Чёрт знает, что именно толкнуло меня сделать это.
Этот дом, самый обыкновенный на вид и сделанный из камня, ровно как и всё кругом, неожиданно страшит. Окна чуть приоткрыты, так что я отсюда чую приятный запах чего-то съестного, и это немного успокаивает.
Мне страшно находится не только тут, но и в любом другом месте, где может быть этот монстр. Это чувство, когда в тебя бросают копьё, и ты умираешь, запоминается раз и навсегда, и я не могу отделаться от него, чтобы не приключилось. Не думаю, что смогу это забыть.
Однако я стою перед дверью её дома. Никакие кости не давят на меня, заставляя заглянуть к ней в гости. Это моё решение. Я должна узнать.
Выдыхаю. Мурашки пробегают по телу, но я держусь и неуверенно стучу в дверь два раза. Тут же отхожу. По ту сторону слышится недовольный возглас и громкие шаги.
Ещё раз вспоминаю причину, по которой я пришла сюда, и только это удерживает меня от побега.
Я хочу понять, действительно ли я похожа на Чару. Возможно, ундина хотела убить меня в тот раз именно по этой причине — потому что признала во мне эту девушку. Всё-таки Санс и Альфис стали утверждать, что мы не так уж сильно похожи — цветом волос и формой лица, не более, в остальном помогла сыворотка. Однако мне кажется, что они врут.
Потому что скелет не умеет лгать. Ровно как и мне, ему это не дано. Его зрачки, бегающие в тот момент в другую от меня сторону, уверяли меня в этом.
— Чего ты тут забыла? — резко спрашивает монстр.
Андайн выглядит страшно злой — сморщенное лицо и прищуренный взгляд говорят больше всего об этом. Руки она складывает крестом на груди, плечом прислоняясь к косяку. Одежда на ней — это вовсе не форма гвардейца, а обычная майка и длинные штаны.
Ещё раз мысленно уверяю себя, что всё хорошо, и, достав блокнот и ручку, пишу ответ.
«У меня есть несколько вопросов. Я надеюсь, что ты сможешь мне ответить»
Протягиваю блокнот. Сначала Андайн смотрит на меня, потом переводит взгляд на надпись.
— Только ненадолго.
Она отвечает совсем недружелюбно, но пропускает меня в свой дом.
Принимаю приглашение и прохожу, затем осматриваюсь, словно впервые, пока ундина не зовёт за стол. Бесшумно присаживаюсь. Как истинный и правильный хозяин, Андайн спрашивает, какой я желаю чай. Выбор предоставила ундине. Вскоре монстр садиться напротив меня, подавая чашку и мне. На тарелке посредине стола лежат круассаны — от них и идёт такой чудный запах.
Решаю прервать это молчание подходящим вопросом.
—
Ты готовила?
Показав вопрос, указываю на выпечку.
— Ага. Я не мастер, но, если хочешь, можешь попробовать.
Отвечает она резко, как и ранее.
Похоже, ей нравится готовить — позади есть и плита, и холодильник, и печка. Несмотря на то, как она выглядит внешне и чем занимается, она все же походит на обычного... монстра. В другом случае я сказала бы человека или даже женщину — это больше подходит в данном случае.
Поразмыслив, всё же решаю угоститься круассанами, тут же восхищаюсь вкусу — они действительно вышли отлично! И об этом я тут же спешу сообщит Андайн. От похвалы лицо ундины смягчается, и голос её становится немного мягче, но слова по-прежнему звучат резковато.
Поглощая первую выпечку, пишу вопросы и осторожно протягиваю Андайн:
—
Что случилось в прошлом? С чего началась война?
Сначала ундина обдумывает ответ: хмуро смотрит на блокнот, постукивая пальцами по столу. После она хватается за подбородок.
— С чего началось… — тянет она, — Вообще-то, я обещала королю, что распространяться не буду, но, — поднимает на меня голову, — но так, как ты у нас исключение из правил, то поведаю. Сразу скажу: я не мастер рассказов, фрик*, — на подобное прищуриваю глаза. Мне это за оскорбление принимать, да? — Чара появилась у нас в Подземелье шестнадцать лет назад, — тут же хмурюсь, забывая про обидное прозвище, — её в один день просто обнаружил король, маленькую, словно только родившуюся. Было странно, конечно, что она выжила после такого-то падения... Её обнаружили в саду при замке, где сверху есть небольшая дыра. Азгор приютил её, однако попросил охрану молчать. Я, как глава Гвардии, обо всём знала. Король назвал девочку Чарой, растил её, заботился, всему учил. Шли годы, она росла…
Андайн подозрительно осматривает меня, но во взгляде читается горечь.
