***
— Присцилла Экхарт, скажи на милость, где ты... чёрт подери, где ты была?! Старик дрожащими руками поправил очки. Он выглядел как разъярённый волк, готовый наброситься на свою жертву в мгновение ока, и серебристая седина делала это сходство ещё более убедительным. Присс, не говоря ни слова, обняла отца и снова заплакала. Доктор, пребывая в полнейшем смятении, приобнял её в ответ, а затем взял за плечи и сел на колени. — Милая, расскажи мне, что случилось? Тебя кто-то обидел? Присс издала нервный смешок, осознавая всю нелепость своего положения. Она смахнула слёзы и обратилась к отцу: — Папа, пожалуйста, выслушай меня и не перебивай. Я тебя очень люблю, прошу тебя, знай это и никогда в этом не сомневайся. А ещё я сегодня крупно влипла, и это целиком и полностью моя вина. Помнишь, ты говорил, что мои амбиции неплохо бы конвертировать в расчётливость и предусмотрительность? К сожалению, мне пришлось ими пожертвовать, но ты точно можешь мною гордиться, я всё сделала, как надо. Ты просто верь мне, я ни в чём не виновата. Я просто сделала крутую вещь и попалась на ней... — Тебя отправят в тюрьму? — Старик остекленевшими глазами смотрел на дочь, словно не веря в происходящее. — Нет, пап, пожалуйста, дослушай, я же попросила. — Прости... — Меня призвали в армию. В Разведкорпус. Обо мне позаботится лейтенант Роланд. Он очень классный мужик и знает своё дело превосходно. Буду держаться его и не пропаду. А если и не буду, то всё равно лопухов в разведчики не берут, там наверняка все такие молодцы, как он, я в этом нисколько не сомневаюсь. Теперь я буду служить в армии. И, внимание, тебя отправят на поверхность, будешь там жить-не тужить, лечить людей и писать мне письма. Вот такой расклад. — Да как же это... — Пап, я знаю, тебе есть что сказать, но у меня, к сожалению, время поджимает. Я едва успею чертежи собрать и одежду. Экхарт встал и собрался с мыслями. Да, ему явно было что сказать. Но яблоко от яблони — умение быстро возобладать над эмоциями в критический момент Присс переняла у него. — Обещай мне три вещи: не рисковать собой ради других, всегда помнить, что я тоже тебя люблю, и немедленно мне сообщить, если у тебя появится мужчина. — Пап, перестань... Ну что ты такое выдумал! Нас солдаты подслушивать могут. — Здесь солдаты?! Возле моего дома? — Экхарт метнулся к окну и отдёрнул занавеску. — Да, прошу тебя... — Обещай, или я прямо сейчас им скажу, что ты никуда не идёшь. — Хорошо, обещаю, — Присс улыбнулась, когда отец довольно прикрыл глаза и кивнул. — Отлично. Тогда беги к себе в комнату собираться, а я пока подготовлю тебе в дорогу некоторые препараты. Чемодан возьми мой, он побольше будет и покрепче, нечего ему в шкафу пылиться.***
— Книги, одежда, чертежи, блокноты, запасные перья, чернила, зубная щётка, антисептик... Вроде ничего не забыла. Обычно Присс закидывала всё наспех, измятое и неаккуратное, но в этот раз она, насколько могла, красиво уложила вещи и практично разместила их внутри чемодана. Там ещё оставалось свободное место в углу для приготовлений от отца. Недоработанную модель УПМ, конечно же, пришлось оставить, но Присс и не думала забрасывать проект своей мечты. Все нужные наброски, расчёты она забирала с собой, а материалов в стенах Разведкорпуса наверняка будет в избытке. Инженеры вообще из чего угодно могут собрать что угодно, а если под рукой ещё и нужная фурнитура оказывается... то ждите шедевра. В последний раз оглядывая свою комнату, Присс ощутила невероятную тоску. Она была уверена, что ещё неоднократно испытает это чувство, но ей казалось, что больнее, чем сейчас, оно уже не отзовётся в сердце. Придерживая старый чемодан за ручку, она спустилась вниз, в гостиную и по совместительству отцовскую гостиную. Экхарт стоял возле трюмо, рассматривая в руке позолоченный медальон на цепочке. Завидев Присс, он протянул его со словами "На память". Девушка положила чемодан на пол и взглянула на открытый медальон. Это была безделушка с очень дешёвым покрытием, которое уже слезло в нескольких местах. Внутри была чёрно-белая фотография, на которой был изображён молодой Отто Экхарт, ещё безусый и с тёмными волосами, и светлая девушка в платье, очень красивая. — Это ведь... Это моя мама? — Да, милая, это она. Неестественные ощущения охватили Присс. Она впервые смотрела на человека, которому фактически была обязана жизнью, но не испытывала при этом ничего, что хоть сколько-нибудь напоминало бы сожаление или горечь. На фотографии рядом с отцом, держа его под руку, стояла и улыбалась незнакомая ей женщина, только и всего. Присс закрыла медальон и положила его в карман