Мы ведь семья

      — Что значит «миссия провалена», Шикамару? — Цунаде нахмурилась, только завидев это фирменное «наровское» отрешенное выражение лица.       — Покушение не состоялось. Обезвреживать было некого, — невозмутимо и в то же время будто бы со скрытой досадой отозвался Шикамару, едва не сбившийся при подсчете количества бумаг на подпись на столе Хокаге. — Шисуи остался, чтобы убедиться, что семье Дайме ничего не угрожает. Наш отряд распущен.       — Ясно, — казалось, Цунаде была совсем не удовлетворена таким сухим ответом. — Почему ты один, где Яманака?       — Где-то застряла по дороге сюда, — широко зевнув, оповестил Нара. Про себя он уже решил, что на этой фальшиво искренней высокой ноте можно было бы заканчивать этот бессмысленный доклад. Ставить точку на очередной бессмысленной миссии. И все же Шикамару порой было трудно уживаться со своей прямолинейностью и никак не свойственным его характеру любопытством. — Миссия провалена, — задумчиво, растягивая каждое слово, повторил Нара, поднимая глаза на непривычно мертвенно спокойную Пятую. — Но не для нашего капитана, как я понял.       — Что ты имеешь в виду, — нетерпеливо уточнила Цунаде, кинув хмурый взгляд на шиноби. Саке сейчас ей явно не помешало бы. Видимо, не один Нара считал, что Учиха были самыми проблемными товарищами во всем селении. Себе на уме.       — Я думаю, но не утверждаю, — осторожно протянул Нара, пристально следя за малейшими переменами на непроницаемом лице Пятой, — это была диверсия. На той церемонии был подозрительный тип с необычной чакрой, но как только он попал в наше поле зрения, он сразу же исчез. И больше никак себя не проявлял. Дальше все прошло спокойно. Скучно. По плану.       — Диверсия, значит. И с чьей же стороны, по-твоему? — уже без особого интереса, но все в таком же напряжении задала вопрос Пятая, небрежно откинув от себя исчерканный лист бумаги. На улице между тем неприлично громко защебетали птицы. Нара устало почесал ноющую шею.       — Не знаю, — уклонился от прямого ответа Шикамару, нахмурившись, — это уже неважно. Миссия провалена — мы его упустили и отследить уже не смогли.       — Миссия завершена, Шикамару Нара, — твердо и безапелляционно отчеканила Цунаде, скрестив руки на груди. — Не бери на себя слишком много. Церемония прошла — хватит с вас. Иди домой. А Яманака передай, что с завтрашнего дня ее ждут в госпитале — заменит Сакуру.       Нара не привык спорить — слишком уж это было энергозатратно и зачастую абсолютно бессмысленно. Особенно с начальством, особенно с Сенджу. Поэтому шиноби, поклонившись, тут же испарился, дабы не подогревать еще сильнее скрытое напряжение и неподдельную раздраженность Хокаге-сама. Для Шикамару стало очевидным, что причиной тяжелого настроения Цунаде Сенджу было либо самое обычное похмелье, либо в его словах все-таки была доля правды.       Вторая версия Шикамару совсем не нравилась.