— Я её как-то обучала самообороне, бывало, что приглядывала, так что знаю кое-что о ней. В особенности то, что она испытывает ненависть по отношению к людям… А ещё и Азгор после того, как появилась Чара, снова воспылал тем же чувством, что и его приёмная дочь. Может, король тоже как-то повлиял из-за этого на Чару, не знаю, но со временем, конечно, он передумал, но вот эта… — ундина заминается, выдыхает и снова продолжает рассказ: — Всё свелось к тому, что в один день её ненависть переросла в нечто большее. Лично я всего не застала, так что с пересказа Санса: Чара заявилась к ним, Гастеру, Альфис и самому костеголовому, в лабораторию, стала просить присоединится к ней, говорила сделать какой-то препарат…
Монстру нужна ещё одна пауза, чтобы прийти в себя. Добродушно не подгоняю ундину, а та делает задумчивый вид, словно вспоминает.
— Честно, фрик, тут я не шарю, так что не буду даже пытаться вдаваться в подробности. В общем-то, у них то ли был бой, то ли не было его, но Гастер решил встать на сторону Чары, а вот Альфис и этот пустоголовый бежали. Они поспешили доложить обо всём королю, но пока занимались этим, Чара каким-то образом промыла мозги страже, а те поспешили схватить уже Альфис, Санса и Азгора. Они почему-то не вступили тогда в бой, а бежали, доложили уже обо всём жителям Водопадья и Сноудина, Руин, а вот Жаркоземье спасти не удалось. Вот так всё и началось, — разводит она руками.
Откидываюсь на спинку стула, хмурюсь и хватаюсь за подбородок.
Не ожидала настолько длинной истории.
Теперь мне становится интересно: что именно сделала Чара? Как она промыла всем мозги и заставила работать на неё? О каком препарате идёт речь? (Возможно, о том, который сделал монстров потерянными? Кажется, что-то такое было написано в бумагах, переданных Гастером.) Почему Видингс вообще решил перейти на сторону этой девушки?
Шестнадцать лет назад. Души решимости. Похожа на Чару.
Пододвигаю к себе блокнот.
—
Мы с ней, — неуверенно вывожу каждую букву, всё ещё сомневаясь в своём главном вопросе, —
одно лицо, да?
Сжимаю с силой ручку, ещё раз и ещё перечитываю написанное. Дышу часто, нервничаю.
Спасибо Андайн — она терпеливо выжидает, когда я соберусь с мыслями.
Выдыхаю и отдаю блокнот, затаив дыхание. Та сначала смотрит на надпись, читает с пару секунд, откладывает и долгое время глядит на меня. Молчу, не решаясь заговорить, нервно ожидая ответа, а монстр, словно назло мне, тянет время.
— Да, — наконец отвечает она. — Именно потому я пыталась тебя убить, фрик. Сначала я подумала, что она пробралась к нам.
Выдыхаю. Даже не знаю, свалился ли с плеч камень или же он упал на меня большей ношей, но теперь я дышу чуть более свободно. На несколько вопросов я нашла ответ.
—
И потому недолюбливаешь, да? — тут же пишу ей на блокноте, предварительно забрав его себе на пару секунд.
Андайн кивает.
— Признаться, не понимаю, как такое может быть, но вы действительно идентичны. Вас отличает, наверное, только одежда.
Отвожу взгляд.
Неуверенности больше нет, как и догадок. Главный вопрос закрыт. Теперь, когда я узнала наверняка, меня терзают смутные чувства.
—
Всегда мечтала увидеть свою сестру-близнеца, — пишу ей на листе. —
Я не знала, какая она. Лишь слышала, что родители предпочли убить её, чтобы спасти меня. Не хочу вдаваться в подробности, но это закон нашей деревни, — застываю, обдумываю, что написать дальше. —
Но я не оправдала надежд родителей, — невольно поджимаю губы, продолжая писать, —
к шестнадцати годам моя душа так и не проявила себя, в итоге я бежала. Так и попала к вам.
Протягиваю лист, а сама откидываюсь на стул, в руки беру чашку и всё же решаю выпить чая. Пригубляю. Вкусный, чувствуется ромашка и что-то ещё, но очень вкусное. Нет ощущения, что это самый обычный чёрный чай.
Посматриваю на Андайн. Она не проявляется за всё время чтения ни единой эмоции, но, дочитав, как-то странно смотрит на меня. Смутно различимые чувства совмещают в себе как минимум понимание.
— Интересно выходит, — хмыкает она. Вопросительно смотрю на ундину. — На чьей ты теперь стороне? Хотя, впрочем, ответ очевиден.
Слабо улыбаюсь. Пишу на бумаге лишь одно слово.
—
Вашей.
