7 смертных грехов

В ночи она слышит его зов, В ночи она танцует, чтобы заглушить боль, Ей уже никогда не убежать, Вряд ли ты понимаешь. The Weeknd — In the Night

      Девушка была привязана к какому-то стулу. Руки крепко связаны за спиной. Из одежды на ней были только чёрные кружевные трусики и бюстгальтер, который сдавливал вместе и слегка поднимал вверх и без того большие груди. Именно в этом бюстгальтере она зарабатывала больше всего чаевых в стриптиз-клубе.       Это был её счастливый бюстгальтер, но сегодня ей не повезло.       — Если ты пообещаешь мне быть хорошей девочкой, — её мучитель усмехнулся, — Я тебя развяжу. Ты обещаешь?       — Обещаю, — как зачарованная пробормотала девушка.       — Хорошо, — восторженно прошептал мужчина и зашел к ней за спину. — Я тебя очищу.       Мэри почувствовала, как веревки ослабли, а потом и вовсе спали с запястий. Ей развязали руки.       — Повторяй за мной, — мужчина вышел из-за её спины, пока она потирала запястья, — Я отрекаюсь от своих деяний и признаю свои грехи.       — Я отрекаюсь от своих деяний и признаю свои грехи.       — Прекрасно.       Приняв решение, Джон не стал медлить с претворением замысла в жизнь. В считанные секунды он освободился от джинсов и боксёров и встал перед ней: пусть любуется. Она привыкла к такому, блудница проклятая. Но ничего, он её очистит. Глаза у неё расширились. Ни одна порядочная женщина не потерпела бы подобного обращения.       Но разве Мэри порядочная? Нет.       Он шагнул к ней, с надменным видом приподнял её подбородок, заставив, наконец, посмотреть ему в глаза. Мэри рассеянно заморгала, словно очнулась от транса.       — Возможно, ты бы хотела искупить свои грехи? Скажи «да».       Девушка судорожно сглотнула.       — Да.       Мужчина ухмыльнулся, опустил руку в шелковистую массу её золотых волос и чуть пригнул голову. Она, явно неохотно, наклонилась. Совсем чуть-чуть. Тогда он сам пригнул её голову так, что губы ее оказались рядом с набухшей головкой.       — Тогда приступай.       Тогда Мэри медленно подалась вперед и осторожно поцеловала её. Джон что-то отрывисто бормотал, говорил, что она уже на пути к искуплению, и Мэри, идя у него на поводу, осторожно и боязливо приоткрыла рот и прикоснулась к нему. Ее жаркий и влажный язык словно огнем обжёг его плоть. Джон непроизвольно дернулся и вдруг оказался зажат между её губами.       Мужчина застонал от удовольствия, и Мэри решилась приоткрыть рот пошире и глубже вобрать в него набухшую плоть. Блондинка медленно провела языком по ребристой кромке вокруг головки, пробуя на вкус такие разные по текстуре части одного целого. Нет, она не наслаждалась процессом, но, возможно, осознанием той власти, что имеет над ним, и, желая узнать, насколько далеко простирается её власть, втянула его ещё глубже, сколько смогло поместиться во рту.       Повинуясь интуиции, она обхватила рукой ту его часть, что не поместилась во рту, кончиками пальцев, начав водить вверх-вниз. Затем она решила выпустить его изо рта, не совсем, лишь чуть-чуть, запрокинув голову, она была вознаграждена хриплым стоном. Рука его, что была в её волосах, сжалась в кулак. Мэри замерла, но, убедившись, что он не пытается ей сделать больно, повторила движение: втянула его в себя насколько возможно глубоко, затем освободила, но не всего и не сразу и лаская языком.       К этому времени он уже дышал часто и хрипло. Мэри полагалась на его реакцию. Если какая-то из её манипуляций рождала в нем хриплый стон, значит, она двигается в нужном направлении.       Но он отстранился.       — Ты на верном пути, грешница! — воскликнул Джон и, опустив её на холодный пол, прижал к себе и стал целовать, имитируя языком те движения, что были ей уже неплохо знакомы.       Его страсть требовала утоления, и если вначале она просто пыталась не мешать, то через какое-то время почувствовала, что и сама возбудилась. И, когда он накрыл её своим телом, она думала, что готова с этим смириться.       Мэри почувствовала, как его широкие ладони скользят по её телу, поглаживают её, снимают белье. А потом он подложил руки её под спину и приподнял навстречу себе, стал целовать ей шею и грудь. Девушка почувствовала, как дрожь рябью прокатывается по ней.       Как-то сразу тело её обмякло, обессилело. Почти безразлично она позволила ему себя обнять и войти в неё. Мэри провела ладонями вверх по его предплечьям, чувствуя, как под её руками расслабляются тугие, как натянутые канаты, мышцы. Тогда, осмелев, она провела ладонями по его спине вниз и, нащупав его ягодицы, стиснула их ладонями.       Джон встретился с ней глазами.       — Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью. Похоть же, зачав, рождает грех.       Мэри отстранённо кивнула.       Медленно мужчина начал выходить из неё, потом снова вошел: глубоко, глубже, чем раньше. Тело её постепенно приспосабливалось к такому положению, и с каждым новым толчком он проникал в неё все глубже. Мэри делала над собой определенные усилия, заставляя тело расслабляться, прогоняя страх, потому что с каждым новым толчком она всё сильнее чувствовала, как он растягивает её собой.       Постепенно страх и дискомфорт стал отступать, уступая место удовольствию. Это наслаждение было ей хорошо знакомо. Сжимая его ягодицы, она чувствовала, как сокращаются его мышцы при каждом толчке.       И тогда Мэри в качестве эксперимента сделала то, что уже делала с другими мужчинами, скользнула пальцами по промежности, между ягодиц и совсем чуть-чуть внутрь. Джон вздрогнул, с шумом втянул воздух, но член его мгновенно разбух ещё сильнее. Он изменил ритм, увеличив промежутки между толчками. Судя по напряжению мышц, мужчина с громадным трудом сдерживал себя.       — Я уволюсь с проклятой работы.       И тут что-то изменилось. Он словно забылся, ускорил темп, толчки стали сильнее и более размашистыми, и её отклик не заставил себя ждать.       Ей было мало, она хотела ещё, требовала ощущений более острых, на грани боли, и Мэри получила желаемое, могучая волна приподняла её до небес и бросила вниз. Раз, другой, третий. А потом...       А потом наступила тишина, и в этой тишине не было ничего, кроме хриплых звуков их дыхания и громкого стука их сердец.       — Джон, должна признаться, иногда в твою голову приходят интересные идеи. Надо же такое придумать! — девушка пыталась отдышаться. — Ты у нас, оказывается, ещё тот грешник.       — Кто бы говорил, — мужчина слабо ухмыльнулся. — В любом случае, ты ещё недостаточно чиста.       Мэри нерешительно прикусила губу, но Джон тут же услышал озорной смешок.       — Ну ты же меня очистишь? — ехидно осведомилась она. — Учти, тебе придётся хорошо постараться, Джон Сид.       — Когда я тебя разочаровывал?