All Fall Down.

Туоф, забыв как дышать, наблюдала за тем, как Питч опустился на колени и медленно погрузил тело духа в воду. Силуэт уходящего на дно парня растворялся в мутной тёмной голубизне, а через какое-то время прорубь начала покрывать корочка льда. Кромешник стоял на коленях, пока не в силах подняться, и смотрел на тонкую корку замёрзшей воды, которая встала непробиваемой стеной между ним и… его Джеком Фростом. Потом он поднял голову и, смотря в небо, стал шевелить губами. Даже Эстер с его идеальным слухом не смог услышать, о чём Питч просил небеса, но через несколько секунд на озеро упал лунный свет, заливая собой всю прорубь, и Питч улыбнулся. - Спасибо. Хриплый голос набатом ударил Хранителей по ушам, наконец давая им понять, о чём молил Кромешник. Луноликий делал известные только ему самому превращения, лепя из верного пса Питча что-то новое, прекрасное и невинное. Хранители были уверены, что, когда дух вынырнет из озера, он не вспомнит ни одну из своих прошлых жизней. Они радовались за мальчика, ведь та участь, на которую его обрёк Питч, была ужасна. Николас дёрнул за поводья и осадил сани около берега. Дав знак оставаться всем на своих местах, он грузно спрыгнул на землю и пошёл к Кромешнику. Тот в свою очередь медленно поднялся, после чего, покачиваясь, двинулся к кошмарам. Язык тьмы был по-особенному тих, и Николас не мог уловить его интонаций, но когда Хранитель остановился в нескольких шагах от Питча, ни одна тварь не кинулась на защиту своего Хозяина. - Ты пришёл. – У Питча не хватало сил на длинные предложения, и Николас, поняв это, наконец почувствовал, насколько истощён его враг. - Ты вернул Джека в озеро, Питч. Попросил Луноликого. Одумался? – Хранитель улыбнулся в бороду, стараясь скрыть замешательство, глядя в больные жёлтые глаза Питча. Тот в ответ опустил плечи. Его руки плетьми свисали вдоль тела, а плащ волочился по земле. - Я извлёк кошмары. Все. Они во мне. Не трогайте его. Вина не на нём. Теперь он не причинит вреда. Питч почти шептал и пытался заставить коня не кусать его, а Николас поражённо смотрел на тонкий, дрожащий силуэт своего противника, пытаясь понять, как тот всё ещё не попал во власть кошмаров. Мужчина явно скоро отключится от усталости и боли, которая пряталась в глубине тусклых глаз, так непривычно эмоциональных сейчас, но он упорно держался на ногах, явно прилагая к этому массу усилий, что очень шокировало Северянина. - Ты сделал правильный поступок, Питч. – Николас чувствовал, что нужно сказать хоть что-то, но только произнеся эту избитую фразу, осознал, насколько она не к месту. Кромешник дёрнулся, словно от пощёчины, и резко развернулся, схватил рычащего коня за поводья. Остальные звери не трогались с места, неподвижными стражами замерев вокруг полыньи, закрыв глаза и не обращая внимания на губительный солнечный свет, который оставлял ожоги на их телах. - О, несомненно. И мне не легче от этого. – Питч шептал из последних сил, и Николас вдруг понял, что между Джеком и Кромешником, возможно, было намного больше, чем они могли даже представить. Безразличный к чужой боли Питч никогда не стал бы так жертвовать собой ради простого слуги, и этот факт заставил Северянина взглянуть на страхи, которые без чьего-либо контроля продолжали держать свои звериные формы. Они не только не нападали друг на друга, но и даже ни разу не посмотрели в строну Хранителей. Питч развернулся и отправился в сторону леса, пустив коня вперёд себя. Мужчину покачивало, и он выглядел настолько непривычно по-человечески, что Николас невольно вздрогнул. Потом Хранитель быстро развернулся и двинулся к саням, кивая взволнованным товарищам и, чересчур сильно хлестнув вожжами по спинам оленей, бросил портал, точно зная, что Питч нескоро появится на горизонте вновь. Питч старался добраться до дома как можно быстрее. С трудом