Администратор

Гертруда Станиславовна шкатулку осмотрела со всех сторон, осторожно потрясла, постучала по ней, разве что не обнюхала и на зуб не попробовала. — Потайная комната, значит… — пробормотала она и, поставив шкатулку на стол, надолго задумалась. Повисло молчание, нарушаемое только тихим шелестом деревьев на ветру по ту сторону окна. Все — и Слава, и Рудбой, и Мирон находились в одной комнате. Так, им казалось, будет безопаснее. Иван сидел чуть поодаль от них. Слава не видел Марью, но ощущал её присутствие в комнате. Ему казалось, что если он как следует напряжет зрение, то сможет разглядеть серебристый силуэт за плечом Ивана. — Так, — сказала, наконец, Яга. — А как, говорите, касатики, в ту комнатку попали-то? — Славка по ней кулаком еб… ударил, она и открылась, — отозвался Рудбой. Яга искоса глянула на Славу и усмехнулась. А потом взяла шкатулку и протянула ему. — Попрыгать на ней? — мрачно пошутил Слава. — Ну, зачем же, просто попробуй открыть. Слава вздохнул, но шкатулку из руки Яги принял и честно подергал крышку. Ничего. Заперто. Попытался получше подцепить крышку ногтями, подергал изо всех сил и покачал головой, возвращая шкатулку в руки Гертруды Станиславовны. — Не получается. Ключ нужен, а его нет. — Найдется, милок, мы уже сейчас продвинулись дальше, чем когда-либо. Кто знает, может, в этот раз и победить удастся. Яга поставила шкатулку на стол и взяла в руки зеркальце. Хмыкнула, то ли заинтересованно, то ли раздосадованно, когда следом в воздух взмыло второе. Ваня и Слава напряженно следили за ее лицом — очень хотелось, чтоб их находки оказались небесполезными. — Зеркала, значит… Он всегда питал слабость к зеркалам, в этом его сила и наша слабость. Ни я, ни Марьюшка туда ходу не имеем. Это совсем иной мир. — Иной. А еще у нас есть Охра, — подал голос Ваня. — Сейчас он там заперт, но вообще-то это его поле. Так что шанс у нас есть. — Ага, вот мы только оптоволоконную линию туда проложим и всё сразу будет заебись, — мрачно заметил Слава. — Какой может быть шанс, если мы… ты до него докричаться не можешь? Если он там заблудился? — Не заблудился, — Яга осторожно поставила зеркальца на стол рядом со шкатулкой. — Заперт ваш Охра. И мыслю я, именно тут он и заперт. — Тогда, может, их разбить надо? — неуверенно спросил Иван, сидевший возле окна. Слава так же неуверенно пожал плечами: — А это не слишком просто? — Не надо разбивать, вдруг Охра там навсегда останется? — подал голос Ваня. Он явно занервничал. — Что-нибудь другое придумаем, обязательно должен быть еще способ Охру твоего вернуть, — успокоил его Слава. — Хорошо бы, — буркнул Ваня. * * * Охра мрачно смотрел на стену, не реагируя на человеческие голоса. Отчаяние — человеческая эмоция, хорошо знакомая на вкус, только вот до этого времени Охра сам ее никогда не испытывал. Он, конечно, не был уверен, но если это не отчаяние, грызущее, разъедающее его изнутри, то что это еще могло быть? Он не реагировал на то, как его пытался растормошить Илья, на подъебки Фаллена, за которые раньше откусил бы голову. Буквально. А сейчас не хотел. Хотелось впасть в спячку и спать, не замечая, как бегут годы и десятилетия, спать, пока… Если не разбудят. Это было бы проще. И у него почти получилось себя усыпить, разбудила резкая боль в плече, от мелких острых зубов. Он медленно, почти нехотя перевел взгляд на плечо. Очень хотелось глаза потереть — вдруг обман зрения? — Уррк! — возмущенно пискнула Тенька. Для верности еще раз цапнула Охру — уже за щеку. — Кто это? — на писк Теньки, эхом разлетевшийся по коридору, подошел Фаллен. — Ой, какая хорошень… Ай! И сунул окровавленный палец в рот. Тенька воинственно клацнула зубами. Илья с интересом рассматривал её издалека, научившись на ошибке Фаллена. Охра фыркнул. — Считай, что она мой родственник. Младший. Надо же. Смогла-таки до меня добраться. Я думал, так и не смогу до неё докричаться. — Я думал, мы заперты, — подал голос Илья. — Так и есть. Но, как