***
«История щедра на ироничные совпадения.»
«Франческо Пикколо»
***
После того разговора на крыше Накахаре так и не удалось поговорить с Дазаем. И, если честно, то он и не пытался, временно замкнувшись в своих же мыслях, и обдумывая слова Осаму.«Что? Что он хотел этими словами сказать?»
Занятия прошли в темпе вальса, и Чуя очнулся от своих мыслей лишь тогда, когда оказался на половине пути к своему дому, заметив странную тишину.«Точно… а раньше ведь, они с Дазаем шли вместе… »
Хоть иногда Накахара срывался, смущался, злился, гневался и обижался на бесящего своими выходками Дазая, но… его сейчас не хватало. Тогда, на крыше… Чуя вроде бы сказал очевидные вещи, но, что-то ему подсказывало, что эти безобидные слова были не совсем обычными и стоило приглядеться к ним посерьёзнее. Если бы он понял их заранее, то этой ссоры между ними бы не произошло. Ссоры? Они же… поссорились? Вид Осаму был таким болезненным, но потом он улыбнулся, и сказал, чтобы рыжик просто забыл этот разговор. Забыл… Такое он точно не забудет, особенно это вымученное выражение лица кареглазого, и ту боль во взгляде. Понять… Да какой там заранее, голубоглазому бы понять это хотя бы сейчас: возможно не всё потеряно, и он ещё может исправить данную ситуацию.***
Следующий день прошел как обычно, но почему-то серо. Листва была такой же, как и вчера, но немного другой: какой-то тусклой. Небо было в точности похожим на вчерашнее, но монохромным. Голубые очи видели краски и цвета, но одновременно с этим совсем не замечали их. Ах, да… Дазай не напрыгнул на него с разбегу, как вчера… Такие же уроки, тот же кабинет, но когда Накахара заходит в помещение, взор голубых глаз сразу же стремится к тому месте, где обычно сидел шатен. Его там не оказывается. Опоздает? Но, по какой причине? Казалось, неприятный ком в горле не давал дышать, а Чуя догадывался, что опаздывает Осаму не по той или иной причине, как из-за него. Хоть и сказал забыть, хоть и улыбнулся, это могло быть мастерски подстроенной обманкой. Вот только, Чуя научился отличать искренность в словах и действиях кареглазого. Он научился делать это точно так же, как и тот. Но эта проницательность в этот раз ему не помогла голубоокому проглядеть истину в словах друга.«Друга… А друга ли?»
«Что?»
«Что за мысли?»
Очнутся от прострации в этот раз Чуе удалось лишь из-за одной лишь своей, случайно брошенной, мысли. Но ничто просто так не бывает: по какой причине он подумал об этом? — Эй, Накахара! — когда рыжик приземляется на свое место, и уже надеется в более ли менее тишине обдумать и разобраться в том, что на него навалилось, сбоку на юношу, наваливаются его одноклассники, и, судя по всему, не только. И наваливаются совсем не душевно, а физически, так неуважительно садясь на его парту. А в этой школе, по сути, учатся дети богатеев… Но манерам их, судя по их вызывающему поведению, никто не учил. Что ж, печально. — Тебе от меня что-то нужно? — спросил голубоглазый, посмотрев наглецу прямо в глаза.«Нет, что за кошмар! До чего докатились, если Осаму есть — пристают к нему, если нет — то ко мне… Прямо таки беспредел.»
Наглец, что недавно «по-дружески» обратился к Кракену, невольно отшатывается. Нет, ну Чуя не виноват, что у него такой страшный вид и угрожающий голос, когда его отвлекают. Да и не только. Кулаки у него тоже не мягкие, многие испытали это на собственных шкурах. Ибо нехрен злить. Только единственная личность не боялась этого, и это был Дазай… м-да, а ассортимент то невелик, невелик. Да, только Осаму Чуя бы и позволил такое поведение. Другим же, открутит те самые заветные человеческие места, и засунет их… тоже в известное всем место того же бедняги. — Это… Вообщем, мы тут услышали, что ты и новенький ученик были друзьями детства. Сначала мы даже не поверили, но увидев, что вы, практически не отлипаете от друг-дружки, не поверить в то, что вы не были знакомы до этого дня будет глупо… «Ага… глупо… интересный вывод делаешь, идиот, — Накахара раздражённо повёл плечом. — Как же бесят.» — Да, друзья. И что с этого? — А ещё, в школе распространился слух, что у Дазай-куна есть девушка. Ты знаешь ее?«Вот ещё и соль на рану преподнес!»
Чуя обозлился ещё сильнее. И ему было неизвестно, на кого именно: на этого придурка? На эту толпу? Общество? Школу? На Дазая? На мир? На… себя? — Нет. Я не знаю, кто она. Более того — я ее даже в лицо не видел. Похоже такое прям сокровище, что никому не рассказывает, — что-то сегодня у голубоокого прямо джек-пот! Так и блещет сарказмом и ядом. — А я то тут причём?! — Ну… ты вроде с ним больше всего времени проводишь… — замялся от такого неожиданного напора одноклассник. Уверенности в нём явно поубавилось. — И, что, с, этого? — выделяя каждое слово отчеканил Накахара, одарив потревожившего ещё более хмурым взглядом. — Я ему мамочка что-ли, не пойму? С чего это он должен мне всё рассказывать?! — Тогда, Накахара-кун! Можешь сказать, какого типа он девушек любит? — теперь перед ним стояла одна, очень наглого, и, видимо ещё туповатого, вида особа. — Я только что сказал, что понятия не имею и таких подробных деталей не знаю.«Да сколько вам надо повторить, чтобы до вас, наконец, дошло, и чтобы вы мне не ебашили своими тупыми вопросами мозг?!»
— Вы что, поссорились? — встрял другой, но лица его рыжик разглядеть не смог, так как сказано было откуда-то сзади толкучки. А, если признаться, и не хотел.«О! Сука, бинго!»
— Не вашего ума дело.«Может теперь они перестанут лезть со своими глупыми вопросами?»
— Значит, правда поссорились?«А… видимо нет.»
