***
— Она умерла из-за тебя. Саске холоден. Почти мертв. Его короткая фраза ударяет Итачи тяжелой пощечиной. Кричит. Давит. Итачи не узнает глупого младшего брата. Неудивительно. За эту ночь он повзрослел. Впервые увидел смерть близкого. Впервые не рад видеть старшего брата. — Успокойся, Саске, — ровный тон Итачи разжигает только больше злости. Ему все равно. Ему плевать. Плевать на Изуми. Плевать, что она мучилась. Плевать, что Саске сейчас мучается. Нии-сану было плевать. — Она работала на Туман, потому что ты ей приказал. — Ее никто не заставлял. Итачи прикрыл глаза. Он был спокоен как никогда. Это читалось во всем: во взгляде, в застывшей позе. Словно ему сейчас было совсем неинтересно говорить об Изуми. Словно он пришел не за этим. Саске засмеялся. Громко. С надрывом. Итачи впервые видел своего младшего брата в истерике. — Она сделала бы все, что бы ты не попросил! Она бы предала Коноху ради тебя!.. Ты это знал. «Знал и воспользовался. Сыграл на чужих чувствах. Ты же это умеешь. Постоянно играешь». Саске не замечает, как Итачи оказывается у него за спиной и с таким же невозмутимым пустым выражением лица тут же придавливает того к ближайшему дереву. У Саске вырывается глухой полустон-полувскрик, как только он встречается с черными кровавыми глазами брата. Итачи больше не держит Саске. Саске больше не вырывается. Его тело только мелко подрагивает, а на лбу пробиваются капли пота. В глазах застывает тупая безысходность. Злость. Горечь. Итачи делился сокровенным. Итачи делился воспоминаниями Изуми. Мечтами, целями, планами. Вся ее короткая оборвавшаяся жизнь была у Итачи на ладони. Потому что вращалась она вокруг Итачи. Он помнил все до мелочей. Знал до мелочей свою вторую тень. — Она тоже была моим другом, — с холодным участием произнес Итачи, как только Саске, обессиленный и разбитый, шумно дыша упал на землю. — Я ей доверял. — И поэтому именно ее ты использовал… Использовал, потому что вы все не хотели пачкать руки. А ей ты доверял, — Саске хрипло кашляет, сплевывает кровь. Поднимается на ноги. На брата он даже не смотрит. Не может. Итачи качает головой. Видит, что Саске едва сдерживается, чтобы не сорваться и не кинуться на него. Он слишком истощен, его чакра на пределе — все-таки столько шиноби успел перебить. И все-таки перед ним Итачи. Саске все еще не может поднять взгляд на брата. Ему противно. Его тошнит. Все, что он слышит от него — ложь, фальшь. Очередная манипуляция. В гендзюцу он показал: Изуми сама мечтала стать АНБУ, сама мечтала быть полезной, сама мечтала следовать за Итачи. Получается, Изуми сама виновата в своей смерти? Потому что глупая? Потому что верила? — Я ненавижу тебя, нии-сан. Итачи ничего не отвечает на вымученное, пропитанное ядом откровение. Молчит. Следит за каждым движением глаз младшего. Словно снова хочет поймать в гендзюцу. Переубедить в обратном. — Тебе не стоит сейчас возвращаться вместе со всеми в Коноху. Ты первый, кого Ибики Морино заберет на допросы. — Я первый, кто может рассказать, как мой клан сработался с другой деревней против Конохи. Хочешь закрыть мне рот — убей. Саске подходит ближе. Он уже давно не был глупым младшим братом. Он понимал, что волнует и к чему клонит Итачи. Его беспокоила только политика. Только собственные игры и манипуляции. О жертве Изуми, о своем брате он нисколько не думал. Итачи был верен только своим целям и идеалам. Остальных же он без раздумий предавал. Близких, любимых — ему было плевать, по чьим головам идти на своем верном и правильном пути истинного шиноби. — Ты мой брат, Саске. Мы семья. Я никогда не причиню тебе вреда. У меня есть предложение, — если бы Саске в этот момент перевел взгляд на брата, он бы заметил проскользнувшую печальную усмешку на губах. — Сакура тебе дорога не меньше Изуми. Если с ней что-то произойдет, по бесклановой девчонке не будут много переживать. Кроме тебя, глупый младший брат. Советую тебе не выходить на связь с Советом, пока тебе не дадут на это распоряжения. Саске побледнел. Он не хотел верить в услышанное. Он не хотел видеть в стоящем перед ним человеке своего брата. Любимого брата. — Угрожаешь? Убьешь Сакуру, если я расскажу все Совету? Итачи покачал головой. — Просто ставлю перед выбором. У Изуми он тоже был, к слову. — Не смей говорить о ней!.. Не смей ввязывать в это Сакуру, — Саске в исступлении начал складывать печати, и уже в следующий момент в Итачи полетел первый и последний мощный заряд чидори. Заряд, от которого Итачи не без труда, но все же уклонился. Дыхание Саске снова сбилось, а ноги подкосились. Он был не в силах драться. Не в силах сопротивляться брату. Не в силах смотреть на него, слушать. Саске переполняла ненависть. Ненависть, смешанная с неверием и отвращением. Когда Итачи стал таким? Когда жизни людей стали для него всего лишь разменной монетой? Когда Саске успел ослепнуть, что не заметил, кого он любил и кем втайне восхищался всю свою осознанную жизнь? Саске почувствовал, как глаза защипало от влаги. Глупый младший брат все еще не хотел верить, что старшего брата у него больше не было. — Я сделаю все, как ты просишь. Только не ввязывай в это Сакуру. — Ты можешь мне верить, Саске. Саске скривился. Из уст Итачи эта фраза звучала особенно смешно. Особенно фальшиво.***
— Ты уверен, что он будет молчать? Итачи безразлично кивает. Он только вернулся в Коноху и сразу отправился с докладом к отцу. Его ждали. Ждали без Саске. Фугаку обходит Итачи и останавливается, выдыхая. Все-таки Итачи был единственным, кто все еще мог так играть на чувствах Саске. Играть так, чтобы всем это было на руку. — Саске привязан к Сакуре. Он сделает все, чтобы мы не причинили ей вреда. — Ты ведь не сказал ему, что она скоро родит ему дочь? — Саске это знать ни к чему. Он не смог бы тогда принять то решение, которое принял. Фугаку продолжительно посмотрел на сына. Порой Итачи даже его удивлял своей железной волей. Ледяным безразличием. Истинный наследник клана Учиха. Истинный шиноби. Долг и клан для которого превыше всяких чувств. — Я горжусь тобой, Итачи. Итачи преклонил колено. Выражение его лица как всегда оставалось нечитаемым. — Спасибо, что все еще верите в меня, отец.