известно, — Охра усмехнулся, — любопытным детям двери — не помеха, особенно, если деть от Хаоса отпочковался. — А чего она кусается? — голос Фаллена звучал обижено. Он с уважением рассматривал маленький, но глубокий укус на пальце. — Потому что нечего совать руки, куда не следует. Так, мелочь, ты вовремя, — Охра поднял к лицу руку, на которой, уцепившись лапками, сидела Тенька. Она заволновалась, попыталась потянуться к лицу, но Охра отвел руку подальше. — Нет, целоваться потом. Всё потом. Если проскользнула, то, может, и назад сумеешь, а? Тенька качнула головкой. — Отлично! Значит, моя хорошая, тебе надо к нашему Ване. Передать ему от меня кое-что, ладненько? Скажи ему, что я… — он оглянулся на Фаллену и Илью. — Что мы тут втроем заперты, и что помощь нам его нужна. Поняла? Тенька издала звук, похожий на урчание, и резво стекла с ладони Охре на ногу. Фаллен следил за ней как завороженный: она нырнула в набитый на ноге чемодан и исчезла, как не бывало. — По татушкам шарится, — пояснил Охра, увидев удивление на лицах. — Живет в чемодане, то у меня, то у Вани, то у Мирона и Порчи. Дарио ее с собой брал, в Португалию... — Я тоже такую хочу! — заявил Фаллен с горящими глазами, и Охра скривился, как от зубной боли. Вот талант у человека просто — раздражать одним своим существованием. — Хоти. Только молча. Не беси меня, дружок. В отличие от Ильи тебя я без малейших угрызений совести сожру. Охра повернулся к зеркалу. Он очень надеялся на скорый ответ от Вани. И сделал вид, что не слышал, как Фаллен шепотом буркнул за его спиной “Подавишься, дядь”. *** Рудбой сидел и гипнотизировал зеркала взглядом. Слава мерял шагами комнату. Сонный Мирон курил, приоткрыв окно. Яга с Иваном что-то тихо обсуждали. Настроение царило упадническое. — Мы будем что-то делать? — нарушил наконец молчание Рудбой. — Хоть что-то? — Думаем мы, касатик, — отозвалась Яга. — Не просто все. Рудбой хотел что-то еще сказать, но вдруг охнул и нагнулся, схватился за ногу. — Ты чего? — Мирон выбросил окурок и подошел, а Ваня уже выпрямился, широко улыбаясь. — Ну, привет, мелочь! — радостно поприветствовал он уцепившуюся лапками за его ладонь Теньку. — Да ладно! — Мирон широко улыбнулся и протянул руку. Тенька осторожно куснула его за палец, радостно вереща. — Это еще что такое? — Слава тоже подошел и теперь подозрительно рассматривал довольно урчащую Теньку. — Это не что. Это кто. Тенечка, — объяснил Мирон. — Она… ну… Вроде как Охре родственница, только маленькая еще. Живет то в Зазеркалье, с ним, то со мной, то с Вано или Порчи. В чемоданах. — Каких чемоданах? Мирон поднял штанину и показал татуировку. — Вот тут. — Все страньше и страньше… — пробормотал Слава, а Рудбой, тем временем, поднес Теньку к уху. — Она от Охры. Говорит, с ним Мамай наш, и Фаллен, и они все в порядке! — Лучше б с ним один Илюха был… — проворчал Мирон и осекся, увидев очень выразительный взгляд Славы. — Это еще что за тварь? — нахмурилась Яга, шагнув ближе, всматриваясь в существо, которое держал Рудбой. Тенька, панически пискнув, юркнула за фотоаппарат на руке Вани и испуганно выглядывала оттуда. Слава невольно фыркнул. — Это не тварь, нечего ее обижать, — вступился Ваня и погладил Теньку по головке кончиком пальца. Она уркнула. — Она хорошая и безобидная. А еще наша связь с Охрой, а если связь с Охрой, то и выход найдется. Зря он, что ли, дитя Хаоса… Так, Тенечка. — обратился он к Теньке. — Возвращайся к Охре. Наши новости ему передай. Так… Мы познакомились с призраком и с ней сотрудничаем. Нашли потайную комнату, Слава смог её открыть. Оттуда унесли странные зеркала, образующие коридор, а еще шкатулку какую-то, открыть не выходит. Может, он что придумает. Про зеркала Яга говорит, что скорее всего, в них его и заперли... Передашь и возвращайся, скажешь, что Охра придумает. Хорошо? — А оно… она всё это запомнить в состоянии? — Слава с сомнением покосился на тень. Тенька снова уркнула, споро стекла Ване