Обман зрения

Уилл не уловил тот момент, когда его жгучая ненависть к Глускину, когда его боль от невозможности помочь, когда его страх за жизнь Ганнибала стерлись, а вместо этого появились полное непонимание происходящего и страх… за собственную жизнь. То, что предстало перед глазами Уилла, не напугало его. В воспаленном воображении страдающего галлюцинациями профайлера всплывали картины куда страшнее и необъяснимее. Но образы, заложенные в глубине подсознания — это одно. А то, что эти образы могли ожить в реальном мире — совершенно другое. Грэм замер. Не дышал и не шевелился, а смотрел неотрывно глазами, полными ужаса и категоричного отрицания, на мощную звериную фигуру, которая еще минуту назад являла собой того самого чудесного мужчину и великолепного специалиста доктора Ганнибала Лектера. Смотрел, как оборотень кидает тело Глускина по разным углам и, не стесняясь, калечит, рвет, доводя до смерти. И чем дольше Уилл наблюдал, тем сильнее ощущал наступающую от страха дрожь, тем четче слышал разъяренный рев, крики Эдварда, глухие удары тела о различные поверхности подвала. Слышал треск человеческой кожи и хруст костей. Чем дольше зрелище стояло перед взором, тем быстрее необъяснимая удушающая боль подливала к груди и сдавливала ее в мертвой хватке, тем яснее Уилл ощущал свой страх и сильнее понимал, что не может определиться с реальностью происходящего. Грэм осторожно приподнялся на столе, упираясь на дрожащие руки, и принял сидячее положение. Почти неподвижно сидел в течении длительного времени, не глядя на то, во что не хотел верить. На то, в чем сомневался, разочаровался. На то, что вызывало в нем злость, отвращение, страх и обиду. Он и сам злился на себя, он себя ненавидел за то, что в силу строения собственного разума не мог определиться с ясностью событий. Не мог и путался, кидаясь от одной стороны к другой. Это не прекращало сводить его с ума. Но теперь некому было протянуть руку и возвратить загнанного кошмарами Уилла на путь покоя. Некому было… Профайлер с хриплыми стонами судорожно вытащил крупные осколки из своего лица, откидывая их на каменный пол подвала. Обвел помещение расфокусированным взглядом исподлобья, нахмурился, особенно сосредотачиваясь на определенном объекте — пистолете, виднеющимся из-под обвалившихся на него инструментов. Секунда, и Уилл вскочил со стола, подбежал к перевернутой тумбе и упал на колени, хватая оружие. Четкая перезарядка, профайлер поднимается на ноги. Его не слабо качает из стороны в сторону, но он вскидывает взгляд во тьму, где виднеется фигура зверя, и наставляет пистолет, четко метясь в косматую голову. Делает шаг вперед, еще один, но чем ближе становится, тем оказывается труднее идти дальше. Его снова бьет крупная дрожь, но он не боится. Он до сих пор не понимает, что перед ним — реальность или кошмарный вымысел, но четко осознает одно — эту неправильность необходимо закончить. Уилл останавливается и вздрагивает, когда ствол вплотную оказывается прижатым ко лбу зверя. Мужчина дышит тяжело. Его рука дрожит. Он морщится и тихо шипит — раны на лице сильно саднили и щипали, а боль усилилась со скатывающихся градом в беззвучных рыданиях слез. Ганнибал стоит в темноте, не шевелясь. Смотрит на Уилла и не думает сопротивляться или шарахаться в сторону, когда его лба, покрытого мягкой серебристой шерстью, касается дуло пистолета. Не бежит, словно… идти ему больше некуда. Словно бежать отсюда для него нет никакого смысла. Зверь безмолвно опускается на колени, склоняя голову, но все равно при этом оказывается выше и массивнее чем Грэм, стоявший рядом. Стекающая по лицу кровь дразнит тонкое обоняние оборотня, но он абстрагируется от этого запаха. — Ты не он, — глухо всхлипывая, надсадно зашептал Уилл, крепче сжимая в руке оружие. — Невозможно быть свободным с чудовищем. Палец то и дело опасно гуляет по дуге курка. Грэм отрешенно смотрит вниз, глотая слезы. И в один момент, крепко стискивая зубы до скрипа, опускает руку. Пистолет с глухим стуком валится на пол. — Невозможно. Но я хочу… потому что