***

      Сакура и подумать не могла, что жить в доме Учиха будет не так уж и страшно, как она уже успела себе напредставлять. Это обнадеживало. Фугаку-сан вечно пропадал в полицейском штабе, порой появляясь дома заполночь; с Итачи ей тоже удавалось пересекаться лишь на семейных ужинах. Хоть девушка и подозревала, что, пока Итачи не назначили новую миссию, он также был заложником своего поместья — однако, видимо, он тоже не особо горел желанием знакомиться со своим «новым родственником», за что куноичи была немного даже благодарна Ками — меньше провокационных разговоров и убитых нервов. С обеих сторон.       Так, проведя пару дней в трепетном ожидании чего-то ужасного и определенно в учиховском стиле, девушка вдруг с облегчением отметила, что о ее существовании будто бы все разом забыли, кроме, разумеется, Микото, которая, узнав о малыше, стала буквально окольцовывать своей заботой. Будто Сакура была вовсе не беременна, а смертельно больна. Причем, и физически, и морально.       Отчасти второе можно было считать за правду. Пусть куноичи как ирьенин прекрасно знала, что в ее положении волноваться было более, чем вредно, все же она не могла перестать себя накручивать. Саске ей так и не ответил; в доме Учиха она была как на иголках уже по умолчанию. И даже добродушная приветливая Микото-сан теперь вызывала одной своей теплой улыбкой в ее сторону какой-то беспокойный трепет в душе.       Однако все же куноичи не смогла долго сидеть взаперти или слоняться по поместью неприкаянной. Довольно быстро ей удалось найти островок спасения — в лесу, в глуши. Все-таки выискивать новые лечебные травы еще задолго до замужества стало для Сакуры профессиональным хобби. Это успокаивало. Отвлекало. Вот только во время очередной своей тайной вылазки она слишком поздно с досадой осознала, что этим ее увлечением (и ей самой) довольно быстро заинтересовались.       — За мной теперь еще и следят? — раздраженно пробормотала девушка в пустоту, вырывая с корнем очередной материал-панацею и складывая к себе в небольшой мешочек, что висел на поясе. В следующий момент она уже почувствовала, как на ее розововолосую макушку опустилось пару опавших листьев. Сакура даже не стала поднимать глаза, удивляться. Только недовольно фыркнула, резко мотнув головой.       — Присматривают, — коротко поправили ее сверху.       Сакура покривилась. Не сдержалась. Итачи Учиха материализовался за спиной девушки и тут же поравнялся, заметив, как она по-детски насупилась, сведя брови у переносицы. Прямо как Саске в детстве, когда пытался злиться на старшего брата по поводу и без.       — Как за ребенком? — с немалой долей сарказма уточила Сакура, делая вид, что в данный момент очень уж озадачена поиском очередного лечебного сорняка.       — Как за сестрой, — невозмутимо снова поправил ее шиноби, совершенно не обращая внимания на тщетные потуги от него абстрагироваться.       Сакура замешкалась. Неловко отряхнулась. Смутилась. Вроде бы она должна была расслабиться — от Итачи не чувствовалось ни привычной скрытой насмешки, ни мнимой фальши. И все же девушка ощущала разрывающее нутро давление. Видимо, Итачи Учиха все-таки любил так играть, подавляя. Чертов садист.       — Не стоит, — предупреждающе бросила Сакура, делая один шаг в сторону. — Мы даже не семья. А я даже не Учиха.       — Ошибаешься. Ради моего брата ты станешь кем угодно, разве я не прав?       Сакура сморгнула, непонимающе мотнув головой. Помрачнела. Этот Учиха либо опять говорил сам с собой в ее совершенно необязательном присутствии, либо опять пытался донести что-то до нее своими излюбленными загадочными манипуляторскими фразочками.       — Саске — единственное, что тебя держит в нашем доме и единственное, что не позволяет бросить все и сбежать обратно к родителям, — между тем продолжил Итачи, поясняя, с каждым своим словом, словно нарочно безжалостно вскрывая чужой незаживающий нарыв. Прорываясь к личному, к запретному. — Даже сейчас ты хочешь сбежать, хотя я совсем не вижу на то причин. Мы дали тебе достаточно свободы.       