Попутчики

       В спальном вагоне было темно, двери всех купе были закрыты, и лишь из коморки проводницы было слышно приглушённое не то радио, не то какой-то фильм с портативного проигрывателя. Опустившаяся на местность ночь была сегодня далеко не лунной, небо было покрыто мрачными тучами, и накрапывал мелкий дождик. Он оставлял извилистые узоры на окнах состава, что мчался к очередной промежуточной станции.        Тарасов не спал. Организм привык бодрствовать, жить без встречи с Морфеем по два-три дня. Сон при его службе вообще – роскошь, сравнимая разве что с золотом. Пошли уже третьи сутки его отпуска, и отчасти мужчина уже стал скучать по свои друзьям-сослуживцам, заданиям, спецоперациям и прочим «прелестям» его профессии. Хотя, кажется, именно они заставили его согласиться на эту поездку. Его начальник – генерал-майор Пригов – предложил несколько вариантов и выразил готовность оплатить любой маршрут, Борис сразу же выбрал именно этот: поезд, почти двое суток в пути, Новороссийск. Предполагалось, что он проведёт в Краснодарском крае чуть больше недели, но Тарасов заявил, что лучше он просто отдохнёт на нижней полке движущегося состава, а в Новороссийске ему хватит и двое суток, чтобы вспомнить некогда родной город. Спорить с ним было, естественно, бесполезно.        Полоски света от фонарных столбов стали попадать в купе всё чаще и чаще. Поезд сбавил свою скорость, и стук колёс стал не таким частым, как раньше. Попутчица спала, поэтому мужчина постарался подняться на ноги как можно тише. Нашёл в темноте обувь, снял с крючка куртку и тихо приоткрыл дверь в коридор, благо в СВ проводники следят за тем, чтобы механизм двигался бесшумно.        Из окон тамбура открывался вид на ночную Рязань. Старинный русский город, повидавший много за свою историю. Улицы были свободны от людей, машины проезжали крайне редко, а светофоры мигали исключительно жёлтым цветом. Такая панорама не удивительна, ведь по местному времени здесь только три часа ночи. Из первого купе к выходу потянулись два человека с чемоданами – они добрались до конечного пункта своей поездки. На перроне уже стояли встречающие, высматривающие номера вагонов, и, если они замечали своего знакомого, тот тут принимались махать ему рукой.        Проводница, устало зевнув, ещё раз оповестила, что стоянка в Рязани почти полчаса, и, убедившись, что пока к её вагону никто не направляется, скрылась внутри, в тёплом помещении.        Борис, потянувшись, хотел было сделать шаг в сторону вокзала, как услышал со стороны двери недовольное: «Ну, ёпрст!». Обернувшись, увидел заспанную Уманову, которая расстроено смотрела на развязавшийся шнурок на своих кедах. Чудо, что она не успела поставить ногу на рифлёную ступеньку, иначе наверняка упала бы с высоты вагона. - О, и вам не спится? – удивилась она, увидев попутчика. - Не спится, - на автомате согласился он.        Не став дожидаться, пока Олеся разобьёт себе нос, Тарасов одним движением руки привлёк её к себе и, подхватив за талию, опустил на перрон. Девушка даже возмутиться не успела, лишь поёжилась, когда прохладный мокрый ночной воздух окутал её тело. - Сама бы спустилась,- тихо буркнула она спустя пару минут и уже громче произнесла: – Спасибо! - Пожалуйста, - кивнул Борис, сделав вид, будто не услышал первую часть. – Чего проснулись? Я вроде не сильно шумел… - Дело не в вас, а в поезде. Я проснулась от того, что не хватает покачивания и стука колёс, - смущённо улыбнулась девушка, завязывая шнурок. – А вы? Почему не спите? - Да как-то не спится, - пожал плечами Тарасов. - Мысли покоя не дают? - Не без этого… Как насчёт того, чтобы прогуляться? - Пойдёмте, всё равно делать нечего.        «Интересно, а если бы не эта причина, ты бы согласилась?», - невольно задалась вопросом Олеся. Почему-то в обществе этого человека она чувствовала себя очень комфортно, хотя внешне не всегда была с ним приветлива. - С детства люблю ночные вокзалы, - улыбнулась Ума, оглядывая здание. – Помню, мы с бабушкой как-то в Новгород ездили, и последнюю ночь там провели прямо на вокзале. Мы до часу ночи сидели на перроне, смотря на составы, пассажиров, а я ещё огромный бутерброд размером с батон уплетала с колбасой и сыром, так здорово было… Хотя, если честно, я почти ничего не помню с того путешествия, мне тогда лет шесть было, но почему-то этот бутер отчётливо врезался в память… - Голодные вы, наверное, тогда были,- рассмеялся Борис. - Возможно. Интересно, а здесь где-нибудь бутерброд можно купить? – огляделась по сторонам Олеся и тут же услышала очередной приступ смеха попутчика. - Вы серьёзно? - А почему нет? – посмотрела на мужчину так, будто он ляпнул что-то несуразное. - А как же «после шести не кушать, иначе лишний килограмм появится»? – скрестил руки на груди Тарасов. - Это ваш девиз? - вдёрнула бровь Ума. - Я думал, это девиз всех девушек! - Ну, вот пусть они и не едят, мне больше достанется! – беззаботно ответила Олеся и похлопала себя по карманам куртки. – Интересно, ста рублей мне хватит? – глядя на купюру, задалась она вопросом. - С лихвой! – уверовал её Борис и первым же сделал шаг по направлению к зданию вокзала.        Усевшись на лавочку, что стояла ближе всего к их вагону, мужчина и девушка с огромным удовольствием ели свои бутерброды и запивали их купленной минералкой. Интересно, иностранец бы грохнулся в обморок от такого сочетания продуктов? - Вкусно-о-о, - довольно протянула Уманова с набитыми щеками. - Знаете, я последний раз так сходил с ума лет десять назад! - А что вам не нравится? По-моему, всё супер! Посудите сами! - Ну? – внимательно посмотрел на неё Тарасов. - Вот ходите вы в рестораны, фуагра сменяется фунчозой, стейк – какой-нибудь рыбой в кляре, вино – виски, и что? Ну, поедите вы там, ну, посидите, в лучшем случае, в приятной компании, обязательно будете соблюдать этикет – локти на стол не класть, говорить в полголоса, а дальше что? Забудете об этом на следующий же день! – Олеся поморщилась. – А здесь, согласитесь, есть какая-то своя романтика! Вот сидим мы с вами сейчас на холодной, почти развалившейся лавочке, на которой написано целых три бранных слова, слышим не Бетховена, а голос дежурной, - Уманова подняла указательный палец вверх, как бы обращая внимание собеседника на объявление о том, что продолжается посадка на поезд Санкт-Петербург - Новороссийск. – А ещё эти семафоры, гудки, постукивание по колёсам, ветер, который ужасно бесит, - рассмеялась девушка. – Ну, круто же!        Борис слушал её вдохновенную, полную энтузиазма речь и поймал себя на мысли, что готов её слушать вечно. Сложно было не заметить, как в глазах Олеси отражались яркие тёплые огоньки, как вздымалась грудная клетка, когда она повествовала о «дорожной романтике». И не сказать, что Борис с радостью бы променял стейк на бутерброд, но, по крайней мере, в его душе совершенно точно пробудилось желание ещё раз пов­то­рить та­кую ноч­ную по­сидел­ку. - И чего вы молчите? – обратилась Ума к нему, слегка насторожившись от его пронзительного взгляда. - Думаю, что я бы повторил всё это, - усмехнулся он. - И к чёрту девиз «не есть после шести»! – радостно добавила Олеся, отправляя очередной кусок