All Fall Down.

Но потом духа словно выключило, и Питч с огромным облегчением смотрел на Джека, который удивлённо оглядывал лес, в который он улетает, в очередной раз проморозив город до основания. Влияние страха отступало, и Питч понял, что Фрост не помнит о случившемся. Но, на самом деле, Джек не забывал всего. Он помнил немало, особенно по сравнению с тем днём, когда пришёл в себя, окружённый водой и безмолвным лесом. И первое, что он увидел – огромный диск луны на чёрном небе и россыпь звезд вокруг. Парня тогда обдало холодным ветром, но через секунду его чувствительность пропала, и он понял, что парит над тёмной водой, которая беспокойно плескалась в проруби. Неведомая сила, поддерживающая его тело, кажущееся абсолютно невесомым, медленно опускала его на лёд, и Джек с удивлением понял, что его босые ноги не чувствуют холода, который, судя по памяти тела, должен был быть обжигающим. Фрост чувствовал себя очень странно – он не помнил того, что было вчера, но у него присутствовало ясное знание того, что он мёртв. Задержав дыхание на несколько минут и прижав руку к груди, парень понял, что это правда. Его имя – Джек Фрост, и он дух. От попыток вспомнить что-то ещё внутри парня внезапно проснулось нечто очень тёмное, и дух болезненно застонал от того, что у него щемило в груди, когда в голове раздался чей-то голос: - Не пытайся пока ничего вспомнить, мальчик. Я тот, кто оберегает тебя. Не бойся. Возьми палку, которая лежит рядом с тобой и успокойся. – Голос исходил откуда-то изнутри, и Джек пытался не поддаваться панике. Но внезапно дух осознал, что бояться – не страшно, и пришедшее знание успокоило его. - Как тебя зовут? – Тьма, которую он буквально ощущал, шевелилась в нём и тихо шептала в ответ имя, которое казалось духу знакомым, но давно забытым. - Имя мне Самотнос. Ощущение чужого присутствия исчезало с каждой минутой, и через какое-то время Фрост почувствовал, что мрак уснул. Парень не мог объяснить свои ощущения, но он был уверен в них. Через несколько минут дух почти забыл о произошедшем, обнаружив, что может не только летать, но и замораживать всё своими прикосновениями. Парню страшно хотелось поделиться этим с кем-нибудь, и почему-то его взгляд искал в лесу кого-то конкретного, но смутные образы только причиняли Фросту головную боль, и парень полетел в ближайшую деревню, немного неуклюже подчиняя себе ветер, желая хотя бы узнать, где он находится, и поговорить хоть с кем-то живым. Но желаниям парня не суждено было сбыться – люди не видели его. Дети не слышали его голос, взрослые могли спокойно пройти сквозь эфемерное для них тело духа и парень, опечаленный собственной беспомощностью, улетел в горы. Там он нашёл самую глубокую пещеру и заснул, свернувшись клубком на обледеневшем каменном полу. Ветра не трогали занесённую снегом фигуру, а Джеку снился цветущий луг и маленькая девочка, бегущая по нему. Человеческий ребёнок выглядел очень странно, но как только дух начал размышлять над этим, сон поменялся, и парень увидел вокруг себя высокие потолки с чёрными клетками, висящими на ржавых цепях. Все их дверцы были перекорежены и открыты, но в некоторых клетках кто-то находился. Существа, смутно знакомые Фросту, замечали его присутствие и открывали светящиеся жёлтые глаза, и парня затопило волной страха. Дух вскочил от того, что ему почудилось воронье карканье, и он быстро вылетел из пещеры. Ему казалось, что он обязательно должен найти птицу, которая была здесь – на полу около места, на котором он спал, обнаружилось множество вороньих следов, и это доказывало, что карканье не приснилось ему. Но даже облетев гору и прочесав близлежащий лес, Фрост не смог найти ни одной птицы. Всё вокруг казалось настолько белым и пустынным, что дух вернулся в пещеру и долго рисовал на её стенах изморозью, пытаясь собрать в кучу расползающиеся мысли. Так проходили десятилетья. За это время Самонтос просыпался всего два раза, поддерживая парня в те моменты, когда ему становилось совсем невыносимо. Парень мучился от того, что не мог вспомнить ничего конкретного из своей прошлой жизни, которая, он уверен, была наполнена множеством людей, важных духу. Как он теперь без них? Смутные образы и голоса возвращались в сознание Джека каждый раз, когда он засыпал, и дух пробовал не спать как можно дольше, пока тьма внутри него не обзывала его очень странным словом, которое он не мог понять, но знал, что оно оскорбительное, и приказывала выспаться немедленно. Дух засыпал под конец зимы, а когда вновь открывал глаза – деревья встречали его сочной листвой, а перед входом в очередную пещеру, в которой прятался Фрост, сидел большой чёрный ворон. Не веря своему счастью, парень бросился к каркнувшей от неожиданности птице, и погладил чёрные перья, глупо улыбаясь. Ворон смотрел на него жёлтыми глазами, а потом шутливо