переставляя ноги, он перекрыл все выходы наружу из своих пещер и, заперев истошно кричащие и рвущиеся на волю страхи в себе, свалился на кровать, дрожа от внезапно чужеродного холода, который начало ощущать его тело, и обхватил себя руками, пытаясь укутаться в тьму. Он пытался вернуть себе утерянный контроль, но боль в груди распространялась на всё тело, и Питч с неожиданно светлой грустью понял, что не просто не может сделать это, но и не хочет. Потом последние силы оставили мужчину, и он накрылся чёрным одеялом, которое с трудом вытащил из-под себя. Специфический запах озона накрыл Питча с головой, и он забылся неспокойным сном, наполненным кошмарами. В забытье Кромешник бежал по длинным чёрным коридорам, сжимая в руках трепещущие тела белоснежных мотыльков, взмахи крылышек которых обжигали ему руки холодом, и всеми силами старался уберечь это чудо от тьмы, которая надвигалась со всех сторон. Но к тому моменту, когда он выбежал на свежий воздух и разомкнул аккуратно сложенные коробочкой руки, на землю ссыпался лишь серый пепел. Этот кошмар повторялся в сознании Кромешника долгие два месяца, пока среди тихой звенящей безысходности до него не донёсся смутно знакомый голос, который наконец смог выдернуть его из забытья: - Джек, Джек, ты тут? Джек? – Имя духа больно резануло слух, и Питч резко дёрнулся на кровати, вздымая в воздух клубы пыли. Быстро встал и успел столкнуться с Природой в дверях спальни. Девочка медленно брела по коридору, постоянно озираясь и прислушиваясь, поэтому заметила мужчину, только уткнувшись ему в живот лохматой головой. Вздрогнув, она вскинула немного испуганное лицо и, поймав выражение лица Питча, всё поняла. Она тихо вздохнула и блёкло улыбнулась Кромешнику, у которого от понимающего светло-зелёного взгляда дочери всё внутри перевернулось. Ему хотелось взвыть и отшвырнуть хрупкое тело в сторону, и от подобного порыва его спасли лишь тонкие руки дочери, внезапно с силой стиснувшие его талию. - Я тоже буду оберегать его. – Тихие слова настолько поразили своим смыслом Питча, что он на несколько секунд начал ощущать все ужасы в себе. До этого они лишь тихо роптали, боясь потревожить своего хозяина, который находился на грани из-за всего происходящего. Даже те страхи, которые два месяца назад старались вырваться на волю, за время сна успели успокоиться и на время остыть, смиряясь с положением дел. К тому же эмоции, которые испытывал Питч, были настолько яркими и болезненными для мужчины, что ужасы с радостью питались ими, приняв их за достойную замену бестелесного страха. И теперь, когда мужчина, наконец, проснулся и взял себя в руки, заставив ужасы утихнуть, они вновь могли ощущать весь спектр эмоций, которые буквально переполняли Питча. Кошмаров волновало только одно – они давно не видели своих братьев, которые исчезли вместе с духом в тот день, когда их вынули из него. Ужасы, добровольно принявшие животный облик, поразили своих братьев, и оставшиеся страхи хотели узнать о судьбе, постигшей своих смелых товарищей. - А теперь усмири их всех. – Природа быстро расцепила руки и отошла на несколько шагов, перестав улыбаться. Девочка хмуро посмотрела на кошмары, клубившиеся позади Кромешника, и, развернувшись, быстро исчезла во тьме, оставляя после себя маленькие ростки зелени между каменными плитами пола. Питч глубоко вздохнул и хлопнул в ладоши, распахивая руки в стороны. Кошмары, которые за два месяца успели просочиться на свободу, но не смогли выбраться из пещер, предусмотрительно закрытых мужчиной, с протестующими воплями начали медленно исчезать в складках его мантии, возвращаясь на свои прежние места. От наплыва неожиданной слабости у Питча закружилась голова, но он лишь досадливо улыбнулся, запрещая себе думать о чём-либо постороннем, и продолжил поглощать кошмары. Когда все страхи недовольно сидели