Для всего есть хитрость, кроме смерти, — всё можно исправить, кроме испорченной сущности, и всё можно отразить, кроме судьбы.
Сказки. Тысяча и одна ночь.
Больница Святого Мунго. Отделение Интенсивной терапии. Что с этой девочкой не так?! Я уже мозг сломал и себе, и окружающим. У меня была значительная практика с разной пакостью и всевозможными последствиями разноуровневых проклятий. Но магическая кома без причины, да ещё и у магглорождённой девочки, перевернула понимание всего происходящего вверх дном. Три дня мы бились с разными специалистами над этим восьмым чудом света, но выяснили только то, что она не совсем магглорождённая, а сквиб в n-ом поколении. Однако девочка была отсечена от рода так же, как её сестра и мать. Стало быть, девочка не могла схлопотать семейное проклятие. Мы были в тупике. Зельевары только головами качали, а разрушители проклятий разводили руками. И Мерлин — кто-то додумался написать Дамблдору об этом, и — собаки — не признаются, кто это сделал.***
Она просто пришла в себя. Просто пришла в себя, Мерлинова борода! Я был готов к чему угодно, но только не к этому. Ребёнка в стабильном состоянии уже не было смысла держать в отделении для проклятых, и я быстро распорядился перевести её в отделение Интенсивной терапии. Правда, я не проконтролировал, к кому её подселят, понадеявшись на благоразумие своих коллег. Я даже почти не удивился, увидев, как эта блондинка бодро скачет по палате. Про "скачет" я, конечно, утрирую — скорее энергично ползает, но это не отменяет того факта, что последствия комы, которые всегда были у её перенёсших, у девочки просто отсутствовали. По предписанию, если маг выходит из комы, у него, как минимум, должна быть дикая слабость, тошнота и высокая чувствительность к магическому фону, которая может перерасти во всё, что угодно. В семидесяти пяти процентах случаев маг не выходит из комы живым. В оставшиеся же двадцать пять процентов входят выжившие волшебники, но они теряют саму магию. Стоит ли говорить, что потерявший магию не остаётся в живых надолго? Так что, моя нервозность оправдана. Эти полудурки-недодятлы подселили ребёнка-сквиба к старой, чистокровной ведьме. Хотелось биться головой об стену и уволить весь медперсонал к Моргане. Для кого я заполняю эти долбанные бумажки?! Для кого я строчу километры рекомендаций по уходу за больными? Ладно бы в первый раз, но это далеко не так. Может, устроить прилюдную «порку»? Эх, мечты-мечты. Соберись, скоро отпуск, скоро ты всё и всех пошлёшь и полетишь навстречу солнцу и морю. Соберись, Сметвик! Тебе ещё перед этим клоуном отчитываться. Меня берут смутные сомнения, что он проигнорирует это дело. Дамблдор никогда не упускал возможности засветиться в какой-нибудь истории с выходцами маггловского мира. Так, принимаем парочку бутылочек успокоительного — и в бой. Тут, как по велению судьбы, или по закону подлости, камин вспыхнул зелёным, и оттуда выплыл Величайший чародей, ну и далее по списку, в своей непревзойдённой малиновой мантии в звёздочку, аж в глазах рябит от обилия блёсток. Даже успокоительное не успел принять! Да пошло оно всё к Пикси! — Добрый день, мистер Дамблдор. Какими судьбами Вас занесло в мою скромную обитель? На что-то жалуетесь? — Добрый день, мой мальчик. Я прибыл по просьбе от одного из участников экспертизы. Он просил меня побыть независимым экспертом, и довольно печально, что это приглашение не было лично от тебя. — Мистер Дамблдор, я как никто другой знаю, какой у Вас плотный график, и не посмел бы отвлечь Вас от Вашей работы. — Ты всё такой же упёртый, Гиппократ. Я помню, как ты, будучи ещё студентом седьмого курса Слизерина, требовал у меня практику в лазарете, а я, несмотря на риски, пошел тебе навстречу. И вот она, благодарность. Совсем возраст и опыт старика не во что не ставишь. "Угу, нашёлся тут обездоленный, я потом тысячу раз пожалел, что напросился. Ты ж меня, старый маразматик, потом как домового эльфа гонял, если не хуже. И до сих пор пинаешь". — Дамблдор, хватит ломать комедию. Мне уже не семнадцать лет. Если Вы — независимый эксперт, приглашённый не мной, то прошу пройти к своему зазывателю, у меня очень много работы. "Пожалуйста, пусть это дед свалит за горизонт. Магия, предки, поддержите своего потомка! Не дайте этому мудиле помешать моей работе!" — Всенепременно, я так и поступлю, но сперва мне бы хотелось выслушать твою версию, а то информация, которую изложил мне Мастер Олдман, кажется немного... неполной. "Вот же старая крыса, Николас... Я тебе ещё припомню, хрен кто твои зелья в Британии покупать станет". — Что же, если не вдаваться в подробности магического анализа, то мы встретились с серьёзной аномалией. Ребёнок впал в магическую кому, будучи сквибом или же очень слабым магом. К сожалению, причину комы мы так и не узнали, так как свидетели, что были с девочкой, оказались без сознания. Эксперты зафиксировали на месте происшествия большой выброс «сырой» магии. Можно предположить, что это просто совокупность выброшенной детьми стихийной магии под действием эффекта, так как концентрация зашкаливала. — Но? — Этот выброс полностью принадлежал девочке, что впала в кому. Этому свидетельствует то, что она пропитана этой силой. Каждая клеточка её тела будто излучала мощь. Но загвоздка в том, что её ядро просто неспособно создать столь мощный выброс. Ничьё бы не смогло, даже ваше. Допустим, что ядро бы справилось, однако не Ваше тело. Вас бы расщепило на молекулы. — Кхэм, значит, старина Олдман не соврал мне, — стал бубнить себе под нос Дамблдор, не забывая измерять мой кабинет шагами. — Девочка точно не Обскур? — вцепился в меня глазами директор Хогвартса. — Это первое, на что мы проверили ребёнка, когда всплыла эта информация. Девочка цела и здорова. — Но она в магической коме, — решил подловить меня этот любитель мальчиков. — Сегодня утром она проснулась. — Просто проснулась? — недоумевал директор, и я его прекрасно понимал. — Именно так. Никаких последствий. — Почему мы ещё здесь, мальчик мой?! Отведи меня к ней! "Раскомандовался мне здесь. Выкуси!" — Мистер Дамблдор! Вы не в своей школе и тем более не в Визенгамоте, так что, попридержите гиппогрифов. Во-первых, ребёнок напуган, до этого момента он никогда не сталкивался с магическим миром, для него всё ново. Во-вторых, сейчас я хотел бы связаться с родителями девочки и известить миссис и мистера Эванс о том, что их дочь пришла в себя. В-третьих, Вы, как независимый эксперт, должны заполнить перечень документов и получить оборудование для работы с ребёнком. Только тогда я подпишу Вам разрешение на встречу с девочкой. Мисс Эванс перевели в отделение Интенсивной терапии, но мы ещё не уверены на сто процентов, всё ли с ней в порядке, — с каждым произнесённым предложением лицо старика становилось всё печальнее и печальнее. Сделал гадость — и сердечку в радость. — Ох, я уже и забыл про всю эту волокиту. Может, пожалеешь старика и обойдёмся без всего этого официоза? — Простите, но это необходимо — таков регламент, — отчеканил я. Дамблдору ничего не оставалось, кроме как следовать инструкциям.***
Два часа спокойной жизни без вездесущего пня я провёл с пользой. Связался с родителями девочки — они прибудут через несколько часов. Спровадил миссис Карвелл, плюнул в чай Мастера Олдмана, сделал обход: наша «знаменитость» дрыхла без задних ног. Но счастье не могло длиться вечно. Дамблдор заполнил бумажки в рекордные сроки и мне пришлось подписать разрешение на работу с моей «аномалией». Идя по коридору больницы, меня обуревало плохое предчувствие, будто я упустил нечто важное, но как только зашёл в палату, в которой спал ребёнок, все тяжёлые думы в момент испарились из моей головы. На кровати спала маленькая белокурая фея, забавно, даже мило хмуря свой носик. Если не знать о человеческом происхождении девочки, то можно было перепутать её с юной вейлой. Сразу вспомнились страстные взгляды, что кидала мисс Эванс в мою сторону. Губы непроизвольно сложились в мечтательную улыбку. У девочки взрывной темперамент и очень правильные данные. В будущем, если она научится управлять всем этим, нас ждёт прекраснейшее чудовище.