***
Через неделю после шоу они купили себе дом. Общий. По большей части, за него платил Джаред, у того было больше свободных денег, да и старое его жилище, приобретенное во времена Женевьев, было решено продать, чтобы покончить с прошлым раз и навсегда. Джеи определились, где хотят жить, всего за пару дней, выбор пал на небольшой коттеджный поселок в получасе езды от Лос-Анджелеса – милые соседи, большой парк рядом, огромный задний двор, который можно переделать и под сад, и под зону отдыха с бассейном и мангалом. А еще – высоченный забор, защищающий их от надоедливых журналистов. Впрочем, забор не особо помог, папарацци узнали о переезде мгновенно и буквально поселились под их калиткой, но Джеи были настолько счастливы, что не замечали таких мелочей. Телефоны их несчастных агентов разрывались от звонков. Джеев приглашали всюду: на телепередачи, на всевозможные коны и встречи с фанатами, количество заявок на интервью било все мыслимые и немыслимые рекорды, вот только журналисты при встрече теперь мало интересовались их проектами, почти все вопросы так или иначе касались отношений. Дженсена это немного напрягало, а иногда и откровенно бесило, когда представители прессы начинали конкретно рыться в самом личном и выходить за рамки, а вот Джаред, похоже, был только рад поделиться со всем миром так тщательно хранимыми прежде секретами, даже вопросы о сексе его ничуть не смущали, он отвечал на них подробно, не скупясь на пошлые намеки, а сидящий рядом Эклз только молча краснел, бледнел и начинал толкать Джареда локтем в бок, чтобы тот заткнулся. Связаться с Женевьев Джаред так и не смог. Девушка явно внесла номер бывшего бойфренда в черный список и даже не пустила Джареда на порог, когда тот пришел в ее съемную квартиру. Дженсен помог собрать вещи Жен во время переезда и заказал курьерскую доставку к ней домой. Втайне от Джареда, он вложил в один из чемоданов записку, в которой попросил у девушки прощения. Дженсен чувствовал себя виноватым в том, что Женевьев оказалась втянутой в эту историю помимо воли. С Данниль Дженсен несколько раз разговаривал по телефону. Дани вела себя сдержанно и подчеркнуто вежливо. Эклз прекрасно знал, что ее тоже достают расспросами журналисты, но она не жаловалась и не пыталась обвинить Дженсена в том, что он доставил ей такие неудобства. Они договорились остаться друзьями, но Данниль не стремилась к общению, и через какое-то время даже телефонные звонки стали постепенно сходить на нет.***
Среди всего прочего, Джеи получили приглашение в Чикаго на кон, посвященный сериальным борцам с темными силами. Кон готовился больше года, и имена участвующих в нем знаменитостей были известны заранее, но организаторы решили, что могут попытать счастье и в последний момент заполучить себе героев всех бульварных газет в последние несколько недель. Дженсен не особо хотел срываться с места и мчаться непонятно куда, но у Джареда горели глаза, а еще он использовал запрещенный прием и начал уговаривать Дженсена поехать на кон, стоя перед ним на коленях в ванной, когда трусы Дженсена болтались где-то в районе щиколоток, и он был готов согласиться на что угодно, только бы губы Джареда перестали двигаться, пока тот произносил какие-то непонятные слова, и занялись делом. В итоге обещание было дано, и уже через час несчастный Дженсен, пребывавший в посторгазменной неге, был беспощадно поднят на ноги, одет и вытолкнут на улицу, где их уже поджидало такси. Кон всяких там сериальных звезд, да? Наверное, таким он планировался. К концу второго дня Дженсен начал всерьез подозревать, что этот кон посвящен только им двоим. Из-за внезапного появления незапланированных гостей, организаторы устроили дополнительную продажу билетов, и на мероприятие съехались самые верные поклонники Винчестеров, попутно обожавшие и Джареда с Дженсеном. Джеев буквально носили на руках, их встречали овациями во время каждого выхода на сцену, фанатки дежурили в отеле, куда поселили парней, и не расставались со своими телефонами, на которые снимали вообще все, чтобы случайно не пропустить что-нибудь интересное. Джаред откровенно кайфовал. Он общался с поклонниками, с огромным удовольствием раздавал автографы и фотографировался со всеми, кто просил, а еще постоянно норовил приобнять Дженсена на людях, взять его за руку или даже игриво шлепнуть по попе. Дженсен делал вид, что сопротивляется, но на самом деле тоже был на седьмом небе и от близости Джареда, и от возможности открыто говорить о своих чувствах к нему, и особенно от того, как замирали от восторга фанатки всякий раз, когда их любимые Джеи прикасались друг к другу. В последний вечер они обнаглели окончательно. Окрыленные вниманием и любовью, Джаред и Дженсен вышли на балкон своего номера и поцеловались у всех на глазах. Дженсен чувствовал себя наследником Британского престола, не меньше, а группка девушек внизу визжали и выкрикивали им что-то еще очень долго, даже после того, как Джеи скрылись в номере и плотно закрыли за собой балконную дверь. Коротая ночь перед самолетом, Джаред уговорил Дженсена посмотреть пару серий четвертого сезона «Сверхъестественного». Дин и Сэм на экране ноутбука с серьезным видом готовились к очередному апокалипсису, а