Мы ведь семья

Саске не спал уже вторую ночь. Уже вторую ночь подряд он проводил в компании леденящего осеннего ветра, сидя у распахнутого окна в отведенной ему комнате. В непривычно влажном воздухе не переставало витать напряжение. Еще по прибытии в Кири Учиха и без шарингана сразу смог увидеть и понять для себя одну весьма важную и совсем не веселую вещь: их здесь не особо ждали. А после холодный прием в резиденции Мизукаге и вовсе убедил Саске, что отнюдь не деревня Тумана выступала инициатором этой «дипломатической» миссии. Мир с Конохой… Да кого это здесь волновало, собственно?! Разве что его старших товарищей по этому заданию и только. В первый же день Учиха вновь, недолго думая, решил оторваться от навязанного миссией коллектива и самовольно отправился бродить по деревне. Шиноби в жизни не ловил на себе столько косых опасливых взглядов. «Они боятся», — мрачная догадка не заставила себя ждать.

***

— И куда ты сбежал после собрания, Саске-кун? Как мальчик маленький ей-богу!.. Генма-сан и так не в духе, еще и за тобой ему надо бегать!.. Брюнет даже не повернул головы в ее сторону, продолжив задумчиво буравить взглядом непроглядную тьму в окне. Изуми, скрестив руки на груди, по-детски обиженно поджала губы. — Так и будешь игнорировать? — уже более спокойным голосом проговорила девушка, между тем осторожно подсаживаясь рядом. Саске прикрыл глаза, уловив до боли знакомый запах лаванды. От этой наивно-невинной куноичи всегда пахло цветами. Саске помнил. Саске нравилось. — Ты прождала меня здесь несколько часов, — оставив без внимания все вопросы подруги, заключил Учиха. — Что-то важное? Куноичи опустила взгляд. Нет, и как он узнал?.. — Нет… просто… — Изуми замялась, но уже в следующий момент на ее лице появилась натянутая улыбка. — Больше не оставляй меня здесь одну. Ты вроде как мой сокомандник. — Иди спать, — на выдохе произнес Учиха, невидящим взглядом посмотрев на свою собеседницу. Саске непроизвольно напрягся. В ясных карих глазах куноичи все еще плескалась неподдельная тревога. Она и правда беспокоилась за него. Но почему?.. Разве есть повод? — Изуми, что случилось? — уже без своего привычного напускного безразличия поинтересовался Учиха, пристально взглянув на девушку. Фальшивая улыбка вмиг исчезла с ее лица. Куноичи робко обхватила себя руками. — Не бери в голову, Саске-кун… Я просто устала, — Изуми вновь улыбнулась. Тепло и мягко. Как умела только она. — Да и нам ведь запретили свободно ходить по деревне, знаешь. Далеко не все поддерживают то, что Кири и Коноха решили наконец укрепить союз, так что… «Будь осторожен, прошу тебя». — Не волнуйся за меня, — не дав закончить, перебил ее брюнет. — Лучше следи за собой. Здесь и правда неспокойно. Лишний раз высовываться не стоит. Изуми хмыкнула, мотнув головой. Теперь, по крайней мере, было понятно, с чего это Саске-кун решил затеряться в чужой деревне на час-другой. Быстрее всех разведал обстановку, засранец. — Знаю, — девичий взгляд скользнул по напрягшейся спине парня. Остановился на покоящейся в ножнах катане. — Но тебя ведь не это беспокоит, да, Саске-кун? Шиноби обернулся, кинув короткий взгляд на Изуми. Сразу стало ясно: ее догадка попала в цель. Да, Саске как всегда не особо волновали все эти политические интриги и все, что с ними связано. А защитить себя и, главное, Изуми от «союзников» и местных подозрительных типов он мог и не особо напрягаясь. Так и не дождавшись ответа на свой вопрос, куноичи лишь шумно выдохнула. Ничего другого она от Саске и не ожидала, собственно. Так он и раскрыл перед ней свою потерянную и загадочную душу, ага. Изуми уже давно смирилась, что ей это не под силу, а потому… — И как только Сакура-чан терпит твою… «разговорчивость»? Учиха хмыкнул на подобный вопрос. Не удержался. Разговор между тем определенно зашел не в то русло. Они оба это знали. Но Изуми сегодня была чересчур смела. — Ты с ней даже не знакома, — как бы невзначай заметил Учиха, невольно нахмурившись. И действительно. Изуми-чан, эта извечная болтливая жизнерадостная куноичи, что частенько наблюдалась в компании Саске (или наоборот — как получалось), будто бы намеренно избегала знакомства с избранницей своего названного младшего братца. Саске не привык задумываться над всякой ерундой. Но факт того, что Изуми теперь фактически забыла дорогу в его дом, дом его семьи, не мог не вызывать вопросов. Которые он, конечно же, никогда бы не озвучил. — Ох, да… Ты же знаешь… миссиями меня не обделяли, — между тем неопределенно отозвалась куноичи и тут же замолкла. В комнате повисла звенящая тишина. Учиха впервые позволил себе взглянуть на нее озадаченно. Изуми-чан в последнее время была слишком странная. Слишком… потерянная. Не такая, как всегда. Да, черт возьми, он за нее беспокоился. Как за родную сестру. Как за… его Изуми-чан. Нежные, но мертвенно-холодные руки накрыли мужские плечи, приятно неслабо надавливая. — Прости меня, Саске-кун, я такая глупая, — пробормотала девушка, сминая ворот жилета парня. Она почти не слышала его дыхания, почти не слышала стука его сердца. В голове тем временем пьяняще звенело, веки наливались свинцом. Изуми отчаянно выдохнула, уткнувшись носом в черные взъерошенные волосы, безвольно