Этот ответ более чем устраивает ундину. Она улыбается мне, будто давняя подруга.
— Сестра против сестры, интересно выходит! — Восклицает ундина, как бы пытаясь превратить это в шутку.
Улыбаюсь на такое, поддерживая поднявшееся настроение монстра. Пожалуй, это и правда интересно и, возможно, весело звучит — но только звучит.
Ирония — не иначе. Я никогда не думала и даже в мыслях представить не могла, что смогу увидеть сестру, а уже тем более идти против неё, пытаясь спасти целое Подземелье, населённое монстрами разных видов и размеров.
Пожалуй, это действительно звучит весело. И со стороны смотрится, как бред сумасшедшего, на удачу себе сбежавшего из психушки.
—
Как говорится, усмешка судьбы, — пишу ей в ответ.
Ундина улыбается во все свои острые зубы.
— Прости меня, окей? Пожалуй, я действительно погорячилась, не разобравшись. — Она говорит с сомнением, но искренне, и я удивляюсь этому.
Когда я шла сюда, подумать не могла, что всё придёт к тому, что я не только узнаю правду, но и найду общий язык с ундиной. Во всяком случае, мы найдём точку перемирия.
Улыбаюсь в ответ. Забираю блокнот и пишу:
—
Ты тоже, моё поведение было слишком грубым.
На такое монстр фыркает и машет мне рукой.
— Всё окей, фрик, — улыбается она. Снова с прищуром смотрю на монстра. — В хорошем смысле.
Закатываю глаза.
В голову неожиданно приходит мысль.
Санс знал. Или догадывался. Но он мне врал — и я уверена. Но зачем? Почему не сказал сразу? Он видел Чару на близком расстояние, видел меня, явно сопоставил всё, сам говорил о том, что мы с ней похожи в лаборатории — но решил продолжать врать, мол, не особо и похожи. Хороший ход, скелет, ничего не скажешь.
В любом случае раз уж я начала тут расспрашивать ундину, то надо бы дойти до финала — выпытать те неточности, что достаточно взволновали меня.
Задумываюсь, хватаю блокнот и пишу очередные вопросы:
—
А почему никто не вступал с Чарой в бой? И почему Азгор так скрывал её ото всех?
— Ну, — тянет Андайн, — я не знаю, в чём должна быть так сильна Чара, но даже пустоголовый не решился лезть в бой с ней. Что касается второго… Думаю, что тут всё из-за того, что Чара много болела в детстве, тяжело. Но точно не знаю.
Она пожимает плечами и отдаёт мне блокнот.
Киваю и пишу благодарность на листочке. В особенности за угощение — и чай, и выпечка чудесны. Думаю, из Андайн получится отличный повар. ей не сражаться надо, а готовить в ресторане.
Я собираюсь, удовлетворённая ответами и неожиданным примирением. Ундина провожает меня до двери. До того, как я перешагиваю порог здания, Андайн хватает меня за плечом. На её лице какое-то странное волнение.
— Фриск, — она впервые зовёт меня по имени, и мне странно слышать это, — ещё раз прости за всё. Мир? — Монстр протягивает мне руку.
Всё ещё лёгкое волнение на её лице странно смотрится с протянутой в надежде на мир руке. Я улыбаюсь и пожимаю её, соглашаясь на это кивком.
— И ещё, постарайся не слишком много об этом рассказывать кому-нибудь, хорошо? — в ответ киваю. — И если узнаешь что у Санса, обязательно скажи. Он умный, каким бы пустоголовым я его не называла, сильный, наверное, даже превосходит меня, однако всегда всё держит в себе. Альфис просто не помнит, а Санс... — Я просто киваю ей, прекрасно понимая, о чём она. — Удачи.
Улыбнувшись, машу ей рукой и покидаю пределы её дома и одновременно с этим полигона. Замечаю, что на улицах уже темно, а монстров, которые тренировались бы, не видно. Надеюсь, меня не начали искать.
Однако много не прошла — почти сразу останавливаюсь, парализованная страхом.
Если Андайн, глава Королевской Гвардии, говорит, что этот монстр из костей сильнее её, то… Как он-то мог, имея прекрасные две возможности, если не больше, не обезвредить Чару и не пресечь всю эту войну?! Не хотелось бы отчасти о таком думать, но как он мог не убить её?!
Выдыхаю и понимаю, что меня пробивает мелкая дрожь.
Мне не единожды приходилось видеть, как Санс использует магию. Но чтобы сильнее...
