I hope they remember you

      Питер всегда с ней рядом, сколько Морган себя помнит. С малых лет он крепко сжимает ее крохотную ладошку тонкими длинными пальцами, трещит без умолку, чуть запинаясь и заикаясь, и она, ребенком, находит это жутко забавным. Заливается звонким смехом, по-детски строит ему глазки и смущается, очаровательно краснея, когда он ласково треплет ее по щеке.       Он и правда всегда-всегда рядом: учит ее кататься на самокате, на скейте, чем доводит Пеппер до головокружения и гневной дрожи; плетет из самой крепкой паутины на свете ей гамак, чтобы можно было смотреть на звезды, лежа между двумя кленами на заднем дворе их дома; читает сказки; и по первой же ее просьбе говорит об отце — у него, кажется, истории, полные восхищения мистером Старком, как Питер до сих пор уважительно его называет, никогда не заканчиваются, и за это Морган вдвойне любит проводить с ним время, вовсе не потому, что он наравне с ней лазает по деревьям и охотно строит настоящий форт из подушек в гостиной.       Питер с ней рядом настолько, что Пеппер неоднократно сердито отчитывает его на кухне, щедро накладывая мороженого порцию к куску яблочного пирога: «мол, когда ты уже начнешь жить своей жизнью, малыш? Тони хотел бы этого, слышишь? Я обещала ему справиться, а ты тратишь на нас лучшие годы, пожалеешь же потом, глупенький». После таких выговоров неизменно проходит ровно неделя затишья, потом Питер получает приглашение на субботний ужин, и задерживается в доме на озере где-то на месяц до очередной попытки Пеппер вернуть ему юность. Только Паркеру кажется, что он потерял ее еще раньше — когда становишься супергероем, потом рассыпаешься в космосе от щелчка безумного титана, вздумавшего поиграть в вершителя судеб, попросту невозможно остаться ребенком, ты обязательно взрослеешь душой, не телом, причем в самые кратчайшие сроки.       Он даже дает ей клятву на мизинчиках, что будет всегда рядом, и никогда ее не оставит. Морган уже перешла в старшую школу, а Питер получил очередное повышение в «Старк Индастриз», и они отмечают это чизбургерами и колой, сидя на залитом золотым солнцем деревянном крыльце. Причем Морган, расправившись со своей порцией, сверлит до обморока знакомым взглядом карих глаз его булку с котлетой, и Питер безропотно отдает ей ее, впрочем, как делает это всякий раз. По правде сказать, он бы отдал ей все: свой костюм, сердце и даже жизнь, к счастью, об этом она не просит. Просто поднимает уголки губ в улыбке Тони — истинная дочь своего отца, — и заявляет, что если получит в дар еще и его стакан с колой, то никогда уже не усомнится в его щенячьей преданности и верности. Стоит ли говорить, что не проходит и мгновения, как Питер без колебаний все выполняет?       Он действительно не оставляет ее, и по-прежнему с ней рядом: защищает ее школьных обидчиков от нее же — Старки всегда славились непростым нравом; на выпускной они также идут вместе; и когда Морган признается, что планирует подать документы в Массачусетский, то именно от Питера получает поддержку. Пеппер, в отличие от него, против — опасается жутко, что Морган многое унаследовала от отца, включая не только его гениальность, но и неспособность вовремя остановиться. Это погубило Тони, страшно представить, что поставит крест обреченности и на их дочке. А в кошмарах у Пеппер Морган вообще надевает костюм, и это поистине ее ад персональный, вспарывающий заново еще не зажившие от главной потери всей ее жизни раны.       Когда она получает конверт с ответом, даже неудивительно, что Питер находится рядом. Нервничают оба одинаково сильно, Паркер, кажется, чуть сильнее, ведь сбивчиво обещает, что вне зависимости от того, приглашение там или отказ, они тут же отправятся перекусить чизбургерами. Морган щурится, на него глядя, словно ищет ответы, и не находит, потому задает свой вопрос вслух: — Почему ты всегда рядом? Всегда помогаешь. Веришь в меня. Даже мама против, а ты — нет. Подозрительно это, Питер, — в девичьем голосе сквозят ноты иронии мистера Старка. Ее она тоже унаследовала от него. Будто вобрала в себя все самое лучшее, острое-колкое, бесподобное, что у Тони было. И планирует это, естественно, приумножить. — Мистер Старк… Тони… — он запинается и заикается, как и тогда, в ее детстве, хотя уже давным-давно взрослый, пусть и такой же долговязый, — твой отец дал мне все, что я имею. Подарил костюм. Научил ответственности. Вернул мне жизнь. Поэтому я всегда буду в тебя верить, Морган. И всегда… — Да, я помню, — склонившись над конвертом, она кивает. — Я люблю тебя, ты это знаешь? Не на три тысячи, но на полторы точно.       На глаза наворачиваются слезы, Питер смаргивает их, смотря в небо. Он и дальше будет с ней всегда рядом. В память о человеке, который в него поверил. А его он любил и любит на миллион без сомнений.