внутри него, царапая прутья ментальных клеток, Питч твёрдой походкой двинулся к запечатанному выходу на поверхность, собираясь отправиться на охоту. И мужчина всеми силами старался не думать о том, что он совершенно отвык охотиться в одиночку. Так пролетел первый год, в который Питч просто не позволял себе встречаться с Джеком, потому что чувствовал – малейший намёк на то, что парень несчастлив, и он вернёт его назад. Наплевав на все принципы и понятия, сделает это, потому что без духа, внезапно, просто невозможно. Невыносимо. И, наконец, дожив до нужной снежной ночи, Питч проснулся от того, что пёс из мрака облизывал ему лицо. Резко сев и отогнав от себя существо, появившееся у него дома только два раза за год, Кромешник посмотрел на луну через маленькое окошко под потолком и быстро встал. Призвав плащ, мужчина ушёл в тень. Медведи уже ждали его у загона, сверкая жёлтыми глазами, а хищные птицы спокойно сидели на их спинах, иногда взмахивая крыльями, но не улетая. Подойдя к ним, Питч обвязал удивительно покорные кошмары поводками из тьмы и повёл их к тому, ради кого они пришли. Дух спал на толстой ветке дерева за пол мира от них, но мужчина легко нашёл его – ощущения были всё так же остры, даже спустя два года. Питч грустно улыбнулся, поняв, что для него это время тянулось намного мучительнее и дольше, чем долгие столетья одиночества до этого. Но сегодня у Джека был праздник, и Питч мог позволить себе маленький подарок. Кошмары бесшумно парили вокруг спящего парня, смотря на бывшего хозяина печальными глазами, а потом растворялись, уходя в неизвестные пещеры и горные расселины, до которых Питч не мог добраться, сколько бы ни пробовал. Мужчина несколько долгих, мучительных минут всматривался в лицо духа, а потом, не сдержавшись, провёл по ледяной коже пальцами. Джек тихо вздохнул во сне, чёрные ресницы вздрогнули, но он не проснулся, и Кромешник ушёл в тень, в последний раз взглянув на своё сокровище. Пока кошмары несли его в нужном направлении, Кромешник закрыл глаза и вспомнил о том, как они с Джеком впервые по-настоящему праздновали Рождество вместе. Тьма уже была внутри Фроста, и он научился чувствовать в совершенстве, что и демонстрировал смущённым румянцем на щеках. Мужчина как наяву видел, как парень вскочил с каменных плит, по которым так любил ходить, и подарил Питчу неожиданные объятья, шепча слова благодарности на ухо. После этого Питч завалил его на диван и долго щекотал, стараясь не думать о том, насколько дух меняется с ним наедине. Для остального мира Джек оставался холодным властителем кошмаров с белыми глазами и серой кожей, но при виде Питча он будто расцветал изнутри. У духа менялось всё – от блеска завораживающих глаз до походки, тьма внутри него будто отступала, позволяя хозяину чувствовать и быть настоящим, и губы Джека растягивались в искренней улыбке. Парень радовался, несмотря на постоянные боли, которые ему дарили страхи внутри него, на головокружение и прочие неприятности, о которых Питч узнал уже после того, как вернул кошмары к себе. И Питч невольно заражался духом Рождества, стараясь подарить парню такой подарок, который сможет заинтересовать духа, которому в принципе ничего от своего существования не нужно. Иногда это были приятные мелочи, иногда – не материальные вещи, о которых Кромешник пока не позволял себе думать. Воспоминания обжигали раскалённым железом, будоража мысли тихими вздохами и невесомыми прикосновениями, на которые был способен только дух. Постепенно их праздники становились всё более семейными и по настоящему счастливыми, но в памяти мужчины сильнее всего отпечаталось первое Рождество. В ту ночь Джек подарил ему нечто невообразимо прекрасное, вначале за руку выведя его в морозную ночь, а потом попросил выслушать. Он начал играть на своей флейте, и по - началу мелодия казалась достаточно