Восстание Фомальгаута

Катастрофа началась совершенно обыденно, около двух часов, в будний день. Джаред обдумывал очень важный вопрос: как сделать пооригинальнее очередное селфи с Дженсеном, чтобы порадовать фанатов в твиттере. Поэтому отвечать на телефонный звонок отправился Эклз. Услышав голос Эрика Крипке, Дженсен обрадовался. Вот-вот должны были начаться съемки пятого сезона, и им хотелось как можно быстрее окунуться в привычную суматоху площадки и забыть, наконец, эти безумные дни, так изменившие их судьбу. – Привет, Эрик! – радостно завопил он, и Джаред, услышав имя, приветливо замахал рукой издалека. – Когда увидимся? Однако голос Эрика был непривычно жестким, когда Крипке лаконично ответил: – Не уверен, что мы еще когда-нибудь увидимся. – В смысле? – не понял Дженсен, продолжая улыбаться. – Студия снимает сериал с производства. – Что, опять забастовка сценаристов? – Дженсену это все еще казалось очень забавным. – Нет, просто «Сверхъестественное» решили закрыть. Продюсеры посчитали, что так будет спокойнее, нежели искать новых Винчестеров, которые могут еще и не понравиться фанатам. Вероятно, запустят спин-офф про Кастиэля, сейчас обсуждается такой вариант. – Это шутка? – Эклз затаил дыхание, готовясь услышать пронзительный смех Крипке. – Шутка? Это вы у нас любители мочить корки! – внезапно заорал собеседник. – У меня была отличная история! Я распланировал ее на пять лет! А вы своими обнимашками и поцелуйчиками загубили мой сериал! – То есть, сериал закрывают из-за нас? – Дженсен спросил полушепотом, чтобы Джаред пока не услышал и не начал волноваться. Может, это еще неточно. Эрик в ответ усмехнулся: – Тебе никто этого не скажет открытым текстом. На вашем месте, парни, я бы не рассчитывал теперь на честность. Все, что вам говорят и обещают, делите на десять. И вычитайте бесконечность. Вы думаете, вы открылись перед миром – и все проблемы решены? Ерунда! Теперь мир закрылся от вас. Спросите владельцев канала, почему закрыли сериал, – и вам разложат все по полочкам и финансовым показателям. Там ни слова не будет о том, что основные актеры вдруг решили объявить всем о своей вечной любви, и все девочки, мечтавшие выйти за них замуж, немедленно переметнулись в стан «Настоящей крови». Дженсен молчал, не находя слов. События последнего месяца полностью выбили из-под него почву, он перестал ощущать реальность происходящего. Все вокруг неожиданно приобретало противоположный знак, реакции людей теряли всякий намек на логику, понятия и ценности, в которые он верил, рассыпались в прах, погребая под собой всю его привычную жизнь... Эрик тоже некоторое время молчал, потом добавил: – Я бы пожелал вам всяческих неприятностей за то, что вы угробили мое детище. Но неприятности и сами вас найдут. Дженсен еще некоторое время слушал раздававшиеся из трубки гудки. Затем почувствовал, как трубку осторожно, но настойчиво забирают из его рук. Джаред аккуратно положил ее обратно на аппарат и с беспокойством посмотрел на Дженсена: – «Сверхъестественное» закрывают, да? У него в голосе не было потрясения или ужаса, он просто уточнял. Эклз кивнул, не зная, что еще сказать. А вот в следующем вопросе Джареда эмоции были отчетливо слышны – нежность, волнение и даже как будто страх: – Дженс, ты же не думаешь, что жизнь на этом кончилась? Эклз продолжал смотреть на него, не произнося ни слова. Джареда во всей этой ситуации больше всего волновал только он, Дженсен. И, пожалуй, осознание этого ударило по нему больнее всего. Он ответил, усмехнувшись: – Конечно же, нет! – и еще весело подмигнул своему партнеру. Как бы то ни было, Дженсен был очень хорошим актером, несмотря на то, что многие считали, будто бы он выбился «в люди» исключительно благодаря смазливой внешности. Затем он ушел в туалет и простоял минут 15 с высоко поднятой головой, пока не прошла резь в глазах. Разумеется, весть о закрытии шоу вызвала много разговоров в среде любителей сериалов и настоящий взрыв среди фанатов «Сверхъестественного». Джеи не надеялись, что и сейчас все обойдется так просто, как после каминг-аута. Так и случилось. На этот раз хор их защитников утонул в гневных возгласах тех, кто просто любил «втыкать» в приключения братьев-демоноборцев. Хотя официальной причиной закрытия назвали низкие рейтинги, только тупой кретин не перемножил бы два на два и не понял бы, что настоящие низкие рейтинги были у геев – среди американцев, ценителей традиционного образа жизни, духовных ценностей и прочей чуши, воспеваемой Всеамериканским родительским комитетом. Даже девочки, пописывавшие порнушные тексты, над которыми Джеи втайне посмеивались, начали заговаривать, что актерам лучше было бы помалкивать – ради своих поклонников, ради сериала. Их пафосные