Восстание Фомальгаута

Джаред сам позвонил Мэтту и отклонил предложение. Дженсен не спрашивал его, как все прошло, как отреагировал Бомер на эту новость. И так было понятно, что он вряд ли обрадовался. Им же надо приступать к съемкам, а ни Тристана, ни Росса у них еще нет. Ну, может быть, самому Бомеру все-таки повезет – и его возьмут на главную роль – за неимением других вариантов. Или нет. Дженсен хотел перестать думать об этой возможности, ускользнувшей от них, об этом фильме вообще. Не было никакого Бомера, сидящего в их гостиной. Им ничего не предлагали. Они даже не слышали об экранизации «Восстания "Фомальгаута"». Что? Какой «Фомальгаут»? А, тот самый... надо же, кто-то решился на экранизацию такой скандальной книги. Что? Режиссер – Джей Джей Абрамс? Подумать только. Ну, сходим в кино на этот фильм, любопытно же, что там получилось... Без нас. Нет, Дженсен был уверен, что он не сможет смотреть блокбастер, зная, что они с Джаредом могли быть в главных ролях. Он всегда исповедовал принцип, что ни о чем в жизни не стоит жалеть. Что упущено – то упущено, так получилось. Но впервые он чувствовал боль утраты, хотя ничего не потерял, только эфемерную надежду. Впрочем, где-то он читал, что как раз надежду терять страшнее всего. Джаред заговорил о том, что произошло, только на следующий день. Он на полдня закрылся в своем кабинете, Дженсен слушал завывания принтера оттуда, но, кружа вокруг двери, так и не решился войти. Джаред появился к вечеру со стопкой бумаги в руках – кажется, на таком количестве бумаги было легко напечатать все сочинения Льва Толстого. Как только картриджа хватило – подумал Дженсен. Джаред свалил это богатство на диван и поприветствовал Джесена самой широченной улыбкой из своего арсенала. – Это, – он махнул рукой в сторону стопки, которая уже опасно накренилась на бок, – сценарии, которые мне переслал агент. Давай найдем что-нибудь нормальное. Лучше играть натуралов в одной серии, чем голубых в блокбастере. Иначе потом нам не выйти из этого амплуа. Ты согласен? Дженсен смотрел на него, словно загипнотизированный. Сейчас он бы пообещал что угодно, Луну с неба, лишь бы Падалеки по-прежнему оставался таким же жизнерадостным. – Ну что, ищем? – подмигнул Джаред. Дженсен смотрел на ямочки на щеках, которые стали видны впервые за... последние месяцы. – Конечно, – кивнул он. Они копались в сценариях весь вечер. Но все закончилось именно так, как предсказывал – только в своей голове – Эклз. Сначала Джаред шутил и ржал в голос над очевидными нестыковками и ляпами в сюжетах, вслух произносил смешные обороты с речевыми ошибками. Потом он даже не улыбался, только хмыкал мрачно и бросал бумагу в общую кучу на полу. В результате у него остались в руках три сценария. – Вот, смотри, – обратился он к Дженсену. – Это вполне неплохо. Предлагают роль злодея. Это же круто. Злодеев всегда интереснее играть, чем пай-мальчиков. И я вижу здесь отличного персонажа для тебя. – Что там? – поинтересовался Эклз. Неужели он ошибся, и там действительно приличный сценарий? В этом случае он был бы очень рад оказаться неправым. Но ответ Джареда не вызвал у него энтузиазма. – Это независимый фильм. Здесь про парня с нездоровой страстью к холодильникам. Он обожает морозильные камеры, любит модели повыше и все такое. Он предпочитает только магазинные экземпляры, потому что приобретенные – они как бы замужем. И поэтому он идет на ограбление крупного центра по продаже холодильников. Его пособники уверены, что ему нужны деньги, но на самом деле ему нужна новейшая модель холодильника... Здесь много психологии, как он стал таким, – добавил Джаред неуверенно. Ошеломленный тем, какую редкостную чушь только что услышал, Дженсен нервно рассмеялся. И тут же почувствовал, что зря это сделал. Пребывавший в благодушном настроении Джаред немедленно подобрался: – Что? Тебе не нравится? Дженсен поспешил исправиться и только усугубил ситуацию: – Да почему, все нравится. Только ведь холодильник же мужского рода. Вряд ли есть холодильникессы, – и глупо хихикнул. У Джареда с лица сползли остатки улыбки, он посмотрел на руку со сценарием так, словно держал в ней что-то мерзкое, кучу