стандартной – обычно такой дух успокаивал страхов, но потом она начала набирать силу и Питча буквально затопило эмоциями. Чужое ощущение тепла, которое не было возможно в принципе, обещание всегда быть рядом и невесомая поддержка окутали мужчину коконом из переливчатых звуков, заставляя закрыть глаза и вновь начать дышать. Но самое важное Джек оставил на конец, и Питч резко распахнул глаза, слыша последние звуки мелодии. В них было робкое признание и безоговорочное принятие, раскрытая душа того, кого он уже давно не считал простым помощником, и Питч быстро подошёл к закончившему играть духу на негнущихся ногах. Приподнял испуганное лицо и, мельком взглянув в немного потемневшие зрачки, поцеловал в лоб – целомудренно и невообразимо нежно, по сравнению с тем, что происходило между ними сразу после разделения кошмаров. Но Джек уже давно забыл о том случае, а Питч никогда не напомнит ему об этом. Именно в первое Рождество Кромешник перестал быть одиноким, и воспоминания об этом ранили и лечили его душу одновременно. Он никогда не сможет забыть это, хоть соблазн и велик. Но мужчина знал, что помнить – правильно, и не собирался идти наперекор своим принципам, решая каждое Рождество навещать Джека на несколько минут. Он будет всего один раз в год позволять своему взгляду непозволительную роскошь – смотреть на того, кто уже никогда не будет принадлежать ему. Сразу после того, как кошмары в Питче успокоились, мужчине показалось, что он смог выполнить то, что собирался. Все страхи в нём. Но по прошествии десятилетий он начал понимать, что чего-то не хватает. Вначале это накрыло его мелким беспокойством, но он отправил очередной страх проведать Джека и успокоился, или отвлекался общением с дочерью. Девочка теперь приходила реже – и причина была не в уходе Фроста, а в людях, которые за последнее столетие стали намного наглее. Они безжалостно разрушали горы, вырубали леса и высушивали реки, и Природа выбивалась из сил, пытаясь хоть как-то восстановить потери. Но каждый её визит становился маленьким праздником, хоть и с привкусом горечи. Ведь теперь их осталось только двое. И однажды Кромешника осенило. Он ушёл в себя, поднял с давно насиженных мест миллиарды кошмаров, начав искать среди них того единственного, кого не слышал так давно, и не находил. Он пришёл в такую необъятную ярость, что оставшиеся два из трёх Хтонических страхов ответили ему на все вопросы. Да, их брат покинул их. Да, он в мальчишке. Да, он не вернулся вместе со всеми. После этого Питчу стало понятно всё – вернувшаяся способность чувствовать эмоции, которую и он, и дух утратили, чувствительность тел, трепет, то светлое и прекрасное чувство, которое люди всегда пытались обличить в слова. Хтонический страх, который собирался миллионы лет от тех, кто боялся за своих близких и любимых, боялся чувствовать и остаться непонятым, переживающим ужасающие бури эмоций, подарил им всё это. Ушёл из Питча, эмоциями которого питался, и открыл мир чувств для Фроста. И как бы ни был ужасен этот факт, Питч понимал, что всё, что было у него с Джеком, было истинным. Не навязанным страхом или новизной ощущений, а неоспоримо настоящим. Но вслед за этим приходила другая проблема, которая заставляла Кромешника сжимать кулаки в приступах ярости. Если столь серьёзный кошмар всё ещё сидел внутри Джека, ему, хоть и очень изредка, требовалась пища. А подобные вещи могли быть поистине ужасающими. Тогда Питч принялся пристальнее следить за Джеком, и через несколько десятков лет он заметил это. Несколько дней, когда улыбчивого Фроста буквально подменяли, делая его так похожим на его в те времена, когда кошмары были в нём. В такие моменты мужчина неустанно следовал за духом, следя за тем, чтобы с ним не случилось ничего такого, что впоследствии стало бы непоправимым. И один из случаев почти стал таким.