Наказание.

Феликс просыпается от непривычного ощущения. Смеется, пытаясь отпихнуть от себя Чанбина, что сейчас покрывает поцелуями его лицо. Со тыкает кончиками пальцев в веснушки Ли, заставляя того ярко улыбаться. — Хе–ен, перестань, — смеется Феликс. — Что на тебя нашло с утра пораньше? — Любовь к тебе, — Со смеется, наблюдая за медленно краснеющим гриффиндорцем. — Вставай, мелкий. Скоро завтрак. Ли кивает и, потянувшись, встает с кровати. Из тумбочки достает уже знакомую Чанбину сумку и кладет ее на стол, направляясь к ванной комнате, но останавливается, слыша позади себя недовольный рык. — Я, кажется, говорил тебе, что без косметики тебе лучше? — Но хен… Мои веснушки слишком уродливы… И у меня совсем не бледная кожа, как у тебя. Чанбин поднимается с кровати и направляется в сторону Ли, грозно сверкая глазами. Тот, в свою очередь, пищит испуганно, пытаясь отойти подальше, но лишь утыкается спиной в стену. Со наклоняется ближе, почти касаясь кончиком носа Ли, и смотрит прямо в глаза. — Что ты сказал? — Хен... Чанбин наклоняется ниже, целуя в шею, и тянет недовольно: — Твои веснушки прекрасны. И твоя кожа не обязательно должна быть бледной. Ты нравишься мне таким, какой ты есть. Ли выдыхает, прикрывая глаза, а затем улыбается и, вынырнув из кольца рук слизеринца, заскакивает в ванную. — Спасибо, хен! — слышится оттуда через пару минут.