Чуя уже хотел как следует обматерить этих раздолбаев, покрыв тех не самыми лестными словами, а ещё, если понадобиться, и несколько ярусным матом, но долгожданный звонок, который предвещал скорую тишину, сделать этого не дал. Да-а-а, лучше бы он минуток пять назад прозвенел, было бы хорошо. И нервов бы было побольше… Со звонком в классную комнату на полном ходу влетел запыхавшийся Дазай, и все мигом затихли, и принялись шептаться. Но «звезде всея школы» на это было как-то, честно говоря, похер, поэтому он, поставив сумку на положенное для нее место, и вытащив нужные для урока предметы, предпочёл отдышаться. А потом, к удивлению Накахары, тот повернулся в его сторону, и улыбнувшись своей фирменной улыбочкой заявил: — И тебе привет, Чуя-кун! Глаза голубоокого в удивлении распахнулись, а рот немного приоткрылся.«Эмм… но, он ведь… мы, ведь… поссорились, да? Или… нет?»
— Привет, Осаму. — тихо вымолвил Накахара, и как раз в тот момент в класс зашёл классный руководитель. А дальше все по распорядку: перекличка, вопросы о заданиях на дом, выходы к доске и скучные лекции, служащие некоторым личностям не хуже колыбельных на ночь. И если обычно мысли Чуи были заняты исключительно уроком, то в этот раз, их полностью заняли думы о Дазае.«Обижен?»
«Или, не обижен?»
«Но, что тогда было на крыше?»
После урока парту кареглазого окружила знакомая толпа, естественно не оставив рыжему места, и тот, немного нерешительно посмотрев на нее, решил прогуляться. И то верно: не ходить же ему все время с Осаму? В конце-концов, они не парочка какая-нибудь. Что-то в голове у голубоглазого щёлкнуло, и появилась какая-то мысль, но, к сожалению, ухватиться за нее Накахара не успел, и остался в некоторых непонятках: что за мысли его посещают? И о чём была эта? Смиренно выдохнув, парень просто напросто махнул на нее рукой — если нужная, то потом ещё раз вспомнит. Наверно. Если забыл, значит не столь важно. В таком же темпе прошли последующие уроки и переменки. Не сказать бы, что Дазай преднамеренно прятался за толпой: иногда ему удавалось от нее ускользнуть, и поговорить с рыжиком, в более ли менее тихой обстановке. Но, эти разговоры были какими-то… необычными? Да, Чуя бы назвал их не такими, как прежде. Будто натянутые, полные притворства, и лживой радости. То кареглазый искренне улыбался рыжику, то ломано. А попытки расспросить Дазая о вчерашнем странном разговоре и вовсе канули в бездну: тот либо отмалчивался, либо очень умело переводил тему.«Может, и в правду, лучше всего было забыть то, что случилось?»
Но забывать Чуя упрямо не хотел. Поведение Осаму его настораживало, и не только во время вчерашнего разговора. А ещё рыжик обратил внимание на одну маленькую деталь. Вроде и маленькая, но для Накахары она была очень заметна: словно чёрное пятно на белой ткани. Дазай начал добавлять к его имени приставку «-кун», хотя обычно этого не делал. Называл по-разному: рыжее чудо, чудо, Чу, Чу-тян, Чуя, но чтобы Чуя-кун? Нет, Накахара точно что-то упускает. И возможно это «что-то» мельтешит прямо перед его глазами, а он и не замечает! Этот факт раздражал, но ничего поделать парень не мог. Да, сам Чуя ничего поделать не мог. Но вот этот «раздражающий факт» — вполне. — Хей, ребята! Идём повеселиться? Сегодня в восемь в караоке баре, как обычно. — после очередного учебного дня к Накахаре, подошёл его одноклассник, доброжелательно протягивая пригласительный билет. Чуя уже хотел отказаться. Он редко посещал такого рода празднества, а точнее — после нескольких случаев вообще перестал это делать, так как это обернулось для него не самым лучшим опытом. К концу мероприятия многие, а это подавляющее количество, пьянели и начинали творить всякие непотребства. Как и парни, так и девушки. Как вспоминается, сразу неприятные мурашки по телу. Вот Накахара уже готовит свой отрицательный ответ, как сзади на его плечо приземляется чья-то рука, а рядом с головой рыжика появляется до боли знакомая рожа Дазая.«О, нет.»
И он лыбится.«Не, не, не, не, не-е-е.»
Прежде чем Чуя успевает хоть что-то сказать, Осаму первым подаёт свой весёлый голос: — Конечно же мы идём! Как же можно пропустить такое веселье, сам то как думаешь? — Нет, просто… Вы обычно отмалчивались и не ходили, вот и… — начал неуверенно говорить приглашающий. Вроде сам пригласил, а теперь ещё и не уверен, как так то? — Но все ведь приходит, времена меняются, все мы меняемся, верно? — улыбнувшись своей обворожительной улыбкой, произнес Осаму, бросив мимолётный взгляд на опешившего от такой наглости рыжего.«Д-д-да что он делает?!»
Но несмотря на все эти яростные мысли, они остались лишь мыслями, а сам рыжик, словно парализованный, стоял на одном месте, смотря на ситуацию крайне недоуменным взором.«Почему Дазай так поступил? С какой целью?»
И что-то голубоглазому подсказывало, что в последних словах шатена был определенный смысл или потайное дно, предназначенное совсем не тому человеку, а… ему? И снова, справляясь со своим ворохом мыслей, Накахара не заметил, как сам виновник торжества смылся, и они остались с Дазаем вдвоем. Снова. «… опять не успел ничего предпринять, да что ж это такое? — на этих мыслях огненноволосый обречённо выдохнул. — Что-то подсказывает, что ничем хорошим эта дазаевская затея не обернется. Но теперь другого выхода то у меня нет…» — Ну что, Чуя-кун, повеселимся сегодня! — весело усмехнулся Осаму, на что голубоокий удивлённо моргнул. Он притворяется, будто этой ссоры между ними не было? Да, рыжеволосый отлично помнил, что в тот день, перед тем, как они разошлись, кареглазый бросил тихое «забудь» и ушел, но… он не думал, что все будет действительно так… по прежнему?«Все ведь по-прежнему?»
— Осаму… — хотел было уже подать голос Накахара, чтобы спросить в чем дело, но снова был так бестактно перебит: — Хорошо, тогда жду тебя около того караоке бара ровно в восемь. — весёлым тоном оповестил Чую Дазай, и быстрой задорной походкой покинул помещение, оставив Накахару переваривать произошедшее.«Очевидно, что все никак не по-прежнему.»