только с тобой… эту свободу я ощущаю. Ганнибал. Уилл все еще с трудом мог поверить в то, что с ним произошло в последние годы работы с ФБР. С трудом верил в свою эмпатию, в кошмары и кровавые встречи с Глускиным. С трудом верил в то, что остался живой. Остался живой благодаря зверю, прорвавшемуся с громким треском сквозь человеческую кожу. Постепенно дыхание мужчины выровнялось. Бесконтрольный слезный поток прервался, оставляя в память о себе едва ощутимую влагу и естественное жжение в глазах. Крупная дрожь унялась, сменяясь на мелкую — тело продолжило откликаться на оставшееся состояние шока. Грэм был опустошен. Когда пистолет, удерживаемый рукой Уилла, опустился, Ганнибал прикрыл на мгновение глаза с расширившимися вертикальными зрачками и мягко ткнулся головой в руку, которая уже не держала оружия. Лектер поднял свою руку, увенчанную когтями, желая дотронуться до Грэма, но замер, так и не дотянувшись. — Я таков, какой есть, и не смогу изменить этого, Уилл, — мужчина в теле зверя помолчал немного, не мигающим взглядом наблюдая за лицом эмпата. — Пустишь ли ты меня в свою жизнь или изгонишь… — ярко-янтарные глаза потемнели до цвета сусального золота, — я больше не смогу не защищать тебя. Это въелось в мою суть. Мои инстинкты, — рокочущий голос срезонировал, расходясь эхом от стен. — Дотронься до меня. Грэм вздрогнул, а его глаза раскрылись шире, как только холодной ладони коснулась теплая шерсть. Он рискнул поднять свое лицо, с хорошо прорисованными усталостью, неуверенностью и смятением заглядывая в чуть раскосые кошачьи глаза с золотым отливом. Уилл сморгнул, немного встряхнув головой. Он уже видел их. Видел их жаркий блеск, затягивающий в огненную бездну, после первой совместной ночи с Ганнибалом. Так вот что это было. Ему не показалось. Тихие рычащие речи оборотня непроизвольно ласкали слух. Сердце сжималось в груди от сути сказанного, но в голове все еще пульсировали кричащие мысли о неправильности и невозможности этой реальности. Уилл не спешил протягивать руку. Продолжал тяжелым взглядом смотреть на зверя, улавливая в животном облике черты близкого человека, и думал. Он уже давно начал сходить с ума. Но сходить с ума от того, что каждый раз страдаешь от эмпатии и подвергаешь свою жизнь огромному риску, резонно отличалось от схождения с ума рядом с тем невероятным, кто был готов защитить тебя от этого ужаса. Рука профайлера дрогнула, и ледяная ладонь опустилась на мохнатую макушку между бархатных ушей. Уилл резко выдохнул, а его губы задрожали. Ярчайший восторг мощной волной разлился по телу, вынуждая мужчину прикрыть глаза и окончательно отдаться во власть фантастического чувства. — Знаешь, — совсем тихо начал Грэм, едва поглаживая пальцами мягкую шерсть, — я совсем не хочу вникать в то, как это… возможно. Пускай все останется так, как есть. Я попрошу только об одном: не позволь мне больше оказаться вне воли. Почувствовав, как на его макушку опустилась рука Уилла, зарываясь пальцами в мягкий мех, Ганнибал прижал уши к голове и задрожал крупной дрожью от всеобъемлющего чувства облегчения. Эмпат не оттолкнул его. Принял. Для Ганнибала это было высшим проявлением доверия со стороны зеленоглазого мужчины. Прикрыл глаза, делая шумный, фыркающий вздох. Грэм ощутил, как тело под его ладонью завибрировало. Кошачьи глаза снова распахнулись и сфокусировались на фигуре профайлера. Лектер чуть переместил тело, меняя позу на более удобную для своего нынешнего телосложения. Стоять на коленях в зверином облике было не очень удобно, но он терпел ради Уилла. — Со мной ты будешь свободен. Я не позволю тебе запереться в клетку из твоих страхов. Удержу, когда ты будешь думать, что близок к Тьме той пропасти, которая представляет собой твое сознание. Ганнибал начал медленно вставать. Рука Уилла соскользнула с его макушки, прослеживая линию роста меха на шее и груди Лектера, по мере того, как он выпрямлялся. Сильная рука не дала ладони Грэма соскользнуть с его тела. Обхватив запястье профайлера, Ганнибал удержал его там, где мощными толчками под