Наша обычная жизнь (флешмоб № 2, сборник драбблов)

Однажды они всё-таки спалили треклятый пирог. В кои-то веки Рузвельт расщедрился и сказал «Чтобы я вас не видел до утра», и так жалко было времени на дорогу, и хотелось не идти, а бежать; Акменра спрашивал, почему бы не взять такси, Ларри объяснял про «пробки на Манхеттене, а тут пешком два квартала»: да, это была его особенная гордость — квартира рядом с музеем, так замечательно! По дороге Ларри пришла идея «А давай испечём Рузвельту пирог в качестве благодарности», потом ещё одна идея — «если сливы заменить яблоками, получится прямо символ Америки», и Акменра только кивал и улыбался про себя: пирог — так пирог, в конце концов, вопросы благодарности за помощь никто не отменял. И может быть, наконец ему тоже дадут поработать миксером? Сперва всё шло точно по накатанному, и ничего не разлетелось по кухне: когда технология отработана, основная часть процесса занимает не больше получаса, даже с учётом пояснений «вот это яблоки, а резать их нужно вот так, смотри не отхвати себе палец, а то Макфи меня убьёт». Даже сверяться с рецептом практически не пришлось: у Ака всё отскакивало от зубов, и Ларри в очередной раз подивился, какая у фараона отличная память. А когда поставили пирог в духовку и нажали кнопочку «старт» — Ак подошёл сзади, запустил ладони Ларри под футболку и сказал: — Две недели. Тедди над нами издевается. Ларри был в глубине души с ним согласен насчёт Тедди: мистер президент явно догадывался, что ночной сторож с главным музейным экспонатом совсем не звёздами любуются на Манхэттене всю ночь, и не фильмы смотрят до утра у сторожа дома. Но с другой стороны, разве можно упрекнуть президента в недовольстве тем, что у него, в конце концов, своя личная жизнь, а его вместо нежных признаний даме сердца хотят опять заставить всю ночь бегать за Декстером и воспитывать гуннов!.. Поэтому Тедди сказал сразу: прогулки до утра — не чаще, чем раз в две недели. Он не железный. «Он восковой, — сказал тогда Акменра, когда они за неимением лучшего убрались в египетский зал. — Но все равно, две недели — это жестоко!» Ларри хотел ответить, что кроме его квартиры у них все ещё остаются и зал, и диван в комнате охраны, и разные дальние музейные закоулки, если вдруг захочется экстрима и острых ощущений. Но потом до него дошло, что дело вообще не в сексе как таковом: дело в чувстве дома, в возможности сказать «мы с тобой вместе в нашем общем жилище», в необходимости иногда готовить вдвоём на кухне, наконец!.. Потому, собственно, не сразу друг на друга наброситься уже в прихожей: сначала пирог. Для Рузвельта. Пусть подавится. И только когда пирог в духовке — можно подойти, обнять со спины, и даже немножечко вспомнить, что ты правитель, в конце концов. — Ларри? Пойдём. Я соскучился. И улыбнуться, когда Хранитель Бруклина обернётся с усмешкой: — Ак, ты забыл сказать, что тебе двадцать лет, что ты столько времени торчал в саркофаге и… что там ещё? Я тогда тебе отвечу, что мне уже к сороковнику и я не могу так быстро. — Во имя Ра, зачем быстро? Медленно и наслаждаясь, и не думая, что сейчас Декстер проскочит мимо моих охранников или не дай Осирис, откроет замок в комнате охраны, как в прошлом месяце! О, медленно и наслаждаясь — это была личная фараонская фишка. Ларри однажды сказал даже: «Ак, ты садист». И получил в ответ: «Это не я садист, это ты ничего не понимаешь в сексе». Кончилось в итоге привычным совместным хохотом и — да, тем самым медленным процессом, при котором, кажется, вот-вот сорвёшься в разрядку — а тебе па-а-уза. И снова рост возбуждения, и снова, кажется, вот-вот — и опять па-а-уза. И когда, кажется, уже нет сил терпеть — вот тогда сорвёт и покатится, как снежный ком, нарастая, выкручивая мышцы. В самом начале таких практик Ларри так заорал в конце, что соседка позвонила спросить, всё ли в порядке. Ларри тогда не придумал ничего лучшего: «О, я просто уронил на ногу утюг». Акменра так хохотал, когда понял, что такое утюг, и поговорка «не уронить ли нам утюг тебе на ногу, Хранитель Бруклина?» прилипла к ним надолго. И прерывать этот медленный захватывающий процесс — смерти подобно, по крайней мере, по мнению Ларри. Поэтому, когда Ак сказал «Что-то духовка долго не пищит?» — Ларри честно ответил: — Да и Анубис с ней, запищит, куда денется, а потом отключится. Дальше давай. И Ак давал ровно до тех пор, пока Ларри не опомнился и не почувствовал, что с кухни уже реально тянет горелым. Конкретным таким горелым! А там и запищало. Чрез минуту они оба сидели на корточках у плиты и, как в первый раз, пялились в духовку. С растерянными лицами. — Ума не приложу, кто поставил на таймере 90 минут вместо 40? — размышлял Акменра. — Я, наверное, — признался Ларри. — У меня, скорее всего это… пальцы тряслись. От усталости. А совсем не от того, что кто-то запихивал мне руки под футболку! Акменра улыбнулся с достоинством и сказал, что это судьба. В смысле — что вредный Тедди Рузвельт всё-таки остался без пирога.