***
Один из осенних вечеров вновь выдался прохладным и темным, что Накахара приметил, как только вышел из дома в семь вечера. До места встречи ему добираться достаточно долго, поэтому Чуя решил не рисковать опозданием, и подумал, что: «чем раньше — тем лучше». Не хотелось заставлять Дазая ждать. Верно, именно Осаму. Сомнительно, что на таком мероприятии все будут ожидать одного единственного приглашенного гостя, если этот гость, конечно же, не сам именинник или виновник торжества, поэтому хоть ты приди на полчаса позже, тебя никто не заметит, из-за того, что там соберётся добрая толпа. Стоп, нет, ошибочка. Злая и пьяная толпа. Вот, так то понятней. По лицу прошлись неслабые порывы ветра, и Накахара уже какой раз обрадовался своему выбору в одежде. Ну да, как тут не обрадоваться, если ты стоял перед шкафом, выбирая, что бы надеть около половины часа?! А помнится, раньше такой сильной разборчивости голубоглазый не проявлял. Благо, сестры дома не было, иначе бы точно доконала своего бедного братишку вопросами, типа: «Почему так тщательно выбираешь?», «Неужели на свидание идёшь?», «И кто же этот избранный счастливец?», и так далее. А возможно она бы и не проявила такой сильный интерес. Озаки-сан отличалась особым пониманием в отношении к своему младшему брату. Но все равно показывать, как он долго выбирал наряд на мероприятие не хотелось, тем более, если посчитать, какое это мероприятие. Нежно голубой шарфик мягко, но плотно обвил шею парня, не давая холодному ветру проникнуть внутрь, а темно-синее осеннее пальто очень хорошо сохраняло тепло. Кажется, на вечеринки такого рода, в этом обычно не приходят, но у Чуи в гардеробе не имелось дешёвого тряпья. А зачем? К чему ходить в «крутой» куртенке, при этом помирая от холода? А ещё потом, бонусом к этому, слечь надолго, с возможностью и не подняться вовсе от осложнений, вызванных переохлаждением или даже простудой и тяжёлым гриппом. Лучше уж предостеречься, даже когда порою и берет соблазн. А вот и оно — запланированное место. Невысокое, двухэтажное, не слишком большое здание, с виду напоминало тихое построение какого-нибудь неизвестного офиса или агенства. Если бы не сверкающая разноцветными цветами вывеска, висящая на входе в заведение, точно не догадаешься. Время своей поездки до сия места Накахара предугадал и просчитал безошибочно и был на месте ровно к семи часам и пятидесяти шести минутам. Какой он, однако, пунктуальный. Да, воспитание ему дали должное, и научили, что в некоторых случаях опоздание — это признак дурного тона. Тем более в их стране. Дазая около заведения было не видно. Так, волноваться на этот счёт явно бессмысленно. Наверняка он ещё не пришел, все же до ровно восьми часов осталось ещё четыре минуты. Но Накахаре все равно было немного не по себе, и преимущественно, это было вызвано странным поведением Осаму и той ссоры, причина которой Чуе до сих пор была не ясна. Что он имел в виду, сказав те слова? Что значит «не значат»? Как-то, что случилось четырьмя годами ранее может повлиять на ту ситуацию с признанием? Честно слово, если он не найдет ответ хотя бы на один вопрос в скором времени, у него появиться большая вероятность свехнуться на всём этом. — Чуя-кун, доброго вечера, — пропела вышеназванная проблема над самым ухом Накахары. Оказывается, задумавшись, рыжик и не заметил, как к нему, хитрым и наглым образом, подкрался этот лис. Да, подкрался, а не подошёл. По крайней мере Чуе хотелось верить, что он ещё не настолько ку-ку, чтобы не увидеть бодрой походкой шагающего в его сторону Осаму, под метр восемьдесят. — Долго ждал? На Дазае было тёплое на вид пальто, бежевого оттенка, и вязаный узорчатый белоснежный шарфик, чуть небрежно обвязанный около шеи. От вида этой небрежности у Чуи так и зачесались руки поправить шарф, и обвязать его как полагается — чтобы бедная шея не мёрзла. И откуда у него только такие привычки? А все просто: тут снова постаралась сестрица Коё. А поучительные слова очень хорошо запоминаются, тем более во время того, как ты «пожинаешь плоды своего успеха» с температурой под сорок. — Вечера, — рыжик не смог сдержать тёплой улыбки. Все же, Осаму — такой Осаму… — Нет, я пришёл примерно минуты две-три назад. То ли от улыбки Накахары, то ли от чего-либо ещё, кареглазый тоже мягко улыбнулся. — Тогда идём, а то ещё опоздаем, — усмехнулся шатен. — Говоря про погоду и опоздания. Помещение встретило их с приглушённым светом, бьющей по ушам музыкой, а ещё кучей народу. Тут были не только одноклассники парней, но и другие, прежде незнакомые им люди. Множества девушек и парней переговаривались между собой, точнее, отчаянно старались перекрикнуть шум музыки, некоторые уже флиртовали, а особо смелые лезли на танцпол. Оглянувшись по сторонам и не заметив виновника торжества, Накахара предположил, что он, скорее всего опаздывает. Вот народ пока и веселиться сам по себе. Похоже, Дазай был того же мнения, и решил повеселиться вместе с «народом», потащив за собой бедного рыжика, говоря какие-то не подающие большую надежду слова. «Ну, давай!», «Будет весело!», «Что ты мнёшься, словно принцесса в башне? Мы на вечеринке, как никак!». Да, они точно не вселяли никакой уверенности. Абсолютно. Но Чуя все равно пошёл вслед за Осаму. Возможно поводом послужило то, что Дазай потащил его туда, или же то, что кареглазый «случайно» сравнил Накахару с хрупкой принцессой в башне. Сколько бы рыжик потом себя не корил, на подобную провокацию он в большинстве случаев, к сожалению, поддавался. Вот же чёрт… — Хэй, хэй! Всем привет! «А вот и именинник.» — в какой-то мере Чуя был рад приходу именинника. Да, ситуация с его приходом лучше не станет, а может даже и вовсе прокатиться в бездну, но сейчас, с его приходом, Накахаре достаточно лишь немного побывать на празднестве, приличия ради, и по-тихому свалить. Все равно отсутствия одного единственного человека не заметят, тем более, если дальше произойдет то, о чём он предполагает. — Игра на желания? — через гул толпы внезапно услышался отчётливый голос Дазая.«Игра на желания?»