куртки. — Спасибо, пап. — Нож твой, как и договаривались. Ещё возьми отмычку и вот это, — Экхарт положил на чемодан тонкую книгу. На обложке значилось название: "Руководство по взлому замков". Далее он сам сунул ей в карман некий конверт и прошептал на ухо: — А это для практики. Чтобы было чем заняться в свободное от боевых действий время. Присс похлопала рукой по карману, чтобы проверить свою догадку, — да, это был набор отмычек — и одарила отца полным восхищения взглядом. Она всё время забывала, что этот человек, благородный и интеллигентный в повседневное время, смекалкой и проворливостью мог дать фору любому преступнику. — Ну-с, с фамильными ценностями покончено. Все лекарства, которые могут тебе понадобиться, в этом кульке. Там же бинты, обезболивающее и ещё разная мелочь... потом посмотришь, в общем. Запасы невелики, но и прецедентов, очень надеюсь, не будет. Господи, вероятно, это первый раз, когда я буду кому-либо молиться за твоё здоровье. Такими темпами меня быстро запишут в Культ Стен, хах. — Пап, ну хватит тебе. Моя вера в то, что ты неисправимый материалист, нерушима, не разубеждай меня, — Присс смеялась и старательно давила на чемодан, который, будучи уже прилично набитым, никак не желала захлопываться. — Давай я тебе помогу, — Экхарт надавил каблуком на крышку чемодана и защёлкнул замок. — Вот так, не нужно с ним церемониться. Так как, говоришь, они со мной поступят? — Мне ничего не сказали. Полагаю, они приставят к тебе одного или двух солдат и проводят к выходу на следующий день. Я уверена, они дадут тебе выспаться, особенно если и ты их не обделишь вниманием и сытным ужином. Но они не обманут, я уверена. Это тебе не преступники. — Знаю, разведчикам верить можно, — подмигнул старик. Эта насмешка очень обидела Присс, но она не подала виду. Ей наконец-то выпал шанс компенсировать неведение и удовлетворить многолетнее любопытство относительно жизни на поверхности. Не стоило сердиться на отца, тем более сейчас. В минуты прощания не место обидам. Припоминать горечь позволительно только в периоды абсолютного взаимного счастья. — Хорошо, что я по приезде сюда не поленился оформить документы на дом. Пусть это и клочок земли, но всё же мой собственный. В дверь громко постучали. — Пап, мне пора, они уже нервничают. — Да, да, конечно, в общем... Ох, Присс, я так неловко себя чувствую. Мне кажется, будто тебя увозят на неделю или что-то около того. Веду себя тоже соответствующе... — Пап, — Присс прижала отца к себе. Он в ответ поцеловал её в макушку. — Всё хорошо. Мы ещё не раз с тобой будем ломать голову над тем, что приготовить на ужин, или проигрывать друг другу мелочь вечерами за шахматами. Девушка ещё сильнее обхватила руками Экхарта и уткнулась носом ему в плечо, стараясь скрыть накатывающие слёзы.***
Это должны были быть долгие прощания. По крайней мере, именно так себе Присс и представляла всё. Представляла, что берёт тяжелый чемодан, выходит из дома, не выдерживает и снова обнимает и целует стоящего у милой родной входной двери отца, машет зачем-то оставшимся с ним солдатам, затем отцу, всё время оборачивается на ходу, пока его маленькая фигура окончательно не исчезнет за поворотом. Безостановочно болтая с отрядом, вызнав много интересных подробностей, она проходит через бесконечные лабиринты из коридоров шахт, поражается числу развилок и умению солдат в них ориентироваться. Затем впервые за осознанную жизнь видит проблески солнечного света, — сначала неясные, крохотные, а затем интенсивные, бьющие в глаза — потом, щурясь, поднимается в карету, которая увозит её к внешней Стене. И всё это действо сопровождается привычным Присцилле анализом всего вокруг и удивлению любой мелочи, представляющей собой нечто необычное и новое для девушки. Но так она планировала. В действительности путь наверх выдался гораздо менее триумфальным и уж точно не являл собой то грандиозное шествие, которое Присс себе навоображала. И самое прискорбное — её вовсе не трогал этот факт. Её вообще ничего не заботило. Дорога из дома к Стене промелькнула перед глазами, как единая мизансцена. У главных ворот люди Роланда, по неведому Присс приказу, разминулись, и из города вышло чуть меньше половины отряда. Новых лошадей (прежние были оставлены у спуска в Подземный город и переданы какой-то женщине) им предоставил городской конюх. Кони были свежие и сытые: они шумно раздували ноздри и били копытами о землю. Присс усадили позади одного из разведчиков. Она немного побаивалась лошадей, так как ездила на них впервые, но отряд двигался не слишком быстро, и её это вполне устраивало. Дорога в нынешнюю штаб-квартиру разведчиков