— Я потеряла себя. Не могу сказать, когда это случилось. Не помню, не хочу помнить, но самое примечательное — возможно, то, что я просто обманываю и накручиваю себя. Если так… то почему, орган посередине груди так болит. Если все не правда, то почему мне так больно, почему удушье не отпускает мое горло? А я продолжаю смеяться до хрипоты, не замечая кровавых слез, обжигающих мои щеки…
«Сходи к психотерапевту. В таких случаях всегда помогает мозгоправ». Свит Пи часто говорил что-то подобное ей. Найти человека, который будет сидеть рядом, пока ты лежишь на диванчике, смотришь в потолок и рассказываешь ему все свои бредни. Он ставит диагноз: «Психическое расстройство» и назначает курс лечения. И так продолжается до тех пор, пока тебе не станет легче, пока ты не почувствуешь, какие-то отклонения в своей зачерствелой личине. Но потом ты приходишь к единому умозаключению. Жизнь — не американское кино, где добрый дядечка-психолог будет выслушивать тебя, давать тебе дельные советы, пока ты будешь преспокойненько спать в своей кроватке, думая, что тебе лучше, и ты идешь на поправку. Ни хрена. Ей не нужен психолог, друзья, половинка, которая будет целовать по утрам, принося кофе в постель, селфи, закаты и рассветы. Желание стать как все, стать лучше — уже мертво. Ничего не держит — дом, работа, семья… Насчет последнего, можно поспорить, не потому что держит, а есть ли она вообще? И ответ не заставляет долго ждать. Нет. Конечно, нет. Пора забыть. Так лучше, так хорошо… Она пытается вбить в себя эту мысль, запихнуть до хруста костей, чтобы ТАК и было. Хорошо, хорошо, черт… Мысли обрываются, когда совсем расслабленное тело падает на землю. Нет, это уже не клуб вовсе, а грязная помойка у него. Волосы, одежда пачкаются в грязи, а ей уже настолько все равно, что тихий болезненный, возможно, последний вздох вырывается из груди. Из носа течет что-то жидкое, неприятное, с металлическим привкусом. Удар побочных действий приходится прямо по голове. Это передозировка. Вдох, выдох. Ночь сегодня холодна, пальцы рук немеют, а сил подняться, уже нет вовсе. Неужели, вот так вот все и закончится? Пускай, смерть не так страшна, как о ней говорят. Вот уже вдали видит темный расплывчатый силуэт — либо это наркотики так еще влияют, либо сама смерть идет к ней. Силуэт стоит у нее над головой и приближается к лицу. Конец. Она сходит с ума, потому что чувствует теплые руки, которые поднимают ее, дыхание в щеку и запах муската. Глаза закрываются.***
Проснуться от пиканья больничного прибора и щуриться от запаха аптеки — не самое лучшее пробуждение. В глазах все пока мутно, тело — слабое. Каких усилий только стоит пару раз поморгать, чтобы восстановить зрение. Увиденное, увы не радует: белая палата, больничная одежда в зеленый горошек и хорошо выстиранная постель. Девушка поднимается на локтях, упирается спиной в подушку и смотрит на свои руки, припоминая, что было вчера. В воспоминаниях все рябит, картинки нечеткие, но она точно помнит, как кто-то привез ее сюда. Логично, сама бы она в больницу не пришла. Черт, больница… Купер жмурится и трет лоб. Вот и все. Здравствуй тюрьма. Это же надо было так обдолбаться, чтобы попасть сюда. Прощай работа, свобода, одиночество. Привет, суд, колония и 3 года лишения свободы. Прекрасно. И почему она не сдохла там, на грязном асфальте. Элизабет сжимает корни волос и думает, но ничего в голову не приходит. Ей только хочется узнать этого ангела милосердия, который притащил ее сюда. — Входите, — доносится где-то в стороне, и девушка устремляет свой взор на дверь, где показывается медсестра, а за ней и… парень. Но какой-то знакомый, будто… точно. Стоянка, парень, который ушел до конца выступления, который так… Голова болит думать, а смотреть на «этого» и ни хрена не понимать еще сложнее. — Мистер Джонс, можете забирать свою девушку. Список лекарств, выписанных доктором, получите на выходе. — Женщина черкает что-то ручкой в своем огромном блокноте и уходит, хлопая дверью. Они остаются один на один. Купер просто тупо смотрит на него, а тот никак не реагирует, тоже сканирует взглядом. Ждут, пока кто-нибудь скажет что-то первым. — Твоя девушка? — спрашивает хрипло Элизабет. — И тебя сейчас волнует только это, — с едва сквозящей иронией говорит парень. — Одевайся, жду тебя в коридоре. В голове пустота. Только один вопрос: Какого?.. Уже собранная, приведенная в порядок, во вчерашней одежде девушка выходит из палаты и сразу цепляется взглядом за парня, который встает и кивает в сторону. Она лишь хмыкает и обходит его. На выходе, у регистрационного столика, Джонс, как назвала его медсестра, заполняет какие-то бланки, расписывается, дает пару купюр и не маленьких. Девушка за стойкой выдает рецепт, за которым тянется Джонс, но Элизабет опережает его, выхватывает бумажку и идет на выход. — Садись. — Дверь дорогой Феррари открывается перед ней, она подолгу смотрит на парня, а потом на машину. — Спасибо, сама доберусь, — говорит девушка, разворачиваясь и уже собираясь идти, как слова парня будто впечатываются в затылок. — Тогда в чем смысл спасать? — Что? — Она останавливается и через спину смотрит на него. Странный вопрос. — Доктор сказал, что ты сейчас слаба и любая нагрузка может привезти к ухудшению самочувствия. — А тебе-то что? — Ничего. Просто не оставляю дела незаконченными, — сухо говорит он и смотрит куда-то вдаль, а потом возвращается к ней. Она и вправду устала не только морально, но и физически полностью истощена. Парень захлопывает дверь и садится за руль, не дожидаясь Элизабет, заводит машину и собирается уезжать, как дверь внезапно открывается, и девушка садится, пристегиваясь ремнем безопасности. Парень ждет чего-то несколько секунд, а потом кладет ладонь на коробку передач, нажимает на газ, держа руку на руле, и выезжает на дорогу. Едут в полной тишине. Элизабет быстро пробегается по нему взглядом. Светлые джинсы, футболка с черным принтом, а сверху клетчатая серая рубашка с подвернутыми локтями, на левой руке часы. Серебро или белое золото. Точно не знает, да и по фиг. За все три минуты, они говорят только пару слов: «Куда ехать. Ясно». Потом и еще минута. Элизабет впервые понимает, как долго может иди время. В голове каша с немыми вопросами, но спросить — язык не поворачивается. Она смотрит на него. Русые волосы все время скатываются на лоб, и он легким жестом руки проводит по корням, убирая, но они все равно съезжают по бокам и возвращаются на место. Джонс все-таки решает разрушить всепоглощающую тишину. Сначала шуршит рукой в кармане, а потом вертит ей перед девушкой. Машина чуть замедляется и останавливается на обочине. — Это у тебя было в кармане, — холодно говорит он и держит в руке пакетик с порошком. Девушка сначала не понимает, а потом тянется к нему, но парень резко отдергивает. — Вчера из тебя эту гадость еле как вывели, пришлось договориться с доктором, — продолжает парень. — И что? — с непроницаемым видом выдает Купер, словно ей все до лампочки. А так и есть. — Умереть захотелось? — с легкой иронией говорит он. Кажется, этот тон уже въедается в ее мозг и медленно, но верно давит изнутри. — А может и захотелось, — на полном серьезе говорит Элизабет и пытается забрать пакетик. Его зрачки увеличиваются, но сам парень виду не подает. Он заводит машину и едет по мосту, открывая окно и вышвыривая пакетик с наркотой прямо на дно глубокой реки. Возмущение так и застревает в горле. Окно с тихим шуршанием автоматически закрывается, а сам парень преспокойно ведет машину. — Ты… Ты что наделал? — До сих пор не отойдя от произошедшего, она взглядом прожигает его профиль. Желание огладить по его идеальной коже щеки с несколькими родинками становится непреодолимым. — Не заставляй думать, что все, что я сейчас делаю — напрасно. Он не читает морали, не учит жизни, но прошло несколько минут нахождения с этим парнем, а он уже ее раздражает. Что и удивительно, потому что ей плевать на людей, но, похоже, это только убеждение. Элизабет лишь устало валится на сиденье и хочет прибить себя от досады. Она — тот тип людей, который сначала промолчит, а потом, оставшись наедине начнет мысленно душить себя, смотря в окно и выкидывая из него окурок кретек. Блять. Парень останавливается у подъезда. Элизабет выходит из машины, бубнит по нос «Спасибо». Джонс кивает. Девушка заходит в подъезд. Не оборачиваясь, заскакивает за дверь и наблюдает за тем, как уезжает иномарка. Ей остается подняться по лестнице, достать из-под коврика ключ и завалиться в квартиру, что она, собственно говоря, и делает. Вновь тишина, пустота и сквозняк из-за открытого окна, которое она, наверно, забыла закрыть еще с прошлой ночи. Сняв обувь у порога, девушка свободно падает на диван, запрокинув голову. Закрывает глаза, потом открывает, закрывает, открывает… Хмыкает в пустоту и вспоминает свое состояние, когда валялась в грязи, истекая кровью. То, еще зрелище. Даже умереть нормально не дают, какая ирония…