I hope they remember you

      Тони старается говорить ровно — выходит не сразу. В условиях, когда кислорода осталось всего пару глотков, с его острым умом легко высчитать, в какой же именно момент он закончится, и наступит вечный сон, но ему необходимо, чтобы ни одна нота, ни один полутон не выдал его дрожь, только нарастающую в теле, — он записывает сообщение Пеппер, и не хочет, чтобы при прослушивании она уловила его страх.       Боится ли Тони Старк смерти? Возможно. Он не раз оказывался на волоске от нее, но его, чертового сукина сына, всегда что-либо спасало — он тот еще везунчик и счастливчик, если не оглядываться на его судьбу и не оценивать его поступки. Только вот сейчас, увы, надежды на спасение нет: бесконечный дрейф в открытом космосе — это та еще пытка, ведь картинка за сверхпрочным стеклом не меняется совсем, пусть и звезды сияют ярче, чем с Земли, но той самой Земли не видать — ее подобно шарику, заброшенному ловкой проворной рукой шулера в бумажный стакан из-под кофе, Вселенная прячет от Старка, будто прямо ему заявляет, что вот это конец его пути. Дальше только пустота и забвение, и Тони никогда не узнает, не постигла ли Пеппер участь Питера, и он надеется, надеется наивно и до последнего, что она жива, что она ищет его, что она в него верит, хоть он — ему уже понятно — веру эту и не оправдает.       Его голос, кажется, звучит привычно — Старк усерден в своих стараниях, ведь второй попытки сделать запись может и не быть: дышится с трудом, думается — тоже, все чаще клонит в сон и хочется закрыть глаза, и больше никогда не открывать, потому что там, под его трепещущими веками, скрывается самая желанная для него картинка — он дома, с Пеппер и Паркером, а Танос повержен. И Тони уверен на все двести процентов, что этой ночью наконец-то уснет спокойно, и больше не напугает жену криками или болезненными стонами, сопровождающими его, уже ставшие привычными, дурные сны, следующие за ним по пятам, вросшие в его сознание, являющиеся темной стороной его души.       Но в этой самой душе и свет имеется — у него аллергия на клубнику и патологическая, просто нездоровая способность терпеть все выходки Тони Старка, а дел он натворил прилично в свое время. Пеппер Поттс — прямое доказательство того, что у Тони есть сердце, потому что она-то в этом сердце и жила, живет и будет жить до последнего его вдоха, а он, к сожалению, не за горами — Старк реально оценивает свои шансы, и вероятность спасения, выживания, какого-нибудь чуда, способного перевернуть ситуацию с ног на голову и всунуть счастливый билет в его пальцы, загрубевшие от попыток смастерить что-либо и починить костюм, близится к нулю. Надежды нет.       Тони старается держаться, не ради себя, ради Пеппер. Пусть думает, что даже при смерти он был все тем же несносным засранцем, которого выдержать могла лишь она. Только она. О, как бы Старк хотел сейчас зарыться носом в ее волосы и дышать, просто дышать, дышать полной грудью, не думая ни о чем.       Запись кончается, кончается и Тони Старк — избитый и сломленный, выжатый и убитый морально, он жаждет лишь чуточку покоя и немного тепла, поэтому, закрыв глаза, проваливается в свои грезы, и на пересохших губах играет едва заметная улыбка — его больше нет на дрейфующем космическом корабле, он далеко отсюда, за сотни тысяч световых лет, в объятиях любимой, в них он, пожалуй, готов принять свою смерть.       Небула наблюдает за Старком издалека — они практически не контактируют, пусть и заперты вместе в этой ловушке, и ей откровенно плевать, умрет Тони или выживет, хотя она заведомо знает, что он обречен. Какое ей дело до какого-то там жалкого человека, изо всех сил цепляющегося за свою жизнь?       Но когда она слышит его сообщение, отправленное в никуда, и видит, как он находит в себе силы в последние минуты улыбаться, ее кулаки непроизвольно сжимаются от ярости и черной зависти, разъедающей ее контакты изнутри, — если она зажмурится, то окунется лишь во мрак и пустоту, склеенную из утрат, потерь, разочарований, и ударов-ударов-ударов, не прекращающихся до сих пор, а он своей едва теплеющей надеждой еще и напоминает ей об этом.       Первое ее желание — прикончить Старка, чтобы не мучился и ее не мучил больше своим присутствием, и Небуле не понять, от ненависти это ко всему живому или из жалости, дабы он поскорее перестал страдать.       А второе — больше смахивающее на мольбу — да спасите же его кто-нибудь, чтобы Тони Старк перестал нервировать ее любовью, не оставляющей его даже в момент, когда жизнь начинает покидать его тело. И если убить его Небула может, то вот с этим ей ничего, абсолютно ничего не поделать.       Поэтому она продолжает стоять поодаль, вслушиваясь в его сиплое прерывистое дыхание, и думает о том, что его прощание просто обязано найти путь к адресату, потому что она, увы, такой привилегии, как слова, произнесенные напоследок, с сестрой не имела.