грудной клеткой билось звериное сердце. Когда барьеры наконец-то спали, Уилл смог свободно вздохнуть. Он выбрал сторону и, преодолевая сомнения, ступил на начало нового пути, вдребезги разрушая оковы тревог и страха. Напряжение, усиленно давящее на сознание, отступило, и приятная слабость опутала мужчину. Он позволил себе углубиться в это чувство, зная, что его поймают надежные руки и прижмут к теплой груди. Тогда он закроет глаза, едва улыбнется и услышит, как два сердца бьются в унисон. Грэм прижал свою подрагивающую ладонь плотнее к широкой груди зверя и прикрыл глаза, наслаждаясь теплом большой лапы, накрывающей его руку. Мерцающий в густом полумраке подвала взгляд Ганнибала скользил по лицу стоявшего рядом эмпата, чутко подмечая, как сменяются эмоции на красивом лице. Он не шевелился, давая Уиллу привыкнуть к себе… такому. Разумеется, на это требовалось время — не каждый день узнаешь, что человек, которого ты давно знаешь, не человек вовсе. Вертикальные зрачки расширились, когда зверь уловил изменения. Дыхание Грэма выровнялось, сердце стало биться спокойнее. Хмурое выражение исчезло, лицо разгладилось, сине-зеленые глаза потеплели и стали напоминать по цвету спокойную морскую гладь. Чужая ладонь, которую прижимал к себе Ганнибал за запястье, сжалась, цепляясь пальцами и зарываясь ими в мягкую серебристую шерсть, посылая легкую дрожь по сильному позвоночнику. — Я хочу уйти отсюда. Пожалуйста. Наверное, нужно было сообщить о смерти Глускина Кроуфорду, но Уилл не хотел. Не хотел больше быть обязанным хоть в чем-то перед ФБР. Впредь он будет обязан лишь самому себе и Ганнибалу. Звериные уши дернулись, улавливая усталую речь. Глубоко и шумно вздохнув, Лектер уверенно притянул Уилла к себе и накрыл шершавой ладонью глаза мужчины. — Чтобы выйти отсюда, мне нужно измениться, — слышит Грэм низкий голос с урчащими нотками. — Не уверен, что ты хочешь видеть это снова. Не теряя времени, Ганнибал вынудил свое тело запустить изменение. Снова захрустели кости, кожа лопалась с неприятным звуком и срасталась в других местах, меняя звериное тело. Кости черепа пришли в движение и стали «складываться» внутрь головы, восстанавливая человеческие черты. Шерсть втягивалась обратно в тело. Уилл слышит судорожный вздох со стороны Ганнибала. Должно быть, это ужасно болезненный процесс, но от психотерапевта больше не слышно ни звука. Спустя пару минут Грэм ощущает не подобие звериной лапы, а нормальную человеческую ладонь, все еще накрывающую его глаза. Затем рука исчезает, и профайлер может снова их открыть. В полумраке видны серебристые волосы, падающие на глаза, и угадывающиеся очертания широких обнаженных плеч. — Прежде, чем вернуться домой, тебе необходимо в больницу, Уилл, — Ганнибал погладил эмпата по неповрежденной щеке, другой рукой удерживая мужчину за талию. Грэм смотрел на Ганнибала так же спокойно и мягко, как смотрел до его обратного перевоплощения в человека, повторно доказывая свое принятие. В конце концов, они оба заслуживали, чтобы быть друг другом понятыми. Уилл не касается мужчины, не произносит и слова, не кивает, просто едва прикрывает глаза, а затем снова раскрывает чуть шире — крохотный жест согласия, выраженный в уставшем взгляде. Профайлер первым отступает назад, двигаясь по направлению к выходу. Мысленно благодарит Ганнибала за поддержку — в его руках он чувствует себя не просто защищенным, он чувствует себя сильнее. И потому шаги становятся увереннее, позволяя скорее добраться до нужной двери и покинуть их кровавую пыточную. Уилл смутно помнит, как они добрались до больницы. Перед глазами мутнели белые стены, суетливо мелькали врачи и пациенты. Потом мужчина провалился в легкое забытье, неосознанно слушая отдаленные голоса медперсонала. Единственное, что было всегда ясно и всегда четко — голос Лектера и его образ, покровительственно находящийся вблизи. «Ты рядом». Уилл слабо улыбнулся своим мыслям. Или, может, он произнес это вслух? В любом случае, ему стало намного спокойнее. Он закрыл глаза и позволил себе убыть в мягкую