and then she burst into tears

Мы, здесь, жили абсолютно хорошо, нормально, без происшествий. Всё было замечательно: работающая заправка, магазины с постоянными поставками свежей еды, новые диски. И никакого Другого Города. Никакого другого города, мы просто ели омлет на завтрак в столовой и шли на работу, чтобы заработать немного денег на следующий омлет. А потом глядели на пустыню и размышляли про траву, которая за чертой города, возможно, уже высохла. Засуха, и ничего тут не поделаешь. Никто не мешал нам, мы просто не привлекали к себе внимания ненужным вниманием, не выходили на трассу и не мешали цыплятам, которые решили перейти дорогу. Мы ели пиццу на ужин и не применяли силу, чтобы убедить друг друга в чём-то. Неужели это так трудно, мы думали? Но грузовик приехал. Он приехал и привёз с собой пыль, высохшую траву, налипшую на колёса, и выпустил из кабины Другой Город. То, что нам было не нужно, то, что мешало нам жить без страха и забот, зарабатывая каждый день себе на новый омлет и пару дисков, то, что задавало вопросы, которые доходили до конца трассы. А с того конца трассы приходили, задавали новые вопросы. Они отвлекали от работы, но выгнать их было нельзя. Нельзя было сказать «Выметайся, не видишь, я делаю свою работу?» Потому что тебя можно запросто убедить, что лучше ответить, чем применять силу. А мы не любим применять силу. Особенно, когда мы применяем силу на себе, заставляя себя отвечать на вопросы, а потом, если не повезёт, идти на прогулку. Посреди рабочего дня. Интересно было бы потом узнать, кто занимает наше место после того, как мы уходим на прогулку. Так вот, грузовик приехал. И начал расспрашивать, сначала о мёртвых, которые работают. Мёртвых, которые распугивают цыплят, а потом идут в магазин. Мёртвых, которые принимают решения и едят омлет на завтрак. Или не омлет, нам, если честно, плевать. Нам плевать, какие вопросы отвлекают от работы, потому что деньги нам платят не за безделье, а за работу. Но когда женщина приезжает с пустым кузовом, паркует грузовик на заправке у трассы и приходит спрашивать о Другом Городе, непонятно ещё, где она о нём уже услышала, то становится первостепенной задача выпроводить её отсюда как можно скорее. Не важно, кто спрашивает о Другом Городе, важно, что в конце трассы не узнают, кто спрашивал. Её можно спрятать, ей можно объяснить, но лучше отогнать её подальше от магазина, чтобы как можно меньше отвлекаться потом, когда в Другом Городе станет известно, что эта женщина задаёт непонятные вопросы, на которые ни у кого нет желания отвечать. Грузовик вёз Другой Город, грузовик не довёз его, но приехал туда, куда нужно было направляться. Нужно было направляться, если бы с ней ехал тот, кто должен был. Но с ней уже не ехал никто, кузов был пуст, так что ехать сюда было нельзя. Особенно, если задавать такие вопросы. Никто, в конце концов, не хочет прятать её здесь. Но придётся, потому что по сути, ничего плохого она не сделала, возможно, она просто глупая, но вдруг у неё есть цель. В конце концов, целый грузовик стоит на стоянке возле трассы. А он что-то вёз. Но лучше всё-таки прогнать её из магазина, пока есть вре.. мени нет. Вот-вот прозвенит звоночек на двери, и она слышит «Ой, чел, тебе лучше спрятаться». И прячется. Кажется, она правда не глупая, но потом «Лучше тебе выметаться отсюда, господи». И она выходит, точно зная что делать, так что это было лишним.