занимала чуть более часа. Однако, девушке это время показалось настоящей вечностью, потому она то и дело донимала Роланда расспросами, на что он, как ни странно, охотно подписался. Когда на горизонте появились блеклые очертания замка, Присс поначалу решила, что они сбились с пути. Она выразила свои опасения Роланду, который, как оказалось, вовсе не был заносчивым солдатом и с удовольствием перекинулся с ней словом во время поездки. Он указал рукой в сторону замка и улыбнулся: — На данный момент это чуть ли не главное достояние Разведкорпуса. Между прочим, с трудом выбитое у правительства. Там ещё есть над чем поработать, но лучше места и представить себе нельзя. Присс ненадолго погрузилась в размышления. До этого момента она воспринимала будущий остаток жизни с абсолютным спокойствием и равнодушием. Сколько ей отведут времени? Месяц, два? Может, полгода? Она не знала, но эта неясность её успокаивала. Приблизительно так себя чувствуют смертельно больные люди, смирившиеся с болезнью. Врачи отводят им две недели, они переступают этот порог и через месяц продолжают радоваться жизни и гулять с семьёй, проходит второй, третий, они счастливы, а на четвёртый уходят из жизни с улыбкой на лице. Человеку просто нужно время, чтобы договориться с самим собой. Замок то скрывался за густыми изумрудными кронами деревьев, то появлялся вновь. С каждым разом он становился всё ближе, позволяя Присс оценить всю свою величественность. Это монументальное строение, которое простояло здесь уже не одну сотню лет, не могло не притягивать взоры. Присс с удовольствием отметила, что взгляд Роланда также направлен на высокие башни, а улыбка украдкой, очевидно, свидетельствует об особой привязанности к этому месту. Присс на секунду показалось, что эта восхищённая идиллия в скором времени разрушится, и на место благородного и дружелюбного Роланда вновь встанет хладнокровный и выдержанный солдат, бесстрастно взирающий на чужие проблемы и невзгоды. — Лейтенант Роланд, с моим отцом точно будет всё хорошо? Роланд, не меняя выражения лица, произнёс: — Мои люди о нём позаботятся. Если твой отец — дипломированный врач, его с руками и ногами оторвут в Академии и пристроят, по моему назначению, в качестве доктора в Военной полиции. — Вы что, решили, что он шарлатан? — Ну мало ли, что он прячет за вывеской "Аптекарский дом", — усмехнулся лидер отряда. Присс вспыхнула: — Мой отец раньше членов королевской семьи лечил, так, к слову говоря. — Ого, так он и на поверхности успел пожить. Ну что ж, как я и сказал, это ему только на руку. Можешь быть спокойна. И жильё ему достойное оформят, и оклад, и работу. За отца можешь больше не переживать. Сейчас тебе придётся думать только о себе. Когда до замка оставалось около трёх километров, Присс вдруг решилась спросить: — Лейтенант, а насколько вы влиятельный человек в Разведкорпусе? Роланд не выдержал и громко засмеялся. — Новобранцам спуску не даю, если ты об этом. Он похлопал коня по шее оттого, что тот начал беспричинно фыркать. — Ну а если быть честным, то я тень командора Эрвина. В хорошем смысле. Я вхожу в список его ближайших помощников и советников, а также являюсь одним из четырёх лидеров отрядов разведчиков. Впрочем, тебе это сейчас ни о чём говорить не должно. О структуре корпуса ты узнаешь от тех, у кого вдоволь времени чесать языком. Лично я в данный момент просто отдыхаю. Как приедем, мне снова предстоит кропотливая бумажная работа. Быть солдатом — это не только мечом размахивать, знаешь ли. — Значит, мне нельзя будет вот так с вами разговаривать больше? Ну, будучи... новобранцем. — Почему же, обращайся когда захочешь. Спишем всё на твое привилигерованное положение, — усмехнулся Роланд. — Самоубийцы у вас в почёте? — девушка недвусмысленно посмотрела на командира. — Нет, но ты в глазах большинства будешь представать героиней, поверь мне. Присс отстранилась от спины всадника и очень серьёзно посмотрела на Роланда. Этот взгляд он не мог пропустить. — Я могу на вас положиться в будущем? — Мне кажется, я об этом не раз ещё пожалею, но да, обещаю, ты можешь на меня рассчитывать, — после этих слов Роланд хлестнул лошадь сорванной веточкой чертополоха, и она понеслась во всю прыть в сторону главных ворот. Остальные члены отряда последовали его примеру и пришпорили своих лошадей. "У отца всё будет хорошо. Я буду находиться под эгидой человека, которому уже сейчас со спокойной душой могу доверить жизнь. Впереди красивейший замок Разведкорпуса, новые знакомства и новая постель. Остальное не имеет значения", — с этими мыслями Присс прикрыла глаза, наслаждаясь встречными потоками воздуха.