Джаред и Дженсен, сидя по другую сторону монитора, посмеивались над ними и дразнили друг друга. И все было хорошо, пока Дженсен не задел коленом брошенную на диван мышку, и колесико прокрутилось вниз. «Одни пидоры в телеке. Вообще уже смотреть нечего», – гласил первый комментарий под видео. «Хороший был сериал, пока Эклз и Падалеки не признались в голубой любви. Теперь смотреть невозможно. Все время кажется, что Сэм так и хочет зажать Дина в темном углу. Фу. Противно», – таким был второй. «Может, они пиарятся? Сейчас типа модно быть педиками», – третий. «Да кто пиарится. Глянь на эти гейские рожи. А ведь сериал подростки любят. Охренеть пример для подражания. Почему за это нет статьи? Посадить бы всех этих уродов», – четвертый. Дженсен с тоской покосился на тонкий бегунок справа, обозначавший перемещение по длинному-длинному столбу комментариев. Судя по всему, желающих высказаться были сотни. Он не хотел проверять. И читать дальше не хотел тоже. – Забей. Фигня, – беззаботно отмахнулся Джаред. – Раньше нас обвиняли в том, что актеры из нас как из слона балерина, теперь к этому привязались. Посудачат и перестанут. – Ну да. Наверное, – неуверенно произнес Дженсен. Он не был согласен. Им часто мыли кости, но никогда не поливали такой грязью, не стесняясь в выражениях. – А если не перестанут? – Перестанут, – сказал Джаред твердо. – Пройдет месяц-другой, запустится реклама нового сезона, и все будут опять обсуждать, что же там придумали сценаристы. Не обращай внимания. Пусть пишут, что хотят. Нам вообще-то за этот сезон «Эмми» дали, ничего? Наша личная жизнь никак не связана с Сэмом и Дином. И если меня спросят об этом, я так и скажу. И ты скажешь. Все будет хорошо. Дженсен не стал спорить. Хорошо так хорошо. Пусть будет. Джаред ушел в душ, а Эклз, подгоняемый любопытством и желанием успокоиться, полез на imdb. Он редко заходил на известный кинопортал, разве только для того, чтобы поглазеть в профиле Джареда на его фотки в те дни, когда они не были вместе, но рейтинги родного сериала периодически проверял. Так, для галочки. Серии редко получали оценки ниже восьмерки, а четвертый сезон так и вообще по среднему баллу приближался к девятке, так что он открыл страницу с описанием финальной серии сезона со спокойной душой. Она вышла на экраны уже после вручения премии. Если их каминг-аут и мог на что-то повлиять, то это бы непременно отразилось на рейтинге финала. Дженсен уставился на графу с рейтингом, и у него мгновенно отлила кровь от лица. 4,1 из 10 Он потряс головой в надежде, что ему показалось, но числа не изменились. Эклз захлопнул ноутбук и отбросил его на другую половину дивана, как ядовитую змею, которая пыталась его укусить. Он дождался Джареда и рассказал ему о том, что узнал, но Падалеки только рассмеялся в ответ и снова завел песню про временное помешательство на их личной жизни, которое обязательно пройдет. И еще добавил целую тираду о том, что рейтинг специально занизили злобные, одинокие и завистливые хейтеры, которые даже серию не смотрели, а пришли только из вредности и желания подгадить тем, кто видите ли посмел быть счастливым и не бояться чужого мнения. Дженсен промолчал в ответ. Слова Джареда казались логичными, но 4,1 – это было подобно ведру холодной воды, вылитому на голову. Слишком уж много хейтеров должны были поставить серии единицу, чтобы настолько уронить рейтинг. – Слушай, может мы неправильно оцениваем ситуацию? – тихо спросил Эклз, когда они с Джаредом уже паковали вещи в чемоданы. – Фанаты и папарацци – это еще не весь мир. Падалеки замер на секунду, пристально разглядывая его и о чем-то раздумывая, а потом внезапно схватил телефон и ушел с ним в коридор, чтобы Дженсен не узнал, кому и зачем он собрался звонить.***
Как выяснилось примерно часа три спустя, Джаред звонил в аэропорт, он поменял их билеты, и вместо Лос-Анджелеса пузатый белый самолет «America airlines» теперь мчал их в Техас, к семьям. Это решение оказалось самым правильным. Парни были знакомы с семьями друг друга, но впервые посещали родню в статусе пары. Родители, сестры, братья, тетки и старые друзья, большие семейные обеды и тихие посиделки возле камина вечерами в обществе родственников, все это заставило Дженсена увериться в том, что Джаред прав. Их личная жизнь была принята как факт обеими семьями, а значит, и все остальные вскоре должны были свыкнуться с мыслью, что Джеи вместе. Свыкнуться и успокоиться. Уже в аэропорту Лос-Анджелеса, после возвращения из незапланированного отпуска, Эклзу позвонил представитель «Nike» и, вежливо извинившись, сказал, что компания пересмотрела концепт рекламы, и было принято решение, что Дженсен не подходит по типажу для будущих роликов, поэтому они, к огромному сожалению, вынуждены отказаться от его услуг. Наверное, Дженсену стоило расстроиться, контракт сулил ему большие деньги. Или попытаться провести параллель между царившей вокруг их персон шумихи и сорвавшейся рекламной компанией. Но в этот момент сонный Джаред держал его за руку и говорил о том, как хочет побыстрее оказаться дома и уснуть с ним в обнимку, поэтому мысли о каком-то там расторгнутом контракте улетучились из головы Дженсена очень быстро и абсолютно бесследно.