***
В поликлинику Егор и Энди попали чуть ли не к самому ее закрытию на обеденный перерыв. Егор все еще пребывал под сильным впечатлением от внезапной бешеной атаки Энди и продемонстрированного им искусства оральных ласк и соображал откровенно плохо. — Нам надо на второй этаж. — он не выпускал ладони любовника, тянул его за собой в беге трусцой по пахнущему дезинфекцией, чьими-то приторно-сладкими женскими духами и прокисшим старым потом, ярко освещенному лампами дневного света коридору. — Энди, чудо, быстрее, нас же ждут! Мы человека задерживаем! О визите мужчина сообщил близкому другу-врачу коротким звонком давным давно, после первого утреннего секса, перед душем. — Сюда! — скомандовал он, когда коридор повернул направо, к лестнице. Наверх оба бежали, перепрыгивая махом через три ступеньки, окрыленные любовью, миновали два лестничных пролета и, потные и встрепанные, вывалились в новый коридор. — Туда! — Егор, по-прежнему сжимая ладонь Энди горячими, повлажневшими пальцами, взмахом свободной руки указал направление движения. — Тридцать пятый кабинет! Не пропусти! Тридцать пятый кабинет оказался пятым по левую сторону. Тормознув у его закрытой, выкрашенной в противный болотно-зеленый фанерной двери и удержав едва не проскочившего с разгону мимо Энди, Егор выдохнул, приосанился, поправил сбившуюся, не просохшую после второго принятого душа челку и четко, коротко постучал в дверь костяшками три раза, потом, через паузу, еще два. «Типа условный знак друзей», — догадался запыхавшийся Энди, оробев с того ни с сего и приникая к плечу мужчины плечом в поиске моральной поддержки. Егор повернул к парню голову, ободряюще улыбнулся и хотел что-то сказать, но не успел: из глубины кабинета послышалось: — Входи, сволочь! Заждалась! Голос был звонкий, музыкальный, чрезывчайно богатый модуляциями и… принадлежал женщине. Получалось, друг Егора никакой не друг, а подруга? Не готовый к подобному раскладу Энди протестующе вякнул, Егор пихнул дверь от себя и, не замечая растерянности любовника, вшагнул внутрь, волоча упирающегося парня следом. — Прошу любить и жаловать! — воскликнул он, белозубо засияв ясным солнышком и подталкивая Энди к столу, из-за которого вставала необычайно миловидная, облаченная в белоснежный, идеально выглаженный халат умненько-очкастая шатенка лет, примерно, тридцати-тридцати двух. — Энди, знакомься — моя законная супруга Инна Петровна, самая лучшая, самая понимающая жена в мире! Инна, это Андрей, мой бой-френд! Не обижай его, он чудо! Энди икнул, попятился, вырываясь, и потрясенно выпялился на врачиху. Егор женат?! Ну номер… Интересненько… Инна Петровна протянула Энди изящную, узкую ладошку для пожатия и улыбнулась, легко и прозрачно. — Не заводись, Андрей, — уронила понимающе с пухлых, сочных губ с немножко усталым вздохом. — Я — фиктивная жена и просто подруга. С детского сада на горшках вместе сидели, всю школу оттарабанили за одной партой, иногда напиваемся вдвоем, у твоего Егора дома, и остаюсь с ночевкой. Желтые бритвы были мои. — она снова вздохнула. — Паспорта ваши где, больничные листы выписывать? — спросила, сводя на переносице тонкие темные брови. — Небось дома в спешке забыли, да? Энди и женщина смотрели друг на друга изучающе, и, пожалуй, женщина Энди нравилась. Она не постеснялась продемонстрировать любовнику друга окрытым текстом свою осведомленность о событиях последних дней его жизни, выглядела искренней и настоящей, в ее прикрытых бликующими стеклами очков, со вкусом подкрашенных лучистых, больших серых глазах плясали хороводики смешливые, добрые бесенята. Неужели желтые бритвенные станки Энди скинул с балкона зря? Ой-ой… Нехорошо-то как… Стыдно — ужас… Истерик…Глава 14
13 апреля 2018 г. в 21:17
— Заруби себе на носу, — намыливающий голову Егор говорил более чем серьезно, — никогда не иди на поводу у своих психов. Иначе или ебнешься и загремишь в психушку, или шагнешь с крыши, или сопьешься. Психи будут тебя терзать и мучить стабильно после каждого закидона, поддаваться им нельзя. Вот, — мужчина поднял к лицу уже закончившего мытье, вытирающегося полотенцем Энди выплямленную левую руку и продемонстрировал на запястье замысловатый продольно-поперечный штрих-код старых, беловатых шрамов. — Видишь? Розочкой от бутылки карнался, лет десять, примерно, назад. Теперь напульсник — мой вечный друг, прячу от посторонних, — снятый Егором на время душа широкий черный кожаный браслет с узором из мелких заклепок валялся в раковине.
Энди аккуратно потрогал шрамы, невольно сравнил запястье любовника со своим, сейчас лишенным повязки, располосованным чуть ли не в зебру предплечьем и вздохнул.
— Что-то маловато их, — протянул критически, — для самоубийцы… Скромненько как-то… Не впечатляет…
Егор отнял руку обратно и заржал.
— А кто тебе сказал, чудо, что я резался, чтобы покончить с жизнью? — осведомился он весьма высокомерно. — Энди оскалился, готовый психануть на не нравящийся ему тон, мужчина брызнул на него водой и засмеялся. — Это я друга учил красиво кровь пускать. Балдели мы так, обдолбанные в жопу придурки. А самоубивался я дважды, оба раза, как ты уже понял, неуспешно. В первый раз в девятнадцать, нажрался снотворного, во второй — в твоем возрасте пытался повеситься. — Егор потух глазами и резко замолчал, очевидно, вспоминая мрачные моменты прошлого.
Понимающий — нечаянно расстроил любимого, Энди смутился, настроение у парня стремительно поползло вниз.
— Почему ты пытался убить себя? Из-за наркотиков? Обидел кто-то очень сильно? — спросил он тихо. — Не хочешь, можешь не отвечать, это не мое дело, в принципе. Я пойму.
Егор кусал губы, изучал Энди через опущенные мокрые ресницы.
— Из-за того же, из-за чего и ты, малыш, — вздохнул он после тоскливой минутной паузы. — Есть один… — мужчина помялся, словно не знал, говорить правду или нет, — моральный урод. Но он такой шикарный, такой… — Егор быстро отвернулся, пытаясь скрыть от Энди исказившееся гримасой боли лицо. — Такой… невыносимо роскошный хищник. Бешеный танцор с саблями, гордый снежный барс, безбашенный игрок и щедрый хозяин сразу. Тебе лучше, наверно, с ним никогда не встречаться, понравишься ему — пропадешь нахуй, как я…
Голос Егора дрожал столь явственно, что Энди невольно поежился. Парень уже ненавидел вкратце описанного Егором великолепного мужика всеми фибрами души и ревновал к нему отчаянно и страстно. Этот мужик забрал сердце Егора и держит его в плену до сих пор, не отпускает. Посмотреть бы на него, хоть мельком, что за восьмое чудо света!
Егор коснулся руки загоревшегося вредоносной идеей любовника выше локтя и отрицающе покачал головой.
— Глупый мой малыш, — выдавил из себя с усилием. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Не нужно тебе с ним встречаться, ни под каким соусом — целее будешь. И вообще, давай сменим тему? Очень тебя прошу. Я твой, здесь и сейчас, зачем нам обсуждать Олега?
Энди кивнул, соглашаясь, обмотал бедра полотенцем, в виде извинения чмокнул надувшегося, мрачно хмурящегося Егора в щеку и вышел из ванной, прикрыв без стука дверь.
«Значит, мужика, по которому поехал мой Гоша, зовут Олегом, — размышлял он, торопливо натягивая выданные Егором чистые трусы, футболку и спортивные штаны. — Я обязан немедленно убедиться, что то вчерашнее смс получено не от Олега».
По рассчетам парня, Егор должен был промыться еще минут десять. Вполне достаточно времени, чтобы порыться в памяти его мобилки и быстренько полистать историю сообщений!
Сказано — сделано. Движимый ревностью, Энди тенью шмыгнул в прихожую, вытащил смарт из кармана куртки Егора, трепеща от волнения, чиркнул по его темному дисплею подушечкой указательного пальца, отменяя «ждущий» режим, нашел папочку «мои сообщения», собрался с духом и вошел.
В папочке обнаружилось десятка три сообщений, первые три оказались рекламой, зато четвертое…
— Олег, — вслух прочитал Энди высветившееся на дисплее имя и задохнулся отчаянием.
Больно, больно, больно! Как же дико, нестерпимо больно! Жжет под левым соском каленым железом… Не сомневаясь в правильности совершаемого, пошатнувшийся парень со страдальческим, задавленным сунутым в рот кулаком стоном ткнул пальцем в окошко «открыть сообщение» и огромным усилием воли сосредоточил взгляд на выскочивших, поплывших строчках.
«Горька. — гласило послание Олега. — В восемь ко мне подъезжай? Обещаю горячий секас, имею бутылку коллекционного Брюта и отличный кокс. И попробуй не приехать. Жду, моя сладкая сучка.»
Егор ездил вчера вечером к Олегу, они бухали дорогое шампанское, нюхали кокс и трахались. Блядь, больно-больно-больно! Навылет!
Душа рвущиеся из горла стоны муки кулаком, Энди вышел из папочки «мои сообщения», сунул мобилку обратно в карман куртки Егора и на цыпочках вернулся в спальню. Парень чувствовал себя обманутым и заболевшим. Начавшееся замечательно утро внезапно утратило для него краски, потускнело и словно бы умерло, но Егор не должен ничего заметить. Жизнь продолжается.
Еще усилие воли, испепеляющее и грозящее закоротить едва вставшие на место мозги, и Энди натянул на лицо некое подобие улыбки, приветствуя входящего Егора.
— Соскучился, чудо? — Егор воспринял пристальный взгляд парня неверно, просиял и, придерживая норовящее соскользнуть с бедер влажное полотенце, потянулся чмокнуть в губы.
Почти обнаженный — полотенце не в счет, красивый до одури, весь в блестящих соблазнительно капельках воды. Чужой-чужой, много лет влюбленный в другого мужика.
— Ага, — небрежным тоном подтвердил Энди и как безумный ответил, толчком в грудь буквально роняя его на кровать.
Больничный подождет, пока Энди утвердит свое право на Гошу, здесь и сейчас. Уборка хаты — тем более.
«Мой! — выло сознание нагло оседлавшего и исступленно выцеловывающего любимого мужчину парня. — Мой! Никому, никогда не отдам! Сдохни, Олег! Обдолбайся коксом и сдохни от передоза!»
Наверняка Олегу где-то резко заикалось — ибо посланный ему Энди мощный ментальный посыл был подобен ядерному взрыву.