Я смогу

      Далеко вроде как помирившиеся любовники от «Оторвы» не ушли, Егор утянул Энди в какой-то слабо освещенный дворик с маленькой детской площадкой и усадил на скамеечку.       — Ты домой хочешь, чудо? — спросил у парня, падая рядом. — Я — да.       Плохо соображающий Энди не знал точно, хочет ли домой, но, в принципе, хотел.       — Что мы дома будем делать? — он поежился от ночного холода, встрепенулся и зашарил вокруг себя руками, ощупывая деревянные планки скамейки. — Где мой рюкзак? — мяукнул с испугом. — Бля, Гоша, там кошелек… — Егор вздохнул, сожалея о канувшем в Лету добре.       Энди продолжал крутиться, озираясь. Вот парень заметил, что сидит голый по пояс, и удивленно заморгал.       — Стриптиз-бой, — прошептал, теряясь и смущенно потупившись. — Ну-ну… Классно я оторвался в клубце. Молодец, блядь. Нихуя внятно не помню, сплошная каша.       Егор фыркнул и обнял его за обнаженные, покрытые зябкими пупырышками плечи.       — Трусы проверь, — в шутку посоветовал мужчина. — Мало ли…       Энди дернулся и полез приспускать джинсы. Трусы оказались в наличии, и парень облегченно выдохнул.       — Ой, — вякнул он, нащупав в трусах сбоку какую-то бумажку. — Что это?       Егор секунд пять попялился на предъяву и заржал — Энди, растерянно вылупившись, протягивал мятую купюру в сто евро.       — Сколько денег было в твоем кошельке? — поинтересовался он небрежно. — И сколько стоили твои рюкзак, кофта и кошелек, все вместе? Окупились, не?       Мужчина радовался заразительно, и Энди невольно разулыбался, но почти сразу снова помрачнел.       — Окупились, — парень по-прежнему теребил в пальцах купюру. — С лихвой. Знать бы еще, за что мне дали эти бабки. Надеюсь, не за минет какой-нибудь…       Егор лишь отмахнулся. — Если ты не помнишь, значит — не было, — наставительно сказал он взгруснувшему парню. — По ужору в клубешках разное случается, наплюй, не заморачивайся. Не ты первый, не ты последний.       Энди перестал ерзать и воззрился любовника с осуждением.       — Дурак, — буркнул. — Я тебе, похоже, изменил, а ты хохочешь. Не ревнуешь почему?!       Егор заржал уже совсем истерически и откинулся спиной на спинку скамейки.       — Не ревнуется? — предположил мужчина, давясь смехом, притягивя встопорщившегося ментальными колючками любовника вплотную и звучно чмокая в лоб. Энди пыхтел и отпихивался, и примерно с полминуты оба возились, ожидая, кому раньше надоест. Надоело Энди.       — Ладно, тискай, — разрешил парень, расслабляясь и подставляя губы для поцелуя. — Только мне нужно срочно отлить.       Егор поспешно отпустил свое чудо, Энди подскочил и исчез за ближайшим кустом. Пошуршал там, расстегиваясь, и зажурчал струей.       — Ка-а-айф… — простонал блаженно. — Господи, я наконец ссу…       Парень отливал долго и со вкусом. Иссякнув, он вернулся к Егору на скамью, на ходу вжикая молнией.       — У меня стояк опал и яйца ноют, — сообщил и очаровательно застеснялся, по-мальчишески розовея скулами. — Это нормально?       Чувствующий, что неумолимо попускает, Егор серьезно покивал, достал из кармана портсигар и привычно потянул под свет фонаря одну сигарету с закрученным конусом кончиком, потом зажигалку, но прикуривать не спешил, завис, размышлял.       — А-а-а, — решил наконец, поймав изучающий, пристальный взгляд Энди, с нотками сожаления. — Обойдусь. — швырнул сигарету под ноги и растоптал каблуком.       Слишком обдолбанный, чтобы по достоинству оценить жертву любовника, Энди непонимающе нахмурился.       — Бросаешь курить? — парень облизнул сохнущие губы и сморгнул. — Это хорошо, это правильно. — Он бы сейчас с удовольствем глотнул воды, но воды, увы, не было.       — Я тебя не простил, — заявил ни к селу, ни к городу, опуская глаза долу и ковыряя носком кроссовки истоптанную до каменной твердости землю, капризным, девчачьим тоном. — Ты сволочь.       Егор благоразумно предпочел ничего не отвечать, взял из портсигара обычную, не начиненную стимулятором сигарету и нервно щелкнул зажигалкой, запаляя огонек.       «Я знаю, чудо, что я сволочь, — подтвердил он мысленно. — Я ужасная, сволочная сволочь. Но я исправляюсь».       — Поехали домой, — мужчина тяжело поднялся, — Холодно, простынешь.       Энди сидел, смотрел искоса. Смотрел, смотрел огромными, бездонными, откровенно вставленными зрачками…       — Ладно, — согласился вдруг, вздергивая подбородок. — Но с условием — ты больше не трогаешь наркоту. Вообще. Иначе — нет, и я к себе на такси. Не желаю иметь ничего общего с наркоманом. Или-или, любимый.       Выражение лица у парня, когда он это выговорил, особо подчеркнув голосом слово «любимый», стало — как в омут с головой отчаянное. Получалось, красотуля вполне соображал?!       Егор, не медля, указал пальцем вниз, на погибшую сигарету.       — Уже, — фыркнул мужчина. — Ради тебя, любимый. Мне с наркотиками теперь не по пути. Завязал я.       Энди потрепыхал со скамейки ресницами, выцедил сквозь зубы презрительное «ага, а мне пять годиков» и скрестил на груди руки. Не поверил и опять кололся забором острых иголок.       — Ты завязал ровно до следующей частной вечеринки, Гоша, — сказал он мрачно, сводя брови на переносице. — Или до полученной от Олега смс-ки. Олег тебя позовет, и ты к нему побежишь. Докажи обратное!       Не ожидавший от Энди подобного прямого ультиматума Егор опешил, захватал ртом воздух.       — Ты лазал в моем телефоне! — изумился мужчина. — Блядь, зачем?! Ревновал, да?!       Энди с достоинством кивнул, не отрицая — да, ревновал, и устало сдулся, ссутулив плечи.       — Я тогда был не в себе, — вздохнул, резко вставая. — Совсем-совсем не в себе. Не дуйся, пожалуйста, Гош.       Как же Егор его сейчас любил и уважал, почти невыносимо — гордого, сильного духом, замученного бэд трипом и переживаниями и замерзающего на ветерке! Ну, и страстно вожделел, конечно — сжать в объятиях, зацеловать, содрать с парня джинсы и разложить прямо на скамье!       — Домой, — Энди быстро отвернулся. — К тебе. Давай завтра разберемся, не могу, в мозгах вата. Спасибо, Господи, хоть не черви, — он передернулся от воспоминания о пережитом ужасе и обхватил себя вокруг торса руками, трясся мелким трясом, кусал посиневшие губы. — Машина твоя где? — холод парня явно изрядно протрезвил.       В заднем кармане джинсов Егора тренькнула мобилка, сообщая о полученном смс, и тут же разразилась показавшейся в ночной темноте пронзительной трелью звонка.       — Блять… — простонал Егор, хватаясь за карман.       Мужчина напрочь забыл о Паше и Стане! Еб! Наверняка друзья его по клубешке обыскались и волнуются! Но звонили не Стан и не Паша — Олег, его номер высвечивался на мигающем дисплее.       — Блядь! — с напором повторил Егор, внутренне сразу и предвкушающе расцветая, и испуганно съеживаясь. Про Олега он, пока возился с Энди, тоже абсолютно забыл!       Отвечать мужчине при не страдающем глухотой Энди и хотелось, и не хотелось.       «Я занят! — послал он Олегу исполенный отчаяния мысленный посыл, и, поморщившись, сбросил вызов. — Занят! Позже!»       Мобилка практически сразу затрезвонила снова, как примерещилось Егору, зло и требовательно. То ли Олег не воспринял телепатического сигнала, то ли, конченый эгоист, насрал на него, как обычно. И Егор привычно покорился судьбе. Нацепив на лицо маску равнодушия, он разрешил вызов, поднес аппарат к уху и жалко мявкнул в динамик придушенным котом «алё», предчувствуя большущие грядущие неприятности и со стороны мгновенно пламено зазыркавшего Энди, и со стороны Олега.