Его брат и отец — у них одинаковая магия. Как-то раз Папайрус обмолвился об этом в разговоре, в отношении брата. Когда я была в замке, я стала свидетелем того, как Гастер использовал магию ровно также, как и старший сын, только у учёного горели обе глазницы. В случае Папайруса не знаю. Однако выходит, что все они трое сильны неимоверно, но никто из них за всё время войны не решился пойти против Чары?! Обычного человека, обладающего решимостью? В чём их проблема? Рано или поздно такое должно получится, нет? Не может же быть это вечностью, сбросы…
Выдыхаю и резко мотаю головой, взъерошиваю волосы и тихо мычу — всё это сводит с ума.
Ещё и призраки… После всего этого у меня появляется несколько вопросов относительно сказанного Анной.
Ты, кстати, очень на неё похожа. Больше чем…
Больше, чем Чара.
Уверена, она хотела сказать именно это. Если я похоже на Форте больше, чем Чара… Что это может значить? Мы с Чарой близнецы, исходя из всего, что удалось узнать.
У меня больше нет сомнений, что это именно так. Что Чара — моя сестра-близнец. Мы обе родились шестнадцать лет назад, идентичны внешне, в чём убедилась после слов Андайн, потерянных, Альфис и Санса. Она обладает решимостью — это известно совершенно точно. Она была сброшена почти сразу после рождения в подземелье, и это также подтвердила мне ундина.
Резко вдыхаю воздух.
Она как-то прислала мне сообщение по табличке. То слово, которое было словно ошибкой — она хотела сказать «сестра»?
***
Неверно перебираю пальцы. В один момент решаю занят себя рисованием. Не художница, конечно, но нарисовать от скуки цветы или дерево я могу. Даже дом способна осилить, правда, в виде квадрата, без всяких объёмов и точностей.
Пришлось заглянуть в лабораторию, поскольку дома Санс не появлялся. В итоге застаю его за работой, уставшего и не в лучшем состоянии, если такое возможно судить по скелету. Впрочем, аномально тёмные круги под глазницами подмечаю сразу.
Поначалу я спокойно, но настойчиво прошу бросить работу и отдохнуть — сонного его расспрашивать нет желания. Но скелет, упёртый, как баран, упирается в необходимость что-то там закончить. Чудом, но он всё же слушается, проклиная мою решимость. Он не телепортируется — просто уходит из лаборатории, едва ли не волоча кости по земле. Прежде, чем проследовать за ним, решаю побеседовать с Альфис.
—
Можно задать несколько вопросов?
Альфис немного нервничает, но соглашается. Её голос дрожит пуще обычного.
—
Может ли магия Подземелья пробудить душу? — задаю так давно интересующий меня вопрос.
Похоже, учёная не волнуется так сильно. Она несколько задумчиво мычит.
— —
В т-теор-ри, — смутно отвечает рептилия. —
Не прих-ходилось ис-спытывать
Спешу догнать Санса, пока он не ушёл слишком далеко.
Достигнув его очень скоро, иду рядом с ним до дома, где он уходит в свою комнату наверх.
***
Проходит достаточно много времени. Я не хочу спать, гулять по уже ночным Руинам. Азриель и Папайрус куда-то ушли с час назад — не знаю, куда они спешили ночью, но сейчас их нет дома. Оба убежали по свои делам, не сказав ни слова.
— Ужин готов, милая, — с привычным теплом в голосе зовёт Ториэль.
Оборачиваюсь, киваю и откладываю блокнот в сторону. Коза уходит в строну кухни, а я остаюсь на пару минут. Бужу Рекса и махом руки зову его есть, на что пёс радостно лает и спешит первее меня на кухню. Я лишь смеюсь и следую за ним.
Ужин проходит в спокойствии. Ториэль периодически спрашивает, как у меня дела, где была и так далее.
После вкусной еды хочется только спать, но прежде мне необходимо уделить время на кое-что другое. Закрываю за собой дверь, когда прохожу в команду. Рекс быстро ложится на кровать. Присаживаюсь рядом с псом, хватаясь за горло.
Мне страшно пытаться заговорить, но хочется попытать удачу вновь. Кажется, в последний раз я пыталась, когда мне было тринадцать. После как-то постепенно отпало желание это делать — даже хрипа издать не получалось. А теперь… а теперь я могу даже смеяться.
Если моя душа пробудилась в стенах подземелья, то, может, в этом месте у меня получится заговорить? Я была бы только рада!
Пару раз пытаюсь произнести хоть какое-то слово, хотя бы простые «да» или «нет». Прохрипеть получается, и с каждым разом становится всё легче и проще. Спустя сколько-то времени попыток — не смотрела на часы — наконец произношу короткое, но победоносное «да». Как символично.
Радостно смотрю на Рекса, а тот уже преспокойно дремлет. Улыбаюсь, выключаю свет и решаю, что мне тоже пора спать.