речи о том, что геи не должны скрываться, сменились на: «Нет, конечно, это так, но нужно было подумать, что наше общество не совсем готово, необходимо было предусматривать последствия...» Дженсен говорил Джареду, что это все будет, подобное можно было предвидеть, и Джаред понимающе кивал лохматой головой, да, мол, конечно. Но потом он читал очередную ветку форума на сотню листов – а чем им еще было заниматься, они сидели дома и отключили даже автоответчик, чтобы спрятаться от журналистов – и Эклз видел у любимого человека больное выражение в глазах. Как будто его предали. И все-таки самым обидным оказалось потерять не армию поклонников, а отдельных людей – тех, с кем, казалось, сдружились, срослись на съемочной площадке. Миша Коллинз, который в первый же день после каминг-аута разродился горой поддерживающих твитов, среди прочего объявивший, что он с ума сходит по Джиму Биверу, давший интервью паре газет в джемпере с радужным значком, так вот, этот Миша Коллинз перестал отвечать на звонки партнеров по сериалу. Видимо, уже совсем бывших партнеров. Джаред как-то прочитал в Интернете новость, что какая-то девушка из каста собралась подать на них в суд за то, что они лишили ее работы. А они даже не помнили ее по имени и фамилии, опознали только по маленькой фотографии на странице imdb. Впрочем, вряд ли ее иск, будь даже он подан, имел судебную перспективу. Ведь «Сверхъестественное» закрыли из-за низких рейтингов. Точка. Забавным оказалось еще и то, что ни Джаред, ни Дженсен не сумели вовремя сообразить, что истерия способна выйти за журнальные страницы и Интернет-фреймы. Их уютный загородный район, жители которого с готовностью рассказывали репортерам, какие милашки их новые соседи, показал зубы. Может быть, все зрело долго, как раковая опухоль, а они и не замечали этого в своей эйфории от полной свободы. Но опухоль прорвалась одномоментно – резко и страшно. Джаред всего лишь решил прогуляться пешком в магазин – слишком долго они оба никуда не выходили, переживая случившееся. Дженсен с ним идти не захотел, сказав, что за длинными падалечьими ногами ему все равно не угнаться. Вот если бы на тачке – то другое дело... На самом деле он собирался наконец-то сделать несколько звонков, на которые при партнере не решался. Если бы он услышал эти разговоры, то понял бы, как Дженсен относится к сложившейся ситуации. А Дженсен никогда не позволил бы ему узнать, насколько он близок к отчаянию. Джаред быстро зашагал по улице, обернувшись на ходу, чтобы помахать рукой Дженсену, стоявшему на крыльце. В этот самый момент из-за поворота прямо на него вылетел мальчишка лет десяти на велосипеде. Он врезался в Падалеки и оказался на асфальте, а упавший велосипед придавил ему ногу. Перепуганный Джаред отшвырнул велик в сторону и начал ощупывать колено и лодыжку мальчика – не сломал ли он их, затем принялся осматривать ребенка, выискивая другие повреждения. Дженсен бросился было ему на подмогу, но резко затормозил, услышав истошный вопль: – Ты, извращенец, а ну-ка убери от него свои грязные лапы! С противоположной стороны улицы бежала одетая в домашний халат полная женщина и вопила почище пароходной трубы. – Я просто хотел убедиться, что он ничего себе не сломал, – Джаред выпрямился, вытянув перед собой руки ладонями вперед. – Как бы ни так, ты его лапал! – заорала дама. Пробегая мимо Джареда, она оттолкнула его так, что рослый мужчина еле устоял на ногах. Дама вздернула мальчишку на ноги и снова обернулась, исполненная гнева: – Я звоню в полицию! Я все видела! Ты стащил моего мальчика с велосипеда и собирался его изнасиловать! – Бред какой-то, – пожал плечами Падалеки, отступив от нее. – Он сам на меня наехал. – Мой мальчик всегда ездит очень аккуратно! – дама сбавила громкость, но продолжала говорить злобно и отчетливо. – Это кто угодно подтвердит. А ты постоянно за ним следил, мерзкий педофил. В полиции тебя научат, как приставать к детям! Дженсен направился к ним – от абсурдности и внезапности происходящего у него вылетели все слова из головы. Одно он понимал четко: выдуманные, глупые, нелепые обвинения могут действительно причинить им много вреда. И даже если в полиции поверят им, а не этой женщине, газеты с удовольствием вымажут их в грязи. – Послушайте, – заговорил он, лихорадочно думая, что бы сказать. Джаред посмотрел на него с такой надеждой на лице, с такой растерянностью, что в Дженсене в момент всколыхнулось желание просто прибить на месте визжащую женщину. Но он все-таки решил действовать благоразумно. – Миссис, простите, не знаю вашего имени, но я видел... – А вот и второй извращенец! – взвизгнула та. – Ты поджидал своего дружка, чтобы с ним вместе затащить моего мальчика к себе. Мальчишка тем временем, подобрав