клюнул духа в подставленные пальцы, садясь ему на плечо. Иногда на Джека накатывало чувство болезненного одиночества, и он летел в маленький лесной домик, который нашёл несколько десятилетий назад. Хозяева давно покинули его, но строение было сделано с любовью и умением, поэтому по прошествии сорока лет даже деревянная крыша не начала протекать. В маленьком домике была всего одна большая комната, в которой стояли кровать и покосившийся столик. Когда Фрост оказался здесь впервые, он задел его и тот опрокинулся, жалобно скрипнув. При попытке починить вещь оказалось, что бывшие хозяева были большими шутниками – они сделали ему всего три ножки, и каждая из них изначально была от другой мебели. Теперь маленькое квадратное недоразумение стояло, прислонённое к стене, и дух обходил его за несколько шагов по кругу, не желая тревожить человеческое творение, которому и так досталось. Иногда Джеку казалось, что он – точно такой же столик. Он находил на своём теле шрамы, историю появления которых не мог вспомнить. С самого дня своего перерождения дух чувствовал, что принадлежит кому-то, но никто не заявлял на него свои права. Даже люди не хотели верить в него, продолжая смотреть насквозь, причиняя тем самым боль. Только чёрный ворон, который не менялся с годами, иногда навещал духа, и воспоминаниями о каждой подобной встрече дух дорожил больше, чем своей жизнью. Именно поэтому каждый раз, когда Фрост бывал в домике, он первым делом подходил к столику и невесомо проводил по шершавому дереву пальцами. Тактильная память тут же рождала в голове духа множество неясных образов, но он не мог понять их значения. Так случилось и в этот раз – столик приветливо скрипнул ему, и перед глазами духа пронеслись тёплые, размытые очертания его предыдущей жизни. Ощущение принадлежности накрыло с головой, и Самотнос тихо заворочался внутри него, открывая хитрые глаза. Хоть Фрост и не мог видеть его, он был уверен, что у существа лукавый взгляд. Но голос, которым оно заговорило с ним, был серьезным. Древнее наречие приятным бархатом обволакивало уши, и дух не мог понять его, как бы ни пытался. Потом существо вспомнило, кем является, и перешло на ощущения. Иногда тьма внутри Джека не могла говорить с ним на человеческом языке, и ложные эмоции или чувства, которые Самотнос мог заставить чувствовать Фроста были единственным способом общения. Чужие, не свойственные ему мысли всплывали в голове парня, и он зажал уши руками, мотая головой из стороны в сторону. Существо добивалось от него непринятия, и у него это прекрасно получилось. Но потом пришло необыкновенное спокойствие, и Джек, грустно улыбнувшись, подошёл к кровати. Самотнос добился своего – дух перестал пытаться вспомнить прошлое и лёг в кровать, предварительно скинув истёршуюся одежду. Существо внутри него вновь заснуло, обдав напоследок душу лёгким чувством заботы – Джек чувствовал то же самое, когда из года в год покрывал прекрасными узорами окна одной девчушки, которая могла любоваться на окружающий мир, только читая прекрасные книжки с картинками. Её ноги, заботливо укутанные пледом, за всю жизнь не сделали ни единого шага, но девочка никогда не грустила по этому поводу слишком много. С самого рождения она восторженно смотрела в окно, каждый раз видя в узорах подарок природы, и улыбалась настолько светлой улыбкой, что у Джека щемило сердце. Внезапное чувство того, что он не один в кровати, обожгло его, и парень резко обернулся, широко распахнутыми глазами посмотрев на пустой край кровати. Одинокое воспоминание, удивительно яркое и чёткое, больно ранило его, отпечатываясь на обратной стороне век: тёплое тело рядом, заботливые руки, тонкие губы, растянутые в улыбке и приятный низкий голос, что-то шепчущий ему на ухо. Тяжесть одеяла и травянистый запах от подушки. Уставшие, но счастливые жёлтые глаза с затаённой грустью на самом дне. Тихие слова, от которых на глаза наворачиваются слёзы. Воспоминание отпустило его, навсегда оседая в памяти, Самотнос начал недовольно бубнить что-то на своём языке, и Джек зажмурится, стараясь успокоиться. Глубоко вздохнул, пытаясь сосчитать до десяти про себя, но нос забился пылью из наволочки, которая пахла не так, как в воспоминаниях, и Фрост тихо застонал, утыкаясь в неё лицом. Обжигающие, постыдные слёзы бежали по его щекам, и Джек почувствовал, как его тело дрожит. Дух обнял себя руками за плечи, имитируя поддержку кого-то забытого, но очень важного. Он вспоминал его. Господин состоял из тысячи ярких и тёмных воспоминаний, которые метались в его голове, с каждым годом проявляясь всё чётче, и Фрост понял, что однажды он найдёт его. Узнает из тысячи, почувствует душой и не сможет больше отпустить. Только не Хозяина. Того, кому он принадлежит. Тот, кого любит его мёртвое сердце. И тогда Джек перестанет чувствовать себя таким одиноким.