бутерброда в рот. - Вы любите свободу, - констатировал Борис. – Какие-либо рамки не для вас. - Я стараюсь быть свободной, но всё же не всегда вольна в своих действиях. - Понимаю, - понуро кивнул он. – А сейчас вы свободны? - Сейчас? – задумалась. – Абсолютно! Мне кажется, я готова сейчас на любой, даже безбашенный поступок! - Эй! Только без экстрима! – потребовал Тарасов. - Ну, я же не дура! – хмыкнула Ума. – Под поезд бросаться не буду, пальцы совать в розетку тоже. Это – бред, я жить хочу! - Теперь я спокоен! – прислонил ладонь к груди Борис и улыбнулся. - А вы? – посмотрела на Тарасова. – Вы совершали безбашенные поступки? Хотя... Наверное ваша... работа только из них и состоит... - Это – профессиональные тайны, - сдержался, чтобы не щёлкнуть её по кончику носу. – Помню, в юности, когда мне было шестнадцать, я полез по водосточной трубе к понравившейся девочке. Правда, вечер был, кругом темно, тихо, а труба-то металлическая… в общем, шуму было на весь двор! Её соседи вызвали милицию раньше, чем я успел к ней залезть...        Уманова заливисто рассмеялась, представив эту картину, а потому не смогла удержаться от вопроса: - А окно квартиры той девочки вам уже открывали милиционеры? Или они попозже приехали? - Ха-ха-ха, - скривился мужчина. – Инны тогда вообще дома не оказалось, она с родителями на дачу уехала, а я не знал…        Олеся согнулась пополам от душившего её смеха, и Борис, не сдержав на лице маску серьёзности, присоединился к ней. Их хохот разносился, наверное, по всему перрону, но паре было совершенно всё равно. - Бл-и-и-ин! Не могу! – прохрипела Уманова и даже не заметила, как уткнулась лбом в плечо мужчины, всё ещё содрогаясь от смеха. - Между прочим, я влюблён был! – напомнил Тарасов причину своего поступка, слегка растерявшись от этого прикосновения. - Знаете, я б на месте этой Инны сама бы вам предложение сделала! – уверовала его Ума. – Таких безумных романтиков уже, наверное, нет… - Неужели ваш молодой человек не готов к таким поступкам? – удивился Борис. - Не знаю, у меня его нет, - пожала плечами Леся и, резко опомнившись, убрала свою голову с плеча попутчика – мало ли, что он подумает.        Тарасов мысленно отвесил себе оплеуху за озвученный вслух вопрос – ему, наверное, не стоило лезть в её личную жизнь. - А что было дальше? – неожиданно спросила Олеся. - В смысле? - Ну, эта история с Инной. Она оценила ваше рвение? - Это рвение оценили её родители, когда им звонили из КПЗ и спрашивали, знают ли они меня! - хохотнул Тарасов. - И что было потом? - Мы с Инной встречались где-то неделю ещё после этого, а потом по-дружески разбежались, - без доли грусти в голосе вспоминал Борис. - Вы ведь были влюблены в неё… - Мы оказались абсолютно разными. Она была красивой девушкой, но… какой-то чужой, – Тарасов чуть нахмурился. – Большая часть совместного времяпрепровождения проходила в тишине, и мы не испытывали от этого никакого удовольствия. - Любовь – это, когда есть о чём молчать вместе? – вспомнила Ума интернетовскую цитату. - Да, но ещё любовь – это, когда есть о чём поговорить. Одно без другого никак, - добавил Борис. - А у вас есть тот человек, с которым есть о чём говорить, и есть о чём молчать?        Тарасов не успел что-либо ответить. Вышедшая на платформу проводница оповестила их, что пора возвращаться в вагон, ибо поезд отправляется через пять минут. Кажется, оба были застигнуты врасплох этой новостью, и у каждого на душе появилось тоскливое чувство от осознания того, что эта ночь на рязанском вокзале с бутербродами и разговорами едва ли повторится ещё раз.