на ногу и исчезла в чемодане. Напоследок высунула лапку и безошибочно показала Славе фак. Яга только головой покачала, а Ваня, не удержавшись, громко фыркнул. — Значит, всех друзей ваших он к этой нечисти закинул… — Яга размышляла вслух. Рудбой тут же набычился: — Охра не нечисть! — А кто же? — спокойно поинтересовалась Яга. — Вижу ведь, ты знаешь, что он людьми питается. Слава навострил уши. Мирон заметно нахмурился, а Рудбой ещё больше помрачнел. — Раньше да. Но мы теперь нашли способ, как его кормить без… этого всего. — И-и-и, милый, — Яга махнула рукой, — сколько волка ни корми… Вы, может, его и смогли приручить на время, только это совсем не значит, что хищник в овцу как по волшебству превратится. И Кощей так же считает. Он же ваших друзей ему как корм закинул. — Но Охра их не тронул, — тихо, но твёрдо сказал Мирон. Слава очень надеялся, что правы Рудбой и Мирон. Сама мысль о том, что Ваньке грозила вполне себе реальная смерть от лап неведомого монстра, а Слава не мог ему помочь, с ума сводила. А у него и без этого хватало поводов для беспокойства. * * * Фаллен потирал очередное укушенное место, но все не унимался. Ему прямо приспичило погладить Теньку, несмотря на то, что та активно была против. Ну, или просто делала вид, что против, воинственно пища и угрожающе клацая зубами. Ей ничего не мешало спрятаться в татуировках Охры или хотя бы просто залезть тому на плечо. Туда бы Фаллен точно не решился бы лезть… Охра покосился на людей рядом, вздохнул. То, что Тенька теперь могла быть связным между их тюрьмой и местом, где сейчас был Ваня, радовало, но у этого были и свои минусы. Охре необходимо было лично поговорить с Ваней и этим… Славой. То, что он смог открыть какую-то комнату, которую, это совершенно очевидно,не смогла открыть даже невероятно сильная жрица, делало его ключом к решению их проблем. Поговорить… только вот как? — Потише можно?! — не выдержав, рявкнул он в ответ на очередной вскрик Фаллена. — Мешаю? — задиристо поинтересовался тот. — Представь себе, да! — Так ты меня спроси, дядь. Я, может, снизойду и смогу помочь советом! Охра, не выдержав, расхохотался в голос. Илья отсел подальше, услышав этот дикий смех, а Фаллен не унимался. — Нет, серьёзно, откуда в тебе столько презрения? Ты вот априори уверен, что я ничем помочь не могу. А ты рискни. — Ну ладно, ответь мне тогда, как нам связаться с твоим Славой, а? Тенька не в счет, мне живой голос слышать надо. И лицо видеть… Фаллен задумался, замолчал. Ну, и то хлеб — хотя бы перестал приставать к Теньке и зудеть под ухом. — А вот в “Гарри Поттере”, — внезапно сказал Фаллен через несколько минут, разорвав тишину, и даже Илья расхохотался. — ну и чего вы ржете-то? В “Поттере” они через осколки зеркал могли общаться. — Ерунда… — начал было Охра и осекся. Он не может выбраться из коридора, даже если разобьет одно из зеркал здесь. Пробовал уже, выйти всё равно не получалось, а расколотое зеркало вскоре будто бы зарастало, как кожей, новым. Но он ведь и впрямь может через Тень передать осколок наружу — и это может сработать. Охра огляделся. — Отойдите мне за спину, — велел он Илье и Фаллену. Мамай без раздумий шагнул за его спину, а вот Фаллена, в очередной раз решившего начать пререкаться, пришлось буквально силой взять за шкирку и зашвырнуть себе за спину. Тот начал возмущаться, но через секунду заткнулся: зеркало перед Охрой внезапно задрожало, выгнулось, сопротивляясь несколько мгновений, а потом со звоном осыпалось осколками к его ногам. Охра дрожащими руками — тяжело далось, отметил он про себя, давно не ел — подобрал пару осколков. Один покрупнее, размером с его ладонь, второй, наполовину меньше, отдал Теньке. — Держи,— сказал. — Отнеси Ване. Попробуем связаться. Он проследил взглядом за Тенькой, скользнувшей по руке, и поймал потом взгляд Фаллена. — Я же говорил, что могу помочь! — Фаллен так лучился самодовольством, что Охре очень захотелось немедленно откусить ему голову.