пустынную бездну. Очнувшись, первым, что испытал Уилл, было неприятное жжение на лице. В голове немного гудело, но в целом мысли не путались. К удивлению, их почти и не было, за исключением мыслей о состоявшихся событиях последнего дня. Грэм немного поморщился, заставляя себя быстро смести ненужные воспоминания. Уже свободнее приоткрыв глаза, профайлер повернул голову сначала в одну сторону. Не находя нужного, повернул в другую и сразу же уцепился взглядом за сидящую поодаль, возле широкого окна, фигуру Лектера. — Наверное, я сейчас еще тот красавчик, — негромко усмехнувшись, Уилл шумно сглотнул и вдохнул чуть больше свежего воздуха, проникающего в больничную палату. Его лицо и правда не являло сейчас ничего утешительного: свежие, едва покрытые корочкой шрамы, глубокие и неглубокие царапины, мелкие синяки и один большой — темный, растянувшийся от середины лба по правую сторону до щеки, вдобавок охватывая собой глаз. Пока Грэм спал, Ганнибал сидел у больничного окна почти во всю стену и задумчиво рассматривал улицу. Он категорически отказался покидать больницу и профайлера. Так как Лектер прибыл в клинику в основательно изодранной одежде, ему выделили старую футболку, которая почти трещала на нем по швам, сидящие впритык джинсы и мягкую обувь, в которых, честно признаться, Ганнибал выглядел немного нелепо. Когда мужчины появились на пороге больницы, окровавленные, измученные, персонал принял их сразу же. Заметив, что один медик собрался звонить в полицию, так как это предписывалось протоколом, Ганнибал молча сгреб его за воротник рубашки и взглянул в глаза убийственным взглядом. Тот, не будучи дураком, медленно вернул трубку на место. Лектер, услышав изменившееся дыхание Уилла и его неловкую попытку пошутить, отвернулся от окна, взглянув на профайлера. Мужчина осмотрел покрытое синяками лицо, чуть нахмурился. Затем перевел взгляд на руку, где ранее отрезанный палец снова был на своем положенном месте, крепко перебинтованный. Литовец медленно подошел к лежащему на постели Грэму и, наклонившись, невесомо прижался губами к его лбу, отстраняясь почти сразу же и всматриваясь в зеленые глаза. — Ты выглядишь очаровательно, — на губах психотерапевта появилась легкая улыбка, красиво обозначившись приподнятыми уголками. — Скажи мне, когда будешь готов покинуть больницу. У меня нет никакого желания оставлять тебя здесь надолго. У Уилла тоже не было никакого желания надолго оставаться в больнице. Поэтому уже на следующий день он уперто настоял на том, чтобы выписаться. В конце концов, Ганнибал по счастливой случайности тоже являлся хирургом, и проблем с обработкой и перевязкой пальца, как и лица, не возникло бы. Они довольно скоро добрались до дома Лектера. Кажется, Грэму не показалось — в салоне автомобиля весь путь стояла тишина, и профайлер был этому очень благодарен. К тому же, порой в молчании можно услышать куда больше, чем в словах. — Я позвоню Кроуфорду, — это было первым, что оказалось произнесено Уиллом по прибытию в дом. Затем он разулся, скинул со своих плеч куртку, вытащил мобильник и не спеша пошел босиком вглубь коридора. Мысль о том, что необходимо окончательно разорвать все возможные связи с ФБР, посетила Грэма еще давно. А сейчас он наконец-то был готов осуществить этот шаг. Разговор выдался тяжелым. Джек попытался снова перехватить веревку и перетянуть Уилла обратно: скакал с робких просьб и едва ли не мольбы до приказов и угроз. Но профайлер оставался бесстрастен. — Решение принято, Джек. И оно окончательное. Прощай. Уилл отключил мобильный, не глядя бросив его на диван. — Все-таки перспектива чинить лодки мне больше по душе. Ганнибал, прекрасно слышавший каждое произнесенное слово не только Уиллом, но и Джеком, тихо перемещался по дому, включая сигнализацию и переодеваясь. Как только Грэм окончил разговор, Лектер неслышно подошел к нему со спины. Уилл ощутил его присутствие, как мышь чует приближение кошки — всем телом, на совершенно ином уровне. Но, в отличие от той же пресловутой мыши, профайлер не опасался того, кто