опускаясь рядом. Она хотела поделиться своей горечью. Поделиться с ним. Только с Саске-куном. — Не оставляй меня сегодня. Пожалуйста. Учиха никак не отреагировал на ее слова. Совсем. Даже не подумал отстраниться. Изуми же поняла его отрешенность по-своему. Бездумно проведя рукой по непослушным, но таким мягким волосам, девушка склонилась над ухом Саске, прошептав: — Помнишь, раньше я часто оставалась у вас дома, а ночью ты приходил ко мне в комнату со своей подушкой, потому что не мог заснуть один. Помнишь, Саске-кун? Я ведь… — Изуми облизнула потрескавшиеся пересохшие губы, — хочу как раньше. Саске прикрыл глаза, нахмурившись. Изуми, кажется, совсем потерялась среди граней дозволенного. В комнате отчего-то стало нестерпимо душно. — Мне тогда было шесть. Тебе — десять. — И что с того? — почти обиженным тоном прошептала куноичи. Ей нечего терять — она и так зашла слишком далеко. Непозволительно далеко. Неразумная. Сумасшедшая. «Что изменилось?..» Саске поднял наконец на нее свой невидящий взгляд. Неужели не понимает? Чужое дыхание у шеи становилось все горячее, их невинная близость — все запретнее. Действительно, глупая. Невольно вырвавшийся вздох прокатился по комнате. Чья-то рука резко уверенно потянулась к горловине жилета. Притянула к себе. В следующий момент два силуэта при свете догорающей свечи уже переместились на футон, вплотную прижавшись друг к другу. Они не чувствовали никакой скованности, сомнений — все так и должно было быть. Но в следующую секунду все оборвалось, не начавшись. Потухнув. Где-то в районе груди противно заныло. Она сдалась. Изуми не знала, что когда-нибудь Саске будет смотреть на нее так. С нескрываемым пренебрежением. С кричащей отрешенностью. Он совсем не узнает ее. — Изуми, — его голос звучит непривычно отчужденно. Холодно. Словно… чужой, — нет. И внутри Изуми в один момент все замирает. Саске продолжает нависать над ней, пристально всматриваясь в ее помутневшие глаза. Продолжает жестко сжимать ее запястья. Продолжает испепелять нутро одним лишь прожигающим взглядом. Его грубые прикосновения к ее бледной коже подействовали на куноичи отрезвляюще. На тонких худощавых руках точно останутся синяки. Саске же совсем об этом не думает. Он сейчас совсем о ней не хочет думать. — Что у тебя с моим братом? — неожиданно для них обоих выдает он. Изуми рвано выдыхает. Неосознанно прячет стыдливый взгляд. Который снова и снова почему-то останавливается на его катане. Учиха свободной рукой приподнимает ее за подбородок, заставляя девушку посмотреть ему прямо в глаза. Он ведь задал такой простой вопрос. — Ничего, — наконец обреченно, отчаянно срывается с девичьих губ. Почти безмолвно. Но Саске услышал. Саске понял. «Ничего», — повторяет про себя Саске и… ослабляет хватку. Снова встречается с Изуми тяжелым взглядом. Он ничем не может ей помочь. И это паршивое чувство просто опьяняет изможденный рассудок. Учиха резко приподнимается с футона. Даже не смотрит на сжавшуюся в комок Изуми-чан. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Когда Изуми стала такой? Что с ней сделала эта болезненная привязанность к Итачи? Почему… он, Саске, в упор не замечал, что с ней происходит? …наверное, потому что сам не хотел видеть, как она ломается? Изуми давно разочаровалась в своих мечтаниях. Она давно устала с мягкой улыбкой на лице ловить жалостливые взгляды жителей родной деревни. Какая же Изуми-чан несчастная! Столько лет прошло, а наследник главы клана все в упор не замечает ее!.. Изуми и правда было больно. От лицемерной приторной жалости окружающих к себе. И ведь Изуми понимала: дайте им время — в ее сторону полетят уже открытые насмешки. Старая дева, что продолжала безмолвно преследовать свой недостижимый объект восхищения. И правда: смешно. До горьких слез. Учиха Итачи всегда держал с ней дистанцию. Всегда держал ее за друга. Не более. Но Изуми ждала, надеялась. В свои двенадцать девчушка наивно убеждала себя, что мальчики просто-напросто ничего не смыслят в чувствах, отношениях. Даже такие одаренные как Итачи-кун. Нет, нужно было только немного подождать. Он заметит. Он поймет. И вот Изуми Учихе уже двадцать четыре. Она сама уже ничего не хотела понимать, ничего не хотела замечать. Да, Изуми ошибалась. Но почему сорвалась только сейчас? Почему… Саске? Куноичи солгала бы себе, если бы сказала, что совершенно не завидует Сакуре-чан. Она ведь дождалась. Она ведь смогла добиться взаимности!.. А чем же она, Изуми, хуже?.. — Саске… — тихо пробормотала девушка себе под нос, робко, по-детски поджав колени к груди. — Что со мной не так? Почему?.. Парень не оборачивался, молчал. Словно лежащей фактически у его ног девушки и вовсе не было. Это все иллюзия. Разбитая, сломанная. Неправильная. Они ведь так любили ими жить. — Иди к себе, Изуми. В его голосе все так же чувствовалась осточертевшая усталость, знакомая напускная холодность. Раздражение. Нет, он не может ей ничем помочь. И быть рядом тоже не может. Больше не может. Они в этом уже оба успели убедиться. А сердце все продолжало биться подстреленной птицей. Только никто его уже не слышал. Изуми наконец подняла голову, встретившись с мрачными бездонными глазами. Саске прав: она уйдет… к себе. Немного осталось.