Упрямый.

По проезжей дороги, вдоль спального района, шла толпа парней. Их подвыпивший смех разбавлял воздух, а на все сигналы водил они отвечали грубо. Особо пьяные даже наровили начать драку, но им этого не давали сделать. В такие моменты друзья чувствовали себя королями этого города и, даже, море им было по колено. Они горланили, мимо нот, песни, путаясь в словах и сбиваясь. Единственным, кто не разделял общего веселья — Никита. Он был мрачен и молча шел последним, отойдя на пешеходный тротуар. Злость все еще кипела внутри, разгоняя ярость по венам. Если на них кто–то посмеет посмотреть как-то не так, то Кузьма первым рынется в бой. — Эй, Кузь, ты че там плетешься? — На его плече повис полноватый блондин и дыхнул на него перегаром. — Че, как не родной? — Да все нормас. — Никита нервно хихикнул. — Просто я не хочу, как идиот, идти по проезжей части. Так и сбить могут. — Ясно. — Друг резко кивнул, будто ему на время стало тяжело держать голову прямо. Его мутный пьяный взгляд уставился на лицо Никиты. — Знаешь, за что я тебя люблю? За то, что ты реальный пацан. Как ты врезал этому пидорку! — Он сжал пальцы в кулак и посмотрел на него. — Правильно. А то сначала трудовика переманит в свои радужные ряды, а потом и до нас доберется. Никита еле держал себя в руках чтобы не зарядить ему по лицу. Единственое, что его останавливало — придеться пояснить истиную причину, а он этого не сделает. Никогда. Гридин не поддержал разговор и парню это быстро наскучило. Он отцепил свою руку от чужого плеча и вернулся к общей компании. Такие алкопоходы были частой "забавой", после парни обязательно доебывались до какого–то паренька. Предлогом могло быть все: взгляд, слово, внешний вид, предпочтение в музыке и даже если он просто обгонит шумную компанию. Раньше Никита был первым, кто наносил удар, но сейчас в его голове крутилось предложение друга. А что если и правда сконтактирываться с трудовиком? Поднять авторитет на районе и отвадить конкурента от Юлика. К тому же тогда можно будет без палева пробраться в учительскую и "исправить" оценки. Вокруг были одни плюсы. Вот, только было и что–то, что его останавливало. Но что? Этого он не знал. Вдали послышались какие–то крики. Ну, вот и жертва нашлась. Никита покачал головой, впервые оставшись в стороне. Он прикрыл глаза и поднял голову. Перед его внутренним взором появился бар. Юлий все так же целовал, но не Юру, а Никиту. В его глазах не было и грамма страха, он не пытался его оттолкнуть. Нет, в мечтах было все иначе. Жаль, что реальность не похожа на мечту. Никита постоял так несколько минут, а после развернулся и пошел домой. Ничего интересного дальше не произойдет, а бухать ему больше не хотелось. Гридин прошел несколько домов и свернул к старой пятиэтажке. Среди высоток она казалась еще меньше и старше. Краска на фасаде давно обсыпалась. Кое–где еще осталась плитка грязно коричневого цвета. В доме было всего три подъезда, из которых только один умудрился сохранить покосившуюся входную дверь. Запах внутри был пропитан тяжелым табаком, алкоголем и еще чем–то, не помогали ни уборка, ни проветривания. К этому аромату, за всю свою жизнь, Никита уже привык, как и к неприличным словам, рисункам на стенах. Кое–где краска облуплилась и просвечивалась белоснежная штукотурка. За все время эти стены пытались красить дважды, но каждый раз все возвращалось в первоначальный вид. Никита поднялся на второй этаж и прошмыгнул к дверям квартиры. Мать работала на двух работах, отец уехал на заработки. Поэтому Кузьма пошарился в щели над дверью и вытащил запасной ключ. Со скрежетом повернув ключик в замке, Никита вошел в пустую квартиру. Быстро захлопнул дверь, чтобы промат не пробрался внутрь. Дома его встретила привычная тишина, остывший обед на столе и записка от мамы о том, чтобы Никита не забыл сделать уроки. Будто бы это кто–то будет проверять. Гридин отшвырнул портфель в угол и направился в свою комнату. Никакие уроки он делать не собирался. Это было ему не интересно. Зачем забивать себе голову формулами, датами, правилами, если это нигде не пригодится? Да и всю эту прогнившую, устаревшую программу давно пора менять. Он устало плюхнулся на кровать и алкоголь наконец–то смог накрыть его ватной слабостью. Веки налились свинцом и его утянуло в глубокий сон...