сейчас, подняв руку, кончиками пальцев невесомо вел вдоль его расслабленно-опущенной руки. Грэм знал — мужчина, стоявший позади, скорее, снова получит множественные ножевые ранения в живот, чем позволит ему страдать. — Надо полагать, — дыхание Лектера обожгло шею Уилла, — Кроуфорд примчится сюда в самое ближайшее время, — литовец взял небольшую паузу, а затем закончил. — Мне спустить его задницу с лестницы? — Если тебе будет нетрудно, да. Позаботься об этом, пожалуйста. Уилл прикрывает глаза на мгновение, бесшумно вдыхая запах полюбившегося мужского парфюма Лектера. Не может удержаться, чувствуя, как кожу ласково съедает горячим дыханием, и оборачивается лицом к доктору. Грэм долго смотрит на Ганнибала: внимательно, изучающе; не боится упасть в темный омут опаловых глаз, наоборот — стремится погрузиться глубже. Уилл уже не приходит в шок от мыслей о второй сущности мужчины. Он чувствует себя в безопасности. Чувствует себя нужным и свободным от обязательств. Профайлер знает, что теперь не потеряется в веренице страшных образов и кошмаров. Что теперь не станет принадлежать кому-то другому. Ему и не хочется принадлежать кому-то еще. — Зверь, живущий в тебе, гораздо человечнее большинства людей. Уилл коротко улыбается, а затем отходит от Ганнибала, присаживаясь на мягкий диван. Ганнибал, услышав последнюю реплику, удивленно хмыкает, сунув руки в карманы дорогих брюк, и смотрит на мужчину со смешинками во взгляде, в глубине которого сверкают золотые искры — признак того, что монстр, живущий внутри него, услышал слова Грэма. И ему они понравились. Тем не менее, сам Ганнибал так не считал. Лектер любуется тем, как в каштановых кудрях Уилла сверкают солнечные блики. Скользит взглядом по красивому профилю, запечатлевая этот прекрасный образ в памяти. Посвящает изучению черт мужчины еще какое-то время, но потом решает сходить на кухню, чтобы побаловать своего спутника чашкой ароматного кофе. Напиток был приготовлен вручную, и это заняло около 15 минут. Ганнибал вернулся в гостиную и преподнес Грэму сваренный бразильский кофе в дорогом фарфоре. И был намерен присоединиться, однако сесть рядом ему не дал настойчивый звонок в дверь, уничтоживший своей бестактностью тишину дома. На губах литовца появляется поистине хищная улыбка. Мужчина приходит в движение и удаляется в коридор. До ушей Уилла донесся громкий, повелительный голос Джека, требующий позвать его немедленно. Что удивительно, Грэм не слышит голоса Ганнибала. Но слышит, как с каждой фразой громоподобный бас Кроуфорда становится все тише и тише, пока не затихает совсем. Профайлер сидит неподвижно, робко оглаживая большим пальцем теплый фарфор. Единственное, что выдает в нем какое-то напряжение — это настороженный взгляд, отрешенно направленный вперед. Ганнибал пообещал ему разобраться, но Грэм был готов дать отпор, если Джеку все-таки удастся пройти в дом. Не удалось. Лектер возвращается спустя несколько минут и даже без хвоста в виде агента ФБР. Ганнибал до странного безмятежен и спокоен. Он, наконец, садится возле Уилла на диван, откидываясь на мягкую кожаную спинку, и поглядывает на зеленоглазого мужчину с выражением удовлетворения на лице. Неожиданно для эмпата выдает, протягивая руку и запуская пальцы в мягкие кудри на затылке: — Сейчас пообедаем и я отвезу тебя к Волчьей Тропе. Ты соберешь вещи, а затем мы уедем отсюда. У меня есть одно… восхитительное место, где ты сможешь быть самим собой, — во взгляде сверкнул насыщенный янтарь, удерживая два цвета — темный и звериный на самой границе оттенков. — Думаю, что сюда мы больше не вернемся. Профайлер не спешит задавать вопросы. Следит за доктором, расположившимся рядом с ним, и понимает, что невольно заражается тем же кристально-чистым спокойствием. Окончательное расслабление приходит тогда, когда кончики пальцев Ганнибала настойчиво касаются кожи головы. — Хорошо. Уилл нисколько не против таких приятных перемен. Он знает, что Ганнибал уверен в своем решении, а, значит, на то есть возможности. Психотерапевт позволяет почувствовать мужчине