слизняков, не меньше. Джаред встал, прошагал на кухню, и по звукам Дженсен догадался, что стопка бумаги отправилась в мусорный пакет. Черт, и зачем он только рот открывал. – Значит, это, – сказал мрачно Джаред. – Или это. В одной руке он держал пачку в несколько десятков листов, в другой – одну куцую бумажку. Дженсен подозрительно посмотрел на «варианты». – Как-то неравноценно, – сказал он, надеясь, что после этой реплики мусорный пакет не зашуршит снова. – Это инди-фильм про какого-то парня, который так мечтал стать рок-музыкантом, что убил человека и заработал пожизненное. Он полфильма сидит в камере и читает внутренние монологи. Много психологии, – усмехнулся Джаред. – Здесь еще неплоха роль охранника, прямо для тебя. А второе – вестерн с Брэдом Питтом. Эпизодическая роль, почти без слов, но блокбастер же. И я подумал, что где один ковбой ездит за Питтом, там может быть и два ковбоя, правда? – Да, – коротко кивнул Дженсен, и Джаред ушел отзваниваться по контактным телефонам. А Дженсен как сидел на кресле, так и не двинулся с места. Он только впился в ладони ногтями, но они были короткими и не могли причинить ему достаточно боли. Достаточно, чтобы отвлечься от другой боли – внутренней. Рассматривая варианты ролей для себя, Джаред при этом думал и о нем. Да, они уже обговорили эту тему и договорились, что никаких инсинуаций на тему «я тебе испортил жизнь» они больше не допустят. Но сейчас эта мысль так и взрывала Дженсену мозг: он испоганил Джареду жизнь, он связал их взаимозависимостью похлеще Стокгольмского синдрома. Чувство вины глодало его изнутри так, что он чувствовал настоящую физическую боль. Дженсен обнял себя руками и закачался, попытавшись утихомирить ее. Джаред вернулся в гостиную, нахмурившись. – Мы опоздали, – отрывисто произнес он. – Для обоих фильмов уже подобрали актеров. Кажется, мы слишком долго сидели в четырех стенах. Но, похоже, одна и та же мысль пришла им в головы одновременно, поэтому Дженсен попытался отобрать у Джареда остальные сценарии, а тот не отдавал. – Не-не, я хочу позвонить по остальным телефонам, посмотрим, что мне там скажут. – Не надо, – произнес Дженсен обреченно. – Просто не надо. Пожалуйста. Это же все равно провальные сценарии. Особенно этот, где у чувака пятнадцать братьев и сестер, и все они – убийцы. – А я наоборот думал, что это неплохой вариант, есть потенциал, – признался Джаред. – Ладно, увидим. Если что, скажу, что номером ошибся. Но ему не пришлось произносить эту фразу ни разу. Эклз это предвидел и старался уберечь Джареда от разочарования, но не удалось. Везде бывшему так востребованному актеру сообщали, что на роль претендент уже найден и одобрен. Задумались только в одном месте – и то, вероятно, потому что забыли про сам проект. Какая-то там мелодрама про ветеринара и любительницу собак с бюджетом, которого как раз хватило бы на стильный ошейник. Ночью Дженсен опять лежал без сна, прислушиваясь к ровному дыханию рядом. Наконец он не выдержал и пошел на кухню – придумав жажду в качестве предлога. Он и правда налил себе воды, затем поставил стакан на стол и, сев перед ним, начал гипнотизировать его взглядом. Ему надо было решить, что делать дальше. Самым легко исполнимым был вариант собрать чемодан, наврать Джареду, что никогда его не любил, и сбежать на край земли. Когда-то Дженсен хотел быть физиотерапевтом, может, сейчас было еще не поздно начать. Но этот же вариант был наиболее бредовым: сказать в лицо Джареду, что он его не любит, для Эклза было невыполнимым заданием. Он протянул руку к стакану, чтобы все-таки выпить воды, и тут его запястье накрыла большая ладонь. – Джей, – сказал Джаред без всякого предисловия, – а ведь «Фомальгаут» – неплохая книга. Я читал два дня, не мог оторваться. Может быть, нам все-таки стоит попробовать? Дженсен улыбнулся. Падалеки безусловно был великим решателем проблем. – Та-а-ак, – прищурил он один глаз, – значит, ты сможешь сказать мне на съемочной площадке, что я предатель, и ты меня ненавидишь? Джаред присел перед ним на корточки и сказал со смертельной серьезностью: – Знаешь, я отказался исключительно из-за этого. Думаю, тот эпизод будет самым сложным для меня.