Накахара заинтересованно повернулся в сторону разговора, и попытался прислушаться, о чём они там беседуют. Если это то, о чём он думает, то последствия будут не самыми лучшими. Обычно, на подобного рода мероприятиях, устраивали различные игры, объединяющие коллектив. А эта игра по-прежнему оставалась популярной, тем более среди подростков. — Слушайте, а может немного усложним игру? — когда Дазай так улыбается и довольно щуриться — хорошего не жди. — В каком это смысле, «усложним»? — не сказать бы, что люди были против Дазаевской затеи. Некоторым даже было интересно, что тот задумал. И, если честно, Чую этот вопрос тоже волновал. Только ответа на него он не ждал в радостном предвкушении, как все, а напротив — что-то чуяла душенька, дальше будет нехорошо. — Желания вы напишите на отдельных бумажках. Допустим, каждый напишет по трём желаниям. Потом мы их перемешаем и соберём в одну кучку. И будем вытягивать по очереди. Например номера три и четыре станцевали на столе, и тому подобное, — лицо шатена озарила озорная улыбка. — Согласитесь, так интереснее. Послышались утвердительные и согласные возгласы: ребята встретили эту идею положительно. Что же, пока что-либо «опасного» Накахара не заметил. И если уж считать, что игра сама по себе, в какой-то мере, рискованная, то Дазай, этим своим поступком, даже немного обезопасил игру. Согласитесь, ну, какой человек будет загадывать что-то опасное, если есть вероятность того, что потом он может наступить на свою же мину? Не такие же в этом коллективе безумцы… Случайно взор голубых глаз упал на Осаму, а тот, уловив мимолётный взгляд, улыбнулся, как собиравшийся нашкодить ребёнок.«…мне конец…»
Но обратного пути у Чуи не было: в конце концов, не соврёт же он, мол «Мне резко поплохело, звиняйте, я пожалуй, пойду?». Да кто на это в наше время вообще купится?! А Чуе ведь действительно плохо, из-за шестого чувства, что ощущается почти на физическом уровне. Вся эта куча ребят, которые согласились играть (а это было много) уселись на просторный угловатый диван. И даже при его внушительных размерах, играющим пришлось потесниться. Теперь же некоторые чуть ли не сидели на друг-друге, а некоторые волей неволей задевали плечи «соседа». Конечно же распорядок мест был вольный: каждый участник сам решал, где и с кем ему сидеть, но, похоже не в случае с Дазаем. Осаму тут же окружила толпа, преимущественное количество из которой, естественно, занимали девушки. Каждая хотела сесть рядом с «принцем, на белом коне», а Чуя только и мог с грустью посмотреть на Дазая, рядом с которым предпочёл бы сесть. В конце концов Осаму — единственный человек, во всём этом сборище, с которым Накахара имеет нормальные отношения. …или имел. «Что ж, Чуя, ты — молодец!» — не удержался от стёба в свою же сторону рыжик, стараясь лишний раз не соприкасаться с незнакомыми людьми. От Осаму его разделяло человек девять-десять, точно не меньше. Но расположение было такое, что они отлично друг-друга видели, так как сидели чуть ли не напротив друг-дружки.«Ладно, радует хотя бы то, что не придётся пересекаться взглядами с незнакомцами.»
Ручки и бумажек, как и предполагалось, у собравшихся не было: ну, не в школу же они идут, чтобы таскать с собой этот хлам. Некоторые даже и в школе не удостаивают учителей такой чести, что уж там сейчас. А так как канцелярии не было, пришлось довольствоваться малым: двумя ручками, и тремя листами бумаги, которые молодые люди умудрились как-то выпросить у работающих клуба. Над своими желаниями Накахара сильно не заморачивался:«Прокукарекай семь раз, и назовись сельдью под шубой.»
«Спой песню о значимости петухов.»
«Станцуй танго на пару с сельдью.»
Чем Накахара руководствовался, пока придумывал такие желания, он и сам не до конца понимал, но представляя, как Дазай танцует танго с селёдкой, уже чуть ли не бился в истерике. Нет, Осаму жалко конечно, но… игра ведь не может быть слишком безобидной. Да и та вероятность, при которой та самая заветная бумажечка попадет именно к Дазаю мала, но, всё же… что там говориться про надежду? — И раз, и два, и три. — на счёт «три», все игроки потянулись за своими «билетиками» с номерами. На одном из них была изображена корона, что определяла временного короля. Из-за того, что игроков было слишком много играть было не так удобно, но, что уж тут поделать. — Я король! — выкрикнула миловидная девушка, высовываясь из толпы. И потянулась к кучке листов с желаниями. Вытащив один листочек, она прочла его. — Так, номера пять и восемь — обнимитесь! Нда… Если дальнейшие желания будут похожи на это, то Чуя тут оригинальностью явно отличился. И, все же, что-то в груди Накахары защемило от неспокойствия: Дазай… Его тоже кто-то обнимет? Или… ещё хуже… Если судить по прошлому опыту, тут «обнимашками» все не ограничивалось. Страшно представить, что случалось после того, как люди начинали принимать разгорячительное. Страшно, но логично предположить вполне можно.«Стоп, Дазай? Почему я расстроился от того, что его кто-то будет обнимать, или…хуже?»
Из-за чего был вызван укол отрицательных эмоций Чуя и в правду не знал. Может он просто эгоист? Хочет, чтобы Осаму всюду ходил лишь с ним, и был лишь его другом. Не правда ли, эгоистично… В конце концов, так продолжаться не сможет. У Дазая появится девушка… Но, почему так неприятно это осознавать? «Неужели, я настолько привязался к нему, что не хочу отпускать? Настолько эгоистичные желания…» — думал голубоглазый, но понимал, что ничего с собой поделать не может. На первом желании вышли какие-то незнакомцы, и чуть помявшись перед друг-дружкой, обнялись, под всеобщее «улюлюканье» толпы. Вновь настала очередь вытягивать карточки. — Кто король? — сказали хором все игроки, когда вытащили карты. Все взглянули на свои листочки, и принялись оглядываться по сторонам, в поисках того самого короля. Взглянув на свою карточку, рыжик немало удивился.«Делать все равно нечего. И раз выпала такая возможность…»
— Я король. — произнёс Накахара, и спокойным жестом потянулся к бумажкам. Странно, он немного волновался даже, но внешне, что необычно, оставался слишком уж спокойным. Ну, это к лучшему. Как только голубоглазый вытащил бумажку, естественно, первым делом он её прочёл, и… чуть не подавился воздухом. «Спой песню о значимости петухов.» — гласила надпись на бумаге. Интересно, а кто же ее написал? А и в правду, какому идиоту это пришло в голову? Накахара про себя нервно усмехнулся.«Действительно.»
Нет, исполнять желание, конечно же, не ему, и это радует, но… читать и приказывать такое, и просто видеть все со стороны — это разные вещи! «Ладно, ладно. Если я прикажу, это ведь не обозлит никого. Тем более, это и не я мог написать вовсе… лишь бы не засмеяться…»
«И все-таки… интересно, какому «счастливчику» достанется это желание?»