велосипед, предусмотрительно пятился бочком к своему дому, у него была только чуть-чуть поцарапана коленка. Мамаша уже не обращала на него внимания. Она размахивала мобильным телефоном и призывала в свидетели всех соседей, заявляя, что Джаред избил и пытался изнасиловать ее ребенка, а Дженсен ему помогал. Но тут в ее вопли вклинилось настойчивое покашливание. Со стороны дома Джеев к ним подошел невысокий полноватый мужчина средних лет в респектабельном костюме. Выступавшая вперед верхняя челюсть делала его слегка похожим на бобра. Дама резко прервалась. – Миссис Браун, – твердо сказал мужчина, – я видел все происшедшее. Должен подтвердить слова мистера Падалеки: ваш сын наехал на него на велосипеде, а как вы знаете, он должен был ехать по велосипедной дорожке. То есть, это ваш отпрыск нарушал правила. Я как член муниципального совета не позволю твориться здесь подобному безобразию! И я подтвержу слова мистера Падалеки перед любым полицейским, на любом суде. Пробормотав что-то, лишь приблизительно напоминавшее извинения, дама быстро ретировалась. «Бобер» смотрел ей вслед, качая головой: – Подумать только, ездить по пешеходному тротуару! У юного Чизвика следует отобрать велосипед на месяц! – Спасибо вам большое, – искренне поблагодарил Дженсен достопочтенного джентльмена. И услышал в ответ: – Да, я не потерплю, что в моем городе нарушают правила дорожного движения. Но мне не нравится также и то, что со мной по соседству живут люди, нарушающие все нормы приличия. Все эти репортеры приносят столько беспокойства. Мой вам искренний совет: найдите себе жилье где-нибудь в другом районе. Этот совет даже может бесплатно помочь вам перевезти вещи. И не попрощавшись, он с достоинством зашагал дальше. Они постояли на тротуаре еще несколько минут, ничего не говоря. Их район словно вымер – не было слышно ни звука. Но казалось, что из-за каждой аккуратной занавесочки за ними следят десятки внимательных глаз. Магазин Джареда отменился, Дженсен тоже не стал никому звонить. Они молча просмотрели три фильма подряд по каналу «Иллюзион», затем отправились спать, даже не задумавшись о близости. Целуя Джареда на ночь, Дженсен ощутил запах спиртного, но отогнал от себя подозрения. Откуда было взяться запаху, если Падалеки отлучался только в туалет... С этого дня городок словно решил не скрывать своего отношения к нежеланным соседям. В местном магазине им продавали прокисшее молоко и просроченные полуфабрикаты. Газеты в почтовом ящике оказывались измазанными в курином помете. Где бы ни появлялись Джеи – в магазине, на почте, просто на улице – прохожие замолкали и смотрели на них. Теперь они словно поменялись ролями, и уже Дженсен убеждал партнера, что не нужно обращать внимания, и от них отстанут. Джаред хорохорился и обещал «всем показать», но после очередного проявления «любви» горожан замыкался в себе и мрачнел еще больше. Наконец Падалеки не выдержал. Однажды утром, когда Дженсен завтракал, он схватил свой стул, поставил его рядом с дженсеновым, развернул того к себе и посмотрел на него жалобными глазами. – Надо прекращать затворничество, – сказал он. – Мы все равно никому ничего не докажем. Нам нужно найти проект и уехать на съемки. Хорошо бы вместе, но можно и по отдельности. За это время страсти улягутся, и когда мы вернемся – никто ничего не вспомнит. Дженсен улыбнулся через силу. Ему казалось, что он предает своего партнера. Но, наблюдая энтузиазм Джареда, с которым тот рассуждал о будущем, он усмехнулся уже по-настоящему, по-доброму. Ему показалось, что в их дом возвращается жизнь. Падалеки вернулся от своей агентши с грудой файлов и папок. Их на самом деле было не меньше тридцати. Джаред победно помахал всей этой кипой Дженсену, подмигнул и сообщил: – Ладно, детка, я попрошу и тебя тоже пристроить куда-нибудь. Без роли не останешься! Дженсен был готов обойтись и без роли, если только Джареду найдется хоть что-то подходящее. Не роль на один эпизод сериала. Не гей-мелодрама, рассчитанная сразу на видеопрокат. И не фильм выпускника режиссерского факультета с бюджетом в два доллара. Все это Дженсен уже проходил. Он промучился в гостиной полдня, прислушиваясь к звукам из кабинета. Оттуда изредка раздавались какие-то ругательства, шуршание, странные хлопки и треск. Все это никак не внушало Дженсену оптимизма. Джаред вышел из кабинета далеко за полночь. Он посмотрел на Дженсена и резко отвернулся, прошагав в гостевую комнату. Эклз застыл на месте, и не подумав пойти за ним. Взгляд у Джареда был откровенно злым. И Дженсен испугался, он не понимал, на кого злится Джаред. На продюсеров, которые не предлагали им ничего вменяемого. Или же на него. За то, что он появился в жизни Джареда и похерил все к чертям.