слабость, возлагая всю ответственность на себя, а Грэм позволяет себя этим побаловать. Им обоим нужен отдых. А чуть погодя можно будет подумать и о дальнейшем заработке. Уилл не являлся тем человеком, который привык сидеть на шее. Более того, Ганнибал оказался первым, кому удалось сломать барьер неприступности Уилла Грэма, чтобы тот впустил в свою жизнь хоть какое-то внимание и позволил чужой заботе оплести его надломленный рассудок. — Что ты ему сказал? Или правильней спросить — сделал? Уилл прикрывает глаза, поднося к своим губам чашку и отпивая горячий напиток с ароматом корицы и миндаля. Ганнибал еще какое-то время задумчиво молчит, наблюдая за умиротворенным выражением лица эмпата. Сильные пальцы массируют затылок, путаясь в мягких волосах — Лектер заметил, как сильно этот жест нравится профайлеру. Но все-таки ему пришлось убрать ладонь, чтобы дать Уиллу возможность спокойно допить содержимое чашки, которую он почти баюкал в руках. Ганнибал едва заметно улыбнулся, воскресив в голове диалог десятиминутной давности. — Всего лишь намекнул Джеку, что ты теперь — не его забота, — мужчина перевел взгляд на свои брюки, оправляя едва помявшуюся ткань. — Полезные знакомства, знаешь ли, творят чудеса, — широкая улыбка, больше похожая на звериный оскал, намекнула, что разговор не ограничился невинными угрозами «хороших знакомств» и именно поэтому полностью деморализовал Джека Кроуфорда. — Минут… — психотерапевт посмотрел на часы, оплетающие его левое запястье, — десять назад специальный агент Уилльям Грэм официально подал в отставку, — Лектер протянул руку и погладил тыльной стороной указательного пальца кожу на щеке эмпата. Ганнибал чуть прищурил глаза. До ушей Грэма вдруг донесся низкий рокочущий звук. И, кажется, он действительно не ослышался — звук этот был похож на довольное утробное урчание. — Допивай. Нам пора собираться, — Ганнибал поморщился. — Визит Джека перебил мне весь аппетит. Уилл подался к теплой ладони и прижался к ней щекой, закрывая глаза. Принимая выслушанное, позволил легкой улыбке мимолетно скользнуть по своим губам. Он был не голоден. Единственное, чего желал больше всего — оказаться подальше от мест, которые взывали обратно к его кошмарам и страхам, ступить на новую дорогу и пойти вперед, чувствуя, как крепкая ладонь уверенно сжимает его пальцы. — Как скажешь, — тихо произнес профайлер, медленно открывая глаза и отстраняясь от руки мужчины. Грэм, притянув к губам дорогой фарфор, в пару глотков допил кофе, а затем, подставив чашку на стеклянный столик, поднялся с дивана, неловко оправляя рубашку. — Поехали? — Уилл встал к Ганнибалу вполоборота, переведя на него светлый взгляд, и улыбнулся глазами. Не став дожидаться ответа, зная, что Лектер не станет медлить, не спеша пошел по коридору, ведущему в прихожую. Накинул на себя пальто, дождался, пока доктор спустит вниз собранные чемоданы, и первым ступил за порог, щурясь от ярких солнечных лучей. На дворе стояла глубокая осень. Та пора, когда листва на деревьях горела пламенем из желтых, красных и оранжевых оттенков. Когда терпкий запах дождя опутывал своей свежестью, и прохлада вытесняла все ненужные и тяжелые мысли из головы, а яркое солнце, показывающееся из-за сероватых туч, ласкало кожу уходящим теплом. Ганнибал изменил своему обычному вкусу — оделся в потрепанную кожаную куртку светло-коричневого цвета и вышел, закрыв за собой массивную дверь. Даже не включил сигнализацию. Раз они оставляют позади прошлое, многое из него ни Лектеру, ни Грэму не понадобится. Закинув сумки в багажник автомобиля, Ганнибал сел за руль, и они отъехали от дома. Ганнибал ни разу не оглянулся назад, даже взгляда прощального не кинул. Мужчина мог себе позволить оставить столь роскошный особняк — благо, за многие годы практики психотерапевтом он успел накопить достаточно средств на многих своих счетах, чтобы ни в чем не нуждаться и не опасаться, что эти самые счета заблокируют. Позже, дистанционно, он продаст этот шикарный дом, а сейчас ему было, по большому счету, плевать, что с ним будет.