Сакуре на секунду показалось, что под «мы» шиноби имел в виду в первую очередь себя. Девушка тряхнула головой, отбрасывая навязчивые ненужные мысли.       — Я не пленница, чтобы «давать» мне свободу, — мрачно заметила Сакура, скрещивая руки на груди.       — Но ведешь ты себя именно так.       Сакура замолчала, закусив губу. Как всегда он выворачивал все на свой лад. Как всегда из его уст все звучало таким правильным и логичным, что становилось противно. Сакура хотела спорить, кричать за свою правду, но в то же время она прекрасно понимала, что все это бессмысленно и бесполезно. Однако в одном Итачи все же был не прав — сбежать ей хотелось в первую очередь от самой себя. Больше не от кого было — другие, остальные сами убежали.       — Я не собираюсь убегать. Это глупо и совсем ничего не решит, — в болезненно сверкающих глазах Сакуры на мгновение промелькнул ядовито-зеленый отблеск. — Я знаю, что я не Учиха и мне никогда не стать одной из вас, Итачи-сан. Но мне это и не нужно. Все, что мне нужно — быть рядом с Саске. Быть рядом с его семьей. Быть его семьей. Понимаете, нет?       Итачи продолжительно посмотрел на девушку и ничего не ответил. Она и правда верила в то, что говорила. Она и правда удивляла его своей детской наивностью. И нескончаемой преданностью к его глупому младшему брату. Кажется, они стоили друг друга. Оба жили в каких-то своих иллюзиях и видели мир реальный в своих — нежно-розовых и кроваво-алых тонах.       Для Итачи что их миры, что иллюзии были чужими, бесцветными, холодными. Наверное, во многом потому, что сам он был словно серой дымкой — неосязаемой и далекой.       — Я знаю, что Саске к вам очень привязан, Итачи-сан. Он это скрывает, и, может, не хочет признавать, но… — девушка замолчала и неуверенно посмотрела на своего собеседника. Словно спрашивая: продолжать ей или же замолчать, пока не ляпнула чего лишнего? Не получив в ответ никакой реакции, девушка снова заговорила. Более уверенно. — Но я-то вижу. У меня никогда не было брата или сестры, поэтому мне, наверное, много чего не понять. Но одно мне ясно: я… и уже не только я, — на последней фразе Сакура опустила глаза на прикрытый руками живот и мягко улыбнулась уголками губ каким-то своим мыслям, — тоже часть жизни вашего брата. И просто так я уже не исчезну.       Итачи вздернул бровь, задумчиво посмотрев на замолкшую девушку. Слишком искренна. Слишком ранимо открыта. До абсурда. Так и хочется снести этот хрупкий соломенный театр к чертям, но Итачи сдерживается. Ради Сакуры Учиха. Ради нее и «уже не только». Главное, что смысла прятаться больше нет, и все точки над «и» расставлены.       Дикая вишня прочно пустила корни. И Итачи Учиха был совсем не против этого.       — Здесь недалеко есть пруд. В детстве Саске часто туда сбегал: тренироваться, прятаться. Это было нашим тайным местом, вроде того, — отвлеченно задумчиво поделился шиноби, чем невольно ввел куноичи в очередное замешательство. Сакура нервно дернулась. Нет, и какой смысл был тут распинаться перед ним, если он наверняка ее даже не слушал, а думал о чем-то своем?.. Все-таки у Итачи с Саске было много больше общего, чем она предполагала. Наивная.       — Предлагаете мне утопиться? — на губах девушки появилась легкая усмешка. — Я не настолько напугана и устала от жизни.       Итачи пожал плечами — будто он сомневался.       — Предлагаю отвлечься и забыть, что за тобой сутками «присматривают» люди из клана Учиха. Дай сама себе свободу. Если хочешь, конечно.       Сакура коротко кивнула, невольно приоткрыв рот в немом вопросе. Однако Итачи заранее ее успокоил. Заранее уверил, что на сегодня с него разговоров по душам достаточно.       — Я оставлю тебя — дойдешь одна. Здесь довольно сложно заблудиться.       Сакура благодарно улыбнулась — впервые, наверное, без натяжки. Принимая так ей необходимое предложение побыть наедине с собой без смотрителей и чужих любопытных глаз. Принимая «перемирие» с Итачи Учихой.