All Fall Down.

Пламя свечей уже начало дрожать, будто пытаясь предупредить о приближающейся опасности, но сухонький старичок лишь улыбнулся, провожая взволнованных старушек за резные двери храма. Они все, как одна, причитали о том, что им снились недобрые сны, и он должен быть осторожен. - На всё Божья воля. А теперь идите, и пусть печали ваши останутся здесь. – Отец Александр кивнул последней женщине и плотно затворил ворота изнутри, а потом повесил на них висячий замок. Лица святых безразлично смотрели на него, когда он шёл мимо икон к главной молебне, неся в руках одну-единственную свечку. Он зажёг и поставил её, поминая тех, память о ком была свежа в нём даже спустя многие десятилетия. Свет, лившийся из окон, стремительно потускнел, а по стенам начали пробегать страшные, пугающие тени, но отец Александр не боялся. Он стоял, держа в руках крестик, и спокойно наблюдал за тем, как пламя в свечах само по себе уменьшалось и становилось совсем маленьким, теплясь у самых фитилей. Только одна свеча, поставленная им, горела ясно и ярко, будто маяком мерцая в сгущающемся мраке. Питч соткался из теней на полу и, кратко осмотревшись, пошёл прямо к замершему человеку. При виде его светящихся жёлтых глаз внутренности отца Александра неприятно сжались, и он вспомнил самый страшный момент в своей жизни. Огонь был повсюду, он ревел, обжигая ему лицо, а на его руках, закутанная в мокрую простыню, плакала маленькая девочка. Вокруг всё рушилось, поглощаемое пламенем, но он упорно не позволял себе бояться – знал, что страх убьёт их обоих. Послышался треск, и восьмилетний Сашка понял, что вход завалило упавшим потолком. Удушливый дым забивал лёгкие, и мальчик заметался из стороны в сторону. Потом, наконец, решил попробовать подойти к окну, но внезапно лопатки заныли от чьего-то пристального взгляда, и Сашка, осознавая, что за его спиной никого быть не может, обернулся. Неприметная чёрная тень смотрела на него жёлтыми глазами, и они почти сливались с бушующим пламенем. У призрака было серое лицо, и он медленно качал головой из стороны в сторону, будто намекая, что к окну нельзя. В ту же секунду стекло, до этого сдерживавшее пламя, со звоном лопнуло, осыпая всё сотнями осколков, и Сашка в ужасе вскрикнул, крепче прижимая к себе ревущий кулёк. Тут же пламя, глотнув кислорода, увеличилось вдвое, колыхнулось в сторону мальчика, который развернулся спиной к стихии – ему нужно было защитить ребёнка на руках любой ценой. Но тень приблизилась к нему быстрее и заслонила собой. Её прикосновения дарили секундное ощущение холода обожжённым рукам и лицу, и Сашка понял, что его спасли. Жёлтые глаза указали на образовавшуюся дырку в стене, и тень растворилась, так и не сказав ни слова. Мальчик побежал к проёму, в который бы не смог попасть, не укажи ему на него незнакомец, и, наконец, вылез на улицу, прямо в объятья покрытых копотью мужиков, тушащих горящий дом. - Прости. – Тихий голос вырвал старика из воспоминаний, и он вздрогнул, осознавая, что на него смотрят всё те же жёлтые глаза. Только теперь перед ним была не тень, а абсолютно материальное существо, похожее на человека. Но люди не могут излучать так много ужаса, поэтому отец Александр крепче сжал крестик и приветственно кивнул. Он должен оставаться вежливым до самого конца. С любым, кто бы ни пришёл к нему. - Старые люди всегда так реагируют на моё появление. Я не хотел бередить твои воспоминания. – Кромешник коротко вздохнул и ещё на один шаг приблизился к человеку. Ему казалось, что он видел того мальчишкой буквально вчера. Но с ночи, как он кормил кошмаров, пролетая над горящей деревней, и помог маленькому мальчику, увидев его сияющую ауру в пламени, минуло больше половины века, которые прошли незаметно только для одного из них. - Вы пришли за мной? – старое, покрытое давно зарубцевавшимися и будто слегка стёршимися от времени ожогами лицо выглядело обеспокоенным, но в ярких, живых карих глазах было волнение не за себя, а за деревню, родных, за некормленых новорождённых котят в сарае. За всех, кроме себя. Питч прекрасно видел это – ему вообще многое дано было видеть. И то, что открылось ему при взгляде на сухонькую фигуру, вызывало удивление. Впрочем… что-то в людях не меняется никогда. Есть свет, который не может быть погашен, и даже время и тяжёлая жизнь не навредили