***

Когда парни заходят в зал, весь гул, что стоял там ранее, прекращается. И это не удивительно, ведь все взгляды направлены на них. Или, точнее, на то, как Чанбин легко целует Ли в щеку и направляется к столу Слизерина. Сам Феликс, покраснев до кончиков ушей, проходит к своему столу, падая на скамейку безвольной тушей и закрывая глаза. — Во–оу, бро, это было... Неожиданно, — тянет Хенджин. — Заткнись и передай мне те булочки, — бубнит Феликс, не отрывая взгляда от скатерти на столе. Дрожащими руками хватается за стакан с соком, чувствуя на себе тысячу взглядов. — Почему ты не ешь? — взволнованно спрашивает Чонин. — Кусок в горло не лезет, — хрипит Ли. — Слишком много внимания. — Успокойся, — Хван поглаживает друга по спине, а затем ерошит волосы. — Поговорят, да забудут. Кивнув, Феликс откладывает тарелку с едой в сторону, понимая, что он действительно ничего не съест. Допивает свой сок, и, посидев для виду за столом, все же поднимается. Кивает друзьям и идет к выходу, все еще ощущая на себе тяжелые взгляды. Рука сама тянется к палочке, и он, почти сорвавшись на бег, выходит из зала. Заворачивает за угол, прижимаясь спиной к холодному мрамору, и жмурится. Позади раздается стук каблуков, и через пару секунд Ли видит Чанбина. Тот смотрит взволнованно, подходит ближе, кладя руки на плечи гриффиндорцу. — Что случилось? — Ничего. — Феликс, — шепчет Со, беря его лицо в ладони и замечая слезы, скопившиеся в уголках глаз. — Ты мне не доверяешь? — Доверяю! — вскрикивает Ли и тут же замирает от звука собственного голоса. — Они все так смотрели... Слишком изучающе, слишком... Просто слишком. Так много внимания ко мне, я абсолютно не привык к такому... Это тяжело для меня. — Не плачь, котенок, — Со обнимает крепче, вытирая большим пальцем слезы, что без ведома самого Ли покатились по щекам блондина. — Все будет хорошо, слышишь? — Я просто привык быть незаметным. Привык быть в стороне, тихой мышкой. Конечно, на нашем факультете, мы с ребятами одни из главных хулиганов, и, наверное, авторитет младшеньких. Но для других факультетов я просто один ученик из той серой массы. Меня раньше никто не замечал. — Но я же заметил, — улыбается Чанбин. — Ты был таким неуклюжим, что тебя, на самом деле, было очень сложно не заметить. — Хен! — Феликс улыбается и бьет миниатюрным кулачком в грудь слизеринца. — Прекрати! Чанбин смеется, а затем, наклонившись, нежно целует Феликса. Тот же обнимает Со, прижимаясь ближе. — Нам надо на занятия, — выдыхает Чанбин, отрываясь от уже полюбившихся губ. — Я забыл учебники в комнате, — канючит Феликс. — Подождешь меня? — Ну хорошо, — соглашается парень и, легонько щелкнув Ли по кончику носа, улыбается. — Только быстро. Феликс смеется и, кивнув, направляется в сторону лестниц. Напевает какую–то незамысловатую мелодию, перепрыгивая через каждую вторую ступеньку. Вдруг, его внимание привлекает какой–то шорох позади. Обернувшись, Ли никого не видит, но все же напрягается. Спрыгивает с лестницы на мраморную плитку четвертого этажа и уже было направляется в сторону их с Чанбином комнаты, как вдруг кто-то хватает его за ворот рубашки, таща назад. Ли брыкается, но, кажется, их больше, а сам Феликс еще не до конца восстановившийся, и вырваться не удается. Он тянется к палочке и уже было собирается выкрикнуть заклинание, как кто-то выхватывает родной предмет из рук и с характерным звуком кидает на пол. Феликс успевает разглядеть фигуру сирены и странно косящийся портрет, несмотря на темноту вокруг. Два силуэта появляются перед ним, и он щурится. Тянется к палочке, лежащей на полу, но вовремя успевает отскочить и не получить лакированным каблуком туфли по руке. Поднимается на ноги, придерживаясь за стену, и щурится. — Что вам надо? — Наконец–то ты заговорил, — произносит девичий голос, и Феликс совсем теряется. — Особо многого не нужно. Лишь Чанбин–оппа. Ли скалится при упоминания парня, размахивается, вспоминая некогда пройденное на занятиях тхэквондо, но его блокируют взмахом магической палочки. — Не маши кулаками лишний раз, малыш, — Ли дергается, как при ударе. — Сначала нам бы хотелось тебя помучить. — Кто кого помучает еще, — рычит Феликс. — Ты не в том состоянии, чтобы нам угрожать. Твоя палочка под моим каблуком. Ломать я ее, конечно, не собираюсь, но без нее ты ничего не сделаешь, увы. — Ты так жалок, — произносит второй голос. Но Феликс лишь улыбается, не уверенный, что девушки разглядели это в темноте. Произносит заклинание невербально, тихо посмеиваясь. Девушек откидывает ударной волной, у одной из рук вылетает палочка, но другой удается ее удержать. — Ах ты... — хрипит одна из девушек. Но договорить ей не дает звук шагов, раздавшихся из коридора. — Феликс? — раздается голос Чанбина. Девушки тут же подскакивают, проносясь мимо Ли, и одна задевает его по лицу, оставляя жгучую боль в районе щеки. Гриффиндорец подбирает палочку и выходит из неизвестной ему ранее комнаты, тут же натыкаясь на Со. — Феликс, где ты...— слизеринец не договаривает, замечая что–то на лице Ли. — Откуда у тебя кровь?! Наклоняется, вытирая краем мантии бордовые следы, и смотрит слишком серьезно. — Это те двое, я прав? Ли улыбается слабо, нервно пожимая плечами. Чанбин вздыхает и берет за руку Феликса, прижимаясь к стене. — Я думал это дольше удастся сохранить в секрете, — тихо говорит он. Феликс смотрит вопросительно, и Чанбин, закрыв глаза, прижимает к себе Ли, заключая в крепкие объятия. Целует, заставляя Ли шипеть от боли в разбитой губе. — Так может... Расскажешь? — шепчет Феликс в губы Чанбина. Чанбин, оглядевшись по сторонам, пускается в объяснения, говоря почти шепотом. С каждым новым предложением глаза Ли все больше расширяются, а сам парень все крепче цепляется за плечи Чанбина. — Так это они виноваты в том, что я тогда чуть не утонул? — вполголоса спрашивает он. — Увы, да. Феликс утыкается лбом в грудь Чанбина, тяжело вздыхая. Со запускает ладонь в светлые волосы парня, начиная перебирать их и давая Ли время на осознание. — Как ты нашел меня? — наконец спрашивает он. — Тогда мой браслет стал серым. И буквально в этот же момент прибежала твоя сокурсница и стала кричать, что в озере кто–то тонет. Ну, я сразу все понял. — Ли хмыкает, обнимая Чанбина крепче. — А в этот раз тебя просто слишком долго не было, я заволновался и пошел к тебе. Только потом заметил, что мой браслет светится серым. — Что за глупость, не в такой уж я и опасности был! — пищит Феликс. — Я вполне могу применять заклятия невербально. — Они не знали об этом, — хмыкает Чанбин. — Надо рассказать Хенджину и Чонину... И Чану еще, может, — шепчет Ли. — Они знают. — Что? — Я рассказал им все в тот же день. — То есть я один не знал об этом? — Ли смотрит слишком обиженно. — Для твоей же безопасности. Феликс хмыкает, но все же не обижается. — И что нам делать? Как их поймать? — Мы думали над этим, но ни у кого не было идей. Это все слишком непредсказуемо, знаешь… — Знаю. Я начинаю бояться ходить по школе. — А как же хваленная храбрость Гриффиндорцев? — хмыкает Чанбин. — В таком случае даже она пропадает. — Ли улыбается и, кажется, собирается еще что–то сказать, как с портрета, находящегося недалеко от них, раздается скрипучий голос. — Директор вызывает вас к себе.