— Номер семь, спой песню о значимости петухов. — с покерфейсом на лице, как можно серьёзнее произнёс голубоглазый. — Ах, как жестоко с твоей стороны, Чуя-кун. Глаза рыжика мгновенно округлились, когда со своего места встал сам Осаму, светя своей бумажкой, на которой красовался столь «удачный» номер.«Нихуясе, совпадения…»
Все произошло как раз так, как он думал ранее. И вправду, что за «удача» такая? Вот и Чуя думал, что необычная такая «удача», смотря на лыбящегося во все тридцать два зуба шатена. «Хорошо, тогда посмотрим, как ты выкрутишься, Осаму, — злорадно подумал Накахара, улыбаясь в ответ. — И, вообще, что за реакция такая? Нервный тик так скрывает?» Интересно, как он споёт? Будет придумывать слова на ходу? Обычно так выходит полная дребедень… хотя… «Это же Дазай, — рыжик усмехнулся. — Он у нас, особенный вид индивидуумов.» — Распустили, ой, косички, ухи, ухи все в серьгах, с виду ягодки-мальчишки при делах, да при деньгах… — начал петь Дазай, сверкнув своими глазами так, будто бы собирался что-то натворить. Чуя, конечно многое ожидал, но чтобы Осаму начал всерьез петь о петухах, и при этом лыбиться и не краснеть, не сбившись ни на одном слове, и не теряя рифмы… нет, этого Чуя не ожидал точно. — Как в лесу растут грибочки…«Постойте-ка…»
— … на отпиленных пеньках… У Накахары нервно дёрнулся глаз. Он знал эту песню. Блять, только не это. Нет, нет, он же не собирается… — Так они и голубочки… — непринужденно продолжал голосить кареглазый, уже двигаясь в такт песне Да откуда он вообще её знает?! Оригинал этой песни даже не на их языке! Ему что-ли прям делать нечего, чтобы сидеть в интернете в поисках этого?! — с попой пухленькой в штанах… «Его надо остановить! — у голубоглазого медленно начиналась паника. — Но, как?» — Петухи, о, петухи! — на повышенных тонах начал петь шатен: видимо припев.«Да, какая разница, как я его заткну? Главное заткну!»
— Всё, довольно! — выкрикнул Чуя, вскочив с места. — Я тебя выслушал, ты спел, думаю, хватит. В толпе послышались недовольные возгласы. — Пусть поёт! — Ты чего? — Ну, интересно же! «Ахах… если бы вы знали, о чём он будет петь дальше…» — Чуе было стыдно даже слушать это, и тем более от такого исполнителя. — Ну, — а тем временем певец обворожительно улыбнулся. — Раз король так желает, то я заканчиваю. Спасибо за публику. Тут же со всех сторон раздались хлопки. Некоторые даже посвистывали, а девушки и вовсе умилялись красоте голоса шатена.«Да, блять, знали бы вы, за что хлопаете, сразу бы перестали…»
Тем временем игроки вновь потянулись за отложившими недавно, перемешанными ещё раз, карточками. — Кто король! — хором произнесли все, и каждый посмотрел на свою карту. — Я король! — самодовольно ухмыльнулся какой-то левый парень, и потянулся за бумажкой. — Так… Номер девять, эмм… прокукарекай семь раз, и назовись сельдью под шубой. Встал Дазай, и показал свой «счастливый» девятый номер.«Млять.»
Чуя уже просто не мог терпеть, и прижав свою правую ладонь к лицу, отвернулся от «всеобщего избранника судьбы», и изо всех сил старался сдержать этот вырывающийся наружу дикий смех.«Вот совпадения, так совпадения!»
То, что случилось дальше, Накахара видел лишь мельком, так как был занят тем, что старался удержать от комментариев в сторону судьбы и дичайшего ржача, чьи нападки становились все сильнее и сильнее, а тряска и подавно. Но, к сожалению, восклики кареглазого про осознание, что он, оказывается, — сельдь под шубой, и кукарекание, разносящиеся по залу явно не давали повода рыжику успокоится. И кто тут теперь бедняга? Чуя, что чуть ли не бьётся в истерике, или же Дазай, что ощущает себя звездой сцены? Чуя думал второе. После так называемого представления, «певец» уселся на место, даже не покраснев и не замявшись.«Вот это профессионализм!»
Но истерики Накахары, к счастью, никто не заметил, так как смеялся он далеко не один.«Нда… это обещает быть весёлым.»
***
«Это обещает быть весёлым.» — думал Дазай, когда ему дважды выпало исполнять обязанности «холопа». И при чём не обычные повседневные обязанности, а волшебные познания в сторону философии, литературы, и музыки. Первое «интересное» желание загадала не менее интересная личность, то бишь рыжее чудо, и это лишь подлило масло в огонь. «Что же, помимо главной цели, тут вполне и повеселится можно. Тем более, у меня тоже есть тузы в рукавах. — дьявольски улыбнулся шатен, осмотрев толпу. — Интересно, кто тот умник, который придумал такие «необычные» желания? Хотя на счёт высказывания «сельди под шубой» Дазай кое-кого припоминал, и не сказать бы, что смутно. Правда, эта рыжая бестия называла его именно скумбрией, а до сельди под шубой ещё не доходило… Новый уровень, что сказать. Осаму даже догадывался о личности автора второго желания. Её вполне можно было определить, увидев определенную связь между «важностью петухов» и «прокукарекай семь раз». А ещё её можно было узнать лишь взглянув на бившегося в истерике самого рыжика, что всеми силами старался не взорваться хохотом. Что ж, толпа не заметила, но Дазай ведь, не толпа. То, что происходит с его рыжим чудом он замечает сразу. «Что же, Чуечка, не только ты ведь желания на бумажках писал, — злорадно подумал кареглазый, очередной раз вытягивая бумажку из всеобщей кучки, и взглянув на нее. Так и есть: на помятом белом листочке был нарисован корявый рисунок короны. — Поэтому, Чуечка, берегись.» — Я король, — произнёс Осаму, давя довольную лыбу, и, бросив мимолётный взгляд на удивленного голубоокого, потянулся за желанием. Взор карих глаз уловил немного помятый листочек, с загнутым концом, и довольный собой шатен, взял этот листок, и раскрыв, принялся читать. — Номер тринадцать, переоденься в костюм овечки, и сиди в нём во время трёх выборов королей. Вот Дазай уже видит, как глаз рыжика дёргается в нервном тике. «Так и знал, что ты будешь под номером тринадцать, Чуя, — шатен мило улыбнулся и оглядел толпу, в поисках «того самого тринадцатого», уже прекрасно зная, кто им оказался. Все таки, бумажки, хоть и немного, но отличались. — Думаю, этот костюм будет смотреться на тебе очень мило.» Но вот Накахара, похоже, так не считал. В его взгляде так и читалось: «Ты — изверг, Дазай!» — Я — номер тринадцать, — обречённо выдохнул голубоглазый, подняв вверх свою руку с клочком бумаги на ней. Но потом, кажется, в голову рыжику пришло что-то стоящее, и тот улыбнулся. — Но откуда, скажи мне на милость, мы возьмём костюм овечки, а, Дазай? На это заявление Осаму лишь шире улыбнулся — Возьмём, возьмём, тебе не о чём волноваться, Ч-у-у-я-кун. Желание убивать было почти ощутимым, и исходило, кажется, за множество миль от этого рыжего Кракена, что сейчас был вынужден терпеть такое немыслимое унижение, сидя в костюме овечки, и подавлять в себе желание нервно скалится и придушить эту кареглазую скотину. Нет, судя по его довольной мине, этот листочек с желанием был явно его рук дело. И как только он отгадал, какой именно листок в его руках? Опять совпадение? Не-е-ет, в этот раз точно нет. Но Чуе оставалось только гадать, и молча сидеть на одном месте, стараясь не подавать вида своего гнева. Правда, у него не очень получалось, и окружающие старались сидеть подальше от этого эпицентра бури. А тем временем игра набирала обороты. — Кто король? — снова дружные возгласы. — Я — король. — На этот раз королём оказалась какая-то незнакомая доселе, Накахаре девушка. Ну, это, в принципе, не удивительно. Он тут мало кого знал, и пригласили его только за компанию к Дазаю. Отлично знали, что если не пойдёт он, то и кареглазый тоже. — Номер два, обнимитесь с номером шесть. «Номер два, номер два… — Чуя взглянул на свой листок. — Так, это же я. А кто номер шесть?» — Номер два и шесть, поднимите руки. — прокомандовала «королева». «Эхх, ничего не поделаешь. — голубоглазый потянул свою руку наверх. — Радует то, что это обычные объятия, а не одно из «оригинальных» желаний.» Вслед за Накахарой, руку подняла хрупкая, на вид, девушка, и скромно улыбнулась, тут же смутившись. Так, Чуе кажется, или у Дазая только что глаз дёрнулся? — Ты такой милый и пушистый, Накахара-кун, — хихикнула девушка, забираясь тому на коленки, и обвивая своими руками его шею. — И так приятно пахнешь… — А-ага. — молвит опешевший рыжик, искоса смотря на Осаму. Нет, с его лицом точно что-то не так! — А каким шампунем ты моешься? — продолжает та, между тем ёрзая на коленках парня. «Нет, это уж слишком!» — кареглазый угрожающе скалится. — Хэй, хэй. Я конечно понимаю, поворковать охота, половое созревание, и так далее, но сейчас, как бы, игра идёт, а дело вы, вроде как, уже сделали, поэтому, если хотите, не могли бы вы продолжить потом, где-нибудь там, и дать нам продолжить играть? Девушка на эти слова лишь недовольно надулась, и слезла с рыжика. — Ну, ладно. Думаю, ты прав, Дазай-сан, — пропела юная леди, а затем повернулась и подмигнула удивленному Накахаре. — Но, все-таки, потом скажешь, что это за шампунь. — Кто король? — игра продолжилась. К счастью голубоглазого, игра и эти «три раунда» прошли быстро, после чего Чуя поспешил снять с себя это… позорище. Нет, овечек он любил, как бы странно это не звучало. Милые создания, что уж тут сказать. Но когда его заставляли наряжаться овечкой, да ещё и прилюдно, то… это в его любовь не входило. А та барышня продолжала коситься… — Я король, — лукаво улыбнувшись, заявил Осаму, и потянулся за бумажкой. Взор карих глаз внимательно оглядел стопку, и, краем глаза заметив нужный листочек, Дазай сразу же потянулся к нему, и раскрыл. Как он и предполагал — его листок. «Сейчас ты уж точно об этой девушке позабудешь, Чуя.» — усмехнулся парень, начиная зачитывать надпись на листке. — Номер одиннадцать, ответь начистоту на мой вопрос: … — Дазай игриво сверкнул очами. — Тебе понравилось то мороженое, что ты пробовал на судне? Естественно номером одиннадцать оказался Чуя, и надо было видеть весь этот феерверк эмоций на его лице, в тот момент! Сначала на лице рыжика было полнейшее непонимание, о чём это таком имеет в виду король, но потом… кажется, до него дошло. После непонимания, пришло удивление, потом откровенный шок, а потом… потом был все ещё шок.— Какого… чёрта… ты знаешь об этом?
— Что же с тобой, Чуя-кун, — шатен мило улыбнулся. — Я лишь спросил тот вопрос, который был на бумажке, и всё. А перед взором Накахары сразу возникли картинки с тех дней, проведенных на судне. Как ему подложили странную записку, и купон с мороженым, как тех зазнаек, что приставали к нему, прилюдно унизили на сцене, как… как он виделся со странным незнакомцем на пирсе, и как похожий незнакомец увлёк его в танец, после чего, как истинный, сука, джентльмен, поцеловал тыльную часть ладони своей пары. И вот что странно… если подумать логично, и соединить все эти цепочки… тот незнакомец был такого же роста, и телосложения, что и Дазай…«Ох, звёздочки на небе для тебя сойдутся, чтобы устроить тебе полный звездец, Осаму.»
Накахара натянуто улыбнулся, сдерживая свои безусловные рефлексы, и кулаки, которые так и норовились пройтись по этой наглой роже. — Да нет, я просто поинтересовался, — ответил голубоглазый, одарив шатена уничтожающим взглядом. — Да, очень понравилось. Спасибо, что спросил. Правда, интересно, откуда ты узнал, что я был на судне? — Говорю же, я не знал. Просто прочёл то, что на бумаге написано, — усмехнулся Осаму. — В этой игре, ведь, нельзя жульничать.«Ах ты, сука хитрая!»
— Понятно. Накахара, как можно спокойнее, сел на своё место, и включился обратно в игру. В это время как раз принесли напитки. Вовремя. Ох, нет. Он не забыл. И пусть Дазай будет уверен, что их ожидает очень интересная беседа, с глазу на глаз. А дальше игра продолжилась. Правда, таких интересных заданий, как загадал Чуя или Осаму не было, поэтому было немного скучно. А ещё тянуло спать. С тех Разов номера рыжика и кареглазого ещё ни разу не попались, что немного радовало: обниматься, сюсюкаться с какими-то левыми людьми никакого желания не было. — Кто король? — снова хором воскликнули ребята, и бумажку короля вытащил какой-то светловолосый парень. — Я король! — радостно воскликнул юноша, и потянулся к стопке. Взяв оттуда один листочек, тот развернул его и присвистнул. — Ого! Даже такие желания кто-то загадывал! Слушайте все: номера три и десять — целуйтесь! И не в щёчку, а по-настоящему. — Я номер десять! — со своего места вскочила темноволосая девушка, и, прошу заметить, весьма вульгарно одетая: клочки какой-то одежды еле прикрывали самые «важные» места. И как только она себе ничего не простудила, в эту то холодрыгу? — Кто номер три? «Да… но хоть она и так одета, формы у нее красивые. Самые такие для наших одноклассников, поэтому, думаю, сейчас кому-то повезёт.» — заключил Накахара, без какого-то ни было интереса. — Я — номер три. Лазурные очи в удивлении расширились, когда тот взглянул на поднявшегося с места Дазая.«Она будет целовать… Осаму?»
По телу рыжеволосого прошла еле заметная дрожь.«Не хочу…»
— Ох, Дазай-сан, я так рада! — приторно сладко воскликнула девушка, тут же направившись к кареглазому.«Не хочу, чтобы она сидела на нём…»
Она была все ближе, а шатен не спешил, и лишь молча улыбаясь, смотрел на девчушку.«Чтобы его касалась…»
«Не надо…» — темноволосая уже положила свои ручки на плечи кареглазого, и по-подробнее уселась тому на коленки.«Прошу…»
Вот их лица разделяло только два-три сантиметра.«Я не хочу, чтобы Осаму кто-либо трогал!»
Непроизвольно, рука Чуи сама дёрнулась и стеклянный стакан, что и так стоял почти у самого края стола, с противным лязгом полетел на твёрдый пол. Оглушающий звук разбитого стекла будто вывел Накахару из какого-то транса, и тот оглядел своё окружение и ребят.Все смотрели на него.
Прожигали взглядом.
Удивлением. Непониманием. Презрением.
Взор лазурных очей сразу метнулся в сторону той «парочки». Они тоже остановились. Девушка была удивлена столь неожиданным звуком, а Дазай… улыбался? — Ох, прошу прощения, кажется моему дорогому другу вдруг стало плохо, — Осаму ярко улыбнулся, и осторожно встав с места, и посадив на него девушку, отряхнулся. — Кому-то ведь нужно помочь ему, да и я, по сути, вроде как немного подустал, поэтому, думаю, мы пойдём. Тем временем Дазай уже подошёл к, находящемуся в трансе, Чуе и рывком поставил того на ноги, и взяв под локоть потащил в сторону выхода. — Спасибо большое за такое классное мероприятие, Ятору-кун! Надеюсь, мы ещё увидимся!«Что что, а о репутации забывать не стоит.»
Жёстко взяв Чую за руку, кареглазый настойчиво потащил опешевшего рыжика к выходу, на ходу накинув на себя пальто, и небрежно обвязав вокруг шеи шерстяной вязаный шарф. Так как пока голубоглазый совсем не вникал в ситуацию, в которую он попал, шатен, обречённо вздохнув, накинул на Накахару его тёмно-синего пальто, и, дважды обмотав около шеи Накахары темный шарфик, вновь схватил шокированного паренька, и повёл на улицу. Как только дверь за ними закрылась с громким хлопком, голубоглазый выдал возмущенное: «Т-т-ты, что, черт возьми, творишь?» Но Дазай, будто не слышал своего приятеля, и, оглянувшись по сторонам, хитро улыбнулся, и потянул Накахару в темный угол, находившийся в расщелине между этим караоке баром и каким-то, закрытым на время ремонта, зданием. А тем временем Чуя постепенно начал приходить в себя, следовательно — оказывать сопротивление. Но недостаточно сильное для того, чтобы вырвать свою руку из временного плена. Оказавшись в тени, Осаму, неожиданно для рыжеволосого, дёрнул того за руку, этим самым движением припечатав юношу к кирпичной стене. И, видимо, чтобы Накахаре не осталось путей для отступления, выставил свои руки по обеим бокам от головы голубоокого. — Да какого хуя, Дазай?! — в непонимании, а ещё, начиная злится, прошипел Накахара, пытаясь выбраться из этого «барьера». Но, одним своим движением, кареглазый сразу прервал эти тщетные попытки. Склонившись немного вперёд, и, своим горячим дыханием опалив ушко рыжего чуда, он, низким тембром, почти шепнул: — Чуя… Как ни странно это тихое и мягкое действие впрямь помогло, и Накахара перестал вырываться и судорожно искать выход глазами, резко замерев. Было такое ощущение, будто сердце рыжика сейчас, ко всем чертям собачьим, пробьет грудную клетку, и вывалится наружу, прямо на Дазая. Немного отстранившись, кареглазый тщательнее взглянул на лицо огненноволосого, которое сейчас пылало ничуть не хуже, чем сам цвет его волос. — Даже так… И до сих пор осознать не можешь… — тихо прошептал Осаму, обращаясь скорее сам себе, чем к собеседнику. — Что осознать не могу? — дрожащим голосом выдал притихший Накахара, во все глаза смотря на кареглазого. — Скажи мне, зачем ты разбил тот стакан? — погромче, но все же придерживаясь низкого тембра голоса, вопрошал Дазай, внимательно разглядывая мимику лица голубоокого. — Да, ты серьезно? Всего то стакан, я заплачу за него… — Мне не важен стакан. Мне важно то, по какой причине ты его уронил. — перебил Чую Дазай. — Ясное дело — случайно! — в свою очередь огрызнулся Накахара, снова начав раздражаться. — И почему же, скажи мне на милость, ты «случайно» разбил стакан именно в тот момент, когда та девушка полезла ко мне с поцелуем? — усмехнулся парень, наблюдая яркую палитру чувств на лице голубоглазого, при упоминании момента. — Это… — Не совсем случайность, правильно? Ты не хотел, чтобы она меня целовала. Можешь ответить, по какой причине ты этого не хотел? — Я н-н-не знаю… — от такой настойчивости кареглазого, Накахара весь вжался в стену, как только мог, словно пытаясь слиться с ней. — Вот как…- огорчённо выдохнул Дазай, чуть отступив от рыжеволосого. — Тогда ответь на ещё один вопрос: тот случай в пещере, четырёхлетней давности, ты считаешь его случайностью и детской забавой? — Хах? — что-то, но этого вопроса Накахара явно не ожидал, и поэтому лишь шокированно уставился на Осаму. — О чём ты… — Так и знал… Должно быть, ты даже не помнишь, и не понимаешь о чём идёт речь, так? — как-то болезненно улыбнувшись, произнес Дазай, отойдя от удивленного Накахары. — И на что я только надеялся… — Дазай… — начал было говорить голубоокий, но шатен его опять перебил: — Извини, и просто… забудь. На этот раз я точно не буду больше творить… такие глупости. И, повернувшись на сто восемьдесят градусов, парень направился прочь из этого места.Как и в тот раз.
Но сейчас все по-другому.
Если сейчас он позволит Дазаю уйти, то другого шанса все исправить действительно не окажется. Еле уняв дрожь в своих ногах, Чуя, собравшись, рванул к Осаму, и, остановив того, взявшись за ткань куртки, чувственно воскликнул, чтобы Дазай не смог, на этот раз, его перебить. — Я помню! Помню тот дождливый день шестнадцатого мая! Помню, как бежал по лесу, спотыкаясь и стирая коленки в кровь, пытаясь найти укрытия от дождя! Помню, те тихие шаги в пещере, от которых мне было очень страшно. Помню, как ты меня нашел, и согрел… помню вкус того сладкого персика, и… помню твои… мягкие и вкусные… губы… на своих… — сначала речь Чуи была громкая, но к концу она затихала, а сам исполнитель алел, словно мак, но продолжал говорить, смотря Дазаю, который повернулся к нему лицом на середине речи, прямо в глаза. — И-и-и я не считаю это… детским лепетом… И-и-и… хмф? Мягкое трепетное прикосновение губ было неожиданным, и приятным. Обжигающим. Через плотную ткань пальто, Накахара почувствовал, как одна рука Дазая легла на его талию, а другая — на спину. Поцелуй был невинным и ласковым, и если так можно назвать лёгкое соприкосновение губ. Немного отстранившись, Осаму вновь взглянул на своё рыжее чудо, что сейчас, отведя свой взор, глубоко дышало. Смотрел на его алеющие, точно не от холода, щеки и ушки, чувствовал, как у него самого неожиданно подскакивает температура, а воздух становится горячим.«Такой милый…»
— Что ты чувствуешь, Чуя? — тихо шепчет кареглазый, томно смотря на кусающего губы рыжика. — Я ощущаю себя… странно, — Накахара сглотнул. — И очень похоже, как в тот майский день, во время нашего первого… — А как ты ощущаешь себя в физическом плане? — хитрый лис! Опять что-то придумал. — Я… Сердце бьётся очень быстро, и стало как-то жарковато, и ещё посетило чувство, будто мне ввели дозу углеводов и кофеина в организм, так как адреналин и в крови явно повысился, и я чувствую некую эйфорию. — То есть, ты хотел сказать, бабочки в животе? — Да, бабочки в животе. — с умным видом заключил Накахара, будто перед ним стоял ребенок. Хотя, он был недалек от истины. Дазай — самый настоящий ребенок во взрослом теле, а ещё… с опасными играми. — А что на счёт желаний? — завел свою, известную только ему, шарманку шатен, с хитрым прищуром смотря на голубоглазого.«Да, что ж ему ещё нужно?»
— Желаний? — В-е-е-е-е-рно. Хотел бы ты… — вновь понизив свой баритон, произнес Осаму, не разрывая зрительного контакта. — … ещё раз? — Это… — голубоглазый отводит взгляд, неминуемо краснея, хотя, казалось бы, куда ещё? — А я вот хочу, но не знаю, против ты или нет. — прошептал Дазай, еле сдерживая озорную улыбку. — Д-д-да, — выдает тихое согласие Чуя. — О! Значит, если и я хочу быть твоей половинкой, и ты хочешь, мы — официально считается парочкой! — радостно воскликнул Дазай, отпрыгнув назад, и широко разведя руками. После этого «нежданчика» со стороны «соблазнителя», так сказать, Накахара впал в ступор. Наступила тишина, а особая атмосфера, недавно витавшая в воздухе, расселилась в пух и прах.«Какого, простите, хуя?»
— Я не это имел в виду, чёртова скум… — возмущение рассерженного парня прерывает ещё один поцелуй, только на этот раз именно поцелуй, а не простое касание губ. Более настойчивый и желанный, но все такой же трепетный и нежный. От него ноги рыжика подкашиваются, а сам Накахара с трудом может удержаться на ногах. Так много Осаму, много, много, много, очень… много… повсюду… но… хочется ещё… Вот ведь… умеет удивлять… в плохом смысле этого слова. Без лишних действий, Чуя поддался навстречу, и приобнял Осаму за плечи, ближе притягивая к себе. А тот ещё и лыбится сквозь поцелуй умудряется! Вот же наглая скумбрия! Еле оторвавшись от столь желанных мягких губ, Осаму добавил: — Но мы все равно теперь парочка, а не какие-то там друзья детства, понял меня, Чуя? — видя, что рыжеволосый как-то хочет возразить, кареглазый продолжил. — Друзья не берут друг-друга за ручки, не ревнуют друг-друга, так о друг-друге не пекутся, такое друг-другу не говорят, и, наконец, они не целуются друг с другом, Чуя! — Да я понял, Осаму, понял. Нет нужды мне больше повторять. — раздражённо вздохнул рыжик, скорее для «публики», в виде одной мумии в бинтах. — Ой, правда? А я то думал, что там внизу настолько туманно и шумно, что моего голоса и не слышно… — пропела, в свою очередь мумия, сматываясь из временного укрытия, что сейчас уже стало логовом злого рыжего Кракена. — Ах ты, чёртов суицидальный дебил! — гневно крикнул рыжеволосый, побежав за убегающим парнем, не заботясь о том, что его ботинки могут промокнуть и испортиться, если бежать, наступая в глубокие грязные лужи, с холодной канализационной водой. Сейчас это не столь важно, как догнать того ржущего на бегу забинтованного дебила, и…зацеловать или лучше защекотать его до обморока.Будет потом знать, как Чую до нервных срывов доводить!