сиянию этого человека. «Хотя подождите. Кое-то что может потушить свет человеческой души», - тяжело подумал Питч и дёрнул уголком губ. - Я не забираю людей. Это не моя работа. – Отец Александр выдохнул и с интересом посмотрел на гостя. Настолько быстрая перемена настроений сбивала Питча, привыкшего к холодности Джека, с толку. - Я узнал Вас. Вы… - Питч коротко качнул головой, и старичок замолк, поняв, что желтоглазое существо пришло сюда не за этим. Во всей фигуре, стоявшей перед ним вытянуто и напряжённо, словно струна, чувствовался надлом, и отец понял, что сейчас ему нужно выслушать гостя. Он еле заметно кивнул, предлагая тому начать. - Мне нужен совет, - протянул мужчина и отвернулся, скрестив руки на груди. Какое-то время тишину нарушал только гул ветра, просачивавшийся в помещение через щели старого здания. – Скажи мне, человек, как мне поступить? Есть два пути, и оба будут неправильными. Пойдя по одному из них, я испытаю боль. – Страхи внутри мужчины взвыли, запуская когти в его внутренности, и он не удержался от тихого рыка. Старик вздрогнул, отступая назад, но ужасы внутри Кромешника успокоились, и он продолжил, скользнув по собеседнику извиняющимся взглядом: - Боль будет как физическая, так и душевная. Но тогда я спасу невинное создание, которое оказалось мною запятнано. Пойдя по другому пути, я ублажу свои желания, но... Всё моё существо мечется, старик. Однако я понимаю, что мне следует принять верное решение. О, и потом, без сомнений, всё существование корить себя за это. – Вспомнив серое, уставшее лицо Джека, Питч криво улыбнулся. Каким ни окажется ответ старика, ему он всё равно не понравится. Но как человек скажет, так и будет. Светлые люди умели выбирать пути, которые в итоге оказывались верными, и Питч бросил внимательный взгляд на покрытое морщинами лицо священника. - Я бы сказал Вам выбрать дорогу милосердия и блага для ближнего Вашего, но не могу мотивировать это Божественными делами. От Вашего выбора, кажется, немало зависит. Простите, но, боюсь, я не смогу подсказать нужный путь. – Отец Александр грустно улыбнулся, наблюдая за тем, как погасло пламя последней свечи. Теперь темноту освещал только еле заметный блеск витражных окон и горящие больным золотом глаза Питча. Но тут Кромешник устало вздохнул и щёлкнул пальцами. В одно мгновение темнота исчезла, скукоживаясь в маленький сгусток мрака. Под удивлённым взглядом отца Александра комок нерешительно перекатился по полу, заворчал и взлетел чёрным вороном под вновь освящённый десятками свечей потолок, после чего растворился в пространстве. - Благодарю тебя. Я принял решение. Я могу стереть тебе память, если ты пожелаешь. – Александр видел, как фигура Питча начала истончаться, тая в воздухе, и решился на неожиданный поступок. Он быстро подошёл к существу на негнущихся ногах и взял в свои сухие покрытые морщинами руки холодные бледные ладони Кромешника. Того, кто спас его. - Послушайте. Я не могу знать всё то, что вынуждает Вас делать столь нелёгкий выбор. И я понимаю, что мои слова, скорее всего, не принесут Вам ни малейшей пользы. Но знайте – чудеса иногда случаются. Пусть не сразу и не те, которых мы ждём, но они приходят. Я верю в это всем сердцем, и до самого конца буду надеяться, что Ваше чудо найдёт Вас. – Отец Александр говорил и видел, как сжатые в прямую линию губы Питча вначале искривились в усмешке, а потом превратились в искреннюю улыбку. Существо всё ещё пугало старика, но теперь он верил, что в его спасителе было намного больше живого, чем он думал всю свою жизнь. И от этого просьба, с которой подобное создание пришло к нему, стала ещё более страшной. - Люди необыкновенны. Спасибо за твою надежду. – Питч бросил последний взгляд на человека, душа которого даже через столько лет продолжила нести в себе свет, и ему стало горько от того, что он лишил Джека подобной возможности. Ведь мальчик был буквально наполнен сиянием в день их встречи. Решение, принятое несколько минут назад, всё сильнее крепло внутри мужчины, и он ушёл в тень, напоследок сжав тёплые маленькие руки в прощальном жесте. Он знал, что больше не увидит однажды спасённого им мальчика, и с удивлением понял, что старик навсегда останется в его памяти. Он будет оберегать память о нём от страхов, чего бы ему это не стоило. Ещё никогда люди не помогали Кромешнику.