — могущественный вихрь мощи, окружающий юное сознание, и по воле его сминающий вероятности…
Отпустив нить, женщина, забыв причину своей медитации, как зачарованная, смотрела на то, как эти Силы сталкиваются, гаснут и возрождаются, подминают друг друга и меняют цвета… Грандиозное зрелище: в её вселенной Варп был неподатлив, своеволен и имел хозяев, а потому никогда бы не позволил увидеть такое зрелище, как простые смертные, перед волей которых сама Судьба, капитулируя, приглашающе раскидывает свои стройные ножки. Прихотливый бег нити шел своим чередом все дальше, дальше и дальше, как вдруг…Кровь!
Женщина дернулась, сжимая пальцами камень: обостренное восприятие сыграло с ней злую шутку — множество мучительных смертей вдруг, совершенно внезапно, ударило по сознанию, заставив прикусить губу и скривиться от боли, пытаясь удержать процесс под контролем. «Что? Откуда! В волях одаренных не было ничего похожего на…» Она попыталась было сосредоточиться на видениях поподробнее — вот только…Набухшие от крови нити… Эхо мучительных смертей — миллиарды, триллиарды, снова и снова, снова и снова, эхо криков, стонов, воплей, пропитавший всё и вся запах крови…
Успокоительный треск костров вокруг взвыл сотней демонов, взвиваясь к небесам языками почерневшего от невесть откуда пропитавшей их омерзительной копоти огня, которую поднявшийся ветер сплетал в вышине в черную, медленно — слишком, неестественно медленно — расплывающуюся спираль…Кровь! Боль! Смерть!
Мучительно скрючившись над камнем — свившиеся в непослушные канаты мышцы тела, казалось, были готовы переломать все кости — Мария раскрыла рот в попытке закричать, но парализованные болью связки выдавали лишь мучительное сипение. «Карты», летая по мотающемуся их из стороны в сторону камню, шипели раскаленной сковородой — на них то и дело падали капли крови из носа, прокушенной губы, уголков глаз и запекались в странных, слишком правильных для просто пятен формах…Смерть! Кровь! Ужас!
Наконец, чуть опомнившись, экс-инквизитор мало-помалу взяла под контроль вышедший из-под контроля процесс и, разорвав связь, беспомощно уткнулась лбом в камень, судорожно пытаясь привести себя в порядок. Впрочем, несмотря ни на что, на окровавленном, ставшем из просто синевато-бледного болезненно-синюшным девичьем лице застыла хищная, довольная ухмылка: судя по всему, в этом спокойном мире наступал период бурь — и уж кто-кто, а она без дела в нем не останется…