Я смогу

      Черви, черви, черви, крупные, длиной с ладонь взрослого человека, их жирные, белесые, сегментированные тела извивались и дергались. Они были везде — копошились на полу живым ковром, ползали по стенам и гроздьями падали с потолка. По Энди тоже ползали, оставляя на одежде, волосах и участках открытой кожи черные, липкие катышки испражнений, но парень даже не пытался сбрасывать тварей — сидел с ногами у стены на широкой деревянной скамье, обхватив руками подтянутые к груди колени, с закрытыми глазами, и тонул в накатывающих волнах смешанного с тошнотой ужаса, не имея ни сил, ни смелости шевельнуться.       «Если не двигаться и дышать как можно тише, — точно знал он, — черви не причинят вреда».       Откуда пришло такое убеждение, Энди не имел понятия, просто чувствовал. Еще нужно было постоянно держать губы плотно сжатыми, чтобы черви через рот не проникли в пищевод и дыхательные пути. Обнаружат открытый рот — пиши пропало, задушат и изгрызут изнутри.       В груди колотилось набатом сердце, чудовищно хотелось пить, мучили крайне болезненная эрекция и спазмы в грозящемся лопнуть, переполненном мочевом пузыре. Но встать и на ощупь пойти искать потерявшийся где-то туалет с кранами и писсуарами, если вокруг черви?! Загрызут ведь, и косточек не останется…       Кто-то затряс Энди за плечо, вроде, зовя по имени, парень протестующе застонал, пытаясь свернуться еще плотнее, но его продолжали теребить.       — Не надо… — жалобно залепетал забывший, что нельзя открывать рот, Энди, прикрывая голову руками. — Не надо…       Кто-то не отставал, схватил его за за плечи, затряс, а первый червь уже шустро вскарабкался по подбородку и устремился внутрь, за преграду зубов, защекотал многочисленными лапками язык с деснами.       Энди задохнулся от отвращения, раскусил тварь напополам, выплюнул ее дергающийся во рту хвост и забился, зажмурившись и дико крича на одной, пронзительной ноте — конец, он выдал себя как живой объект, теперь сожрут непременно!       Черви навалились на заметавшегося во власти галлюцинаций парня скопом, но почему-то не спешили его кусать, только хлестнули несколько раз по щекам, вздернули подмышки и куда-то потащили. Тащили, тащили… И вдруг отпустили, аккуратно опустили задницей на что-то холодное и твердое, мокро затыкались в губы.       — Пей! — неразборчиво донеслось до Энди сквозь заложившую мозги червивую вату. — Пей, кому говорят! Да пей же! О Господи… Малыш, пей!       Оказалось, к губам плотно прижато горлышко бутылки. Кто-то из червей милосердно решил напоить жертву перед тем, как сожрать…       — М-м-м, — благодарно простонал подыхающий от жажды Энди, жадно припадая к воде. Бедный давился и глотал, глотал и давился, вода текла мимо его рта по подбородку на голую грудь и дальше, по животу, на джинсы. Замечательная, прохладная, чистая водичка… Наслаждение…       — Глаза открой, чудо! — вода исчезла, кто-то опять похлопал Энди по щеке. — Открывай глаза! Ну давай, ну пожалуйста!       Голос говорившего был исполнен неприкрытой паники, дрожал и показался парню знакомым. С трудом разлепив отекшие веки, Энди поморгал и уставился на замершего перед ним на корточках черноволосого, подозрительно похожего на Егора мужчину.       — Черви, — вякнул, подскакивая бежать, спасаться. — Черви, черви!       Егор словил любовника из прыжка в полете, обнял так сильно, что у того затрещали ребра и беспорядочно загладил, пытающегося вырваться и бежать дальше, по спине и плечам. Энди запрокинулся, захлебнувшись воплем, и обмяк: не было нигде червей, не копошились более, исчезли.       — Мама, мамочка, — жалко залопотал мало чего соображающий парень. — Черви… Они… Помогите… Увезите меня отсюда, от этого кошмара…       Егор нежно-принежно поцеловал его в лоб, потом в нос, чуть отстранил и криво, облегченно улыбнулся.       — Люблю тебя, чудо, — сказал проникновенно. — Простишь?       Энди молчал, пытался понять, куда вдруг подевались черви и откуда взялся Егор. Егор, парень помнил, выбрал Олега и отныне целиком и полностью его верная собачка… Наверняка мужик глючится, как раньше черви, и тоже скоро сгинет следом за червями в туман.       — Почему я не умер? — с оттенком возмущения спросил он у очередной галлюцинации. — Ты не похож на ангела. Белых крыльев нет, нимба нет.       Егор нахмурился, и Энди продолжил, впыхивая острым разочарованием и отпихиваясь: — Я собирался в рай! Качал рай на ладонях! Зачем вы со мной так, ты, черви! Гоша, пусти! Я домой!       Егор держал опять заколотившегося истерикой любовника в кольце рук крепко, не отпускал.       — Ну ты и накидался, — бормотал шокированный мужчина виновато. — Ну, блядь, ты и накидался… Мое чудо… Чтобы я тебе еще хоть один раз что-нибудь дал… Да через мой труп… Никакой дури, никогда… Ни крошки… Никаких «Оторв»… Сам, блядь, завяжу и тебе не дам… Прости, любимый, мой хороший, я не хотел…       Он влек Энди куда-то, мягко и ненавязчиво, пятясь прочь от «Оторвы», попутно целуя в глаза, лоб и виски, и Энди постепенно затихал, успокаваемый движением и близостью теплого, любимого до потери сознания и пульса человека.       «Гоша рядом, — плавали в мозгах неудавшегося самоубийцы, путаясь, вялые мысли. — Гоша разогнал червей. Гоша напоил водой, шепчет ласковые слова и уводит от ужаса. Олега не существует в природе, Олег приглючился. Чтобы я… Хоть еще раз… Где-нибудь, с кем-нибудь… нюхал… или курил наркоту… Сыт по горло»…       Парень принял решение, и оно обжалованию не